Провинциальный городок где-то на центральной Украине. Облезлые серые пятиэтажки, старенькие велосипеды, «жигули» и «таврии» едут по разбитому асфальту. А здесь какое-то торжество. Мужчина в картузе перерезает сине-желтую ленту. Женщина торжественным голосом зачитывает: «Сегодня для нашего города происходит значимое и долгожданное событие: торжественное открытие светофора на Успенско-Троицкой улице». Затем она передает слово мэру города: «Дай Бог, чтобы в нашем городе, на примере этого светофорного объекта, продолжалась консолидация усилий ради развития нашего города», — говорит он.

Кажется, что сейчас камера повернется немного в сторону и мы увидим памятник Ленину, а глава города, отстояв возле светофора службу батюшки Московского патриархата, вернется в свой кабинет, где под портретом Януковича будет планировать празднование в честь освобождения города Красной армией от немецко-фашистских захватчиков.

Но нет! Это не 2012 год, а 2019-й. Город Конотоп. А мэр города — пьяный ветеран АТО, который первым делом в своем кабинете повесил портрет Бандеры вместо портрета Порошенко. Он переименовал улицы, убрал коммунистические памятники. А вот и свежая новость: «Ивано-Франковск подарит мэру Конотопа памятник Степану Бандере». Ну, конечно же! Все радикально изменилось. Теперь если камера повернется чуть в сторону — мы увидим памятник Бандере. Надеюсь, его поставят в одной из классических поз вождя, чтобы постсоветские люди не перепутали.

«Жди-жди, — уже подумал кто-то из читателей, — ты сейчас хочешь сказать, что нет никакой разницы?» На самом деле, я хочу сказать не совсем это, а может даже совсем не это. Да, и Бандера, и Ленин действовали в первой половине прошлого века, оба — методами террора. И оба декларировали очень даже хорошие цели, которые можно кратко сформулировать как «счастье народа». Но сейчас, мне бы больше хотелось поговорить о магической силе символов, в которую до сих пор верит немало наших сограждан.

Когда я еще был старшеклассником, мне тоже казалось, что все дело в названиях улиц и памятниках. Как можно построить нормальное, цивилизованное общество, с уважением к правам человека и закону — если улицы названы в честь кровавых убийц? Но на самом деле для того, чтобы улица условного Пупкина «программировала» на пренебрежение ко всему хорошему и светлому, надо знать, кто такой этот самый Пупкин. Грубо говоря, таксист, получив вызов на улицу Пупкина, должен найти, скажем, в википедии и прочитать, что «Пупкин — русский большевик, председатель Крыжопольской ВЧК в 1919 году» или, наоборот, что «Пупкин — талантливый хирург, призван в 1918 году в армию УНР». Пока таксист не поинтересуется этим Пупкиным — название улицы не будет «программировать» его ни на уважение к ВЧК, ни на гордость за УНР.

Следующий момент — неоднозначные действия тех, в чью честь назвали улицы. Петлюра, скажем, заигрывал с большевиками, не имел политической воли прекратить еврейские погромы, потом расстрелял Болобочана, а потом вообще отдал Галичину и Волынь Польше (в результате чего мы сейчас не имеем права говорить о польской оккупации этих земель после 1920 года) и в конце проиграл борьбу — неужели улицы, названные в его честь «программируют» на что-то подобное?

Еще один штрих- как люди воспринимают того или иного деятеля. У него могут быть руки по локоть в крови, а они будут утверждать: «зато он боролся за нашу свободу», или «зато он боролся за интересы простого народа», или «такие были времена: не убиваешь ты — убивают тебя, это война», или «это все враги подстроили, наврали, а вы и верите» — и дальше будут воспринимать исторический персонаж как флаг, под которым надо бороться за лучшую судьбу себя самого и своих потомков.

«Ну, и кто же сейчас на Украине борется за лучшую судьбу своих потомков под знаменем Ленина? Одни пенсионеры и несколько проходимцев», — справедливо заметит кто-то из вас. И я охотно объясню, почему именно это произошло. Ленин не только начал борьбу за заветное государство — он его создал. И оно после его смерти просуществовала настолько долго, что мы (а также поколение наших ближайших предков) прочувствовали все «прелести» на протяжении многих этапов его развития: от кровавого начала до романтических «украинозационных» 20-х, голодоморно-репрессионных 30-х, военных 40-х, хрущевской оттепели, брежневского застоя и, наконец, до перестроечного логического завершения. И мы все точно знаем: ленинская идея не сработала. Конечно, кто-то может ностальгировать из-за «дешевой» колбасы (на самом деле вовсе и не дешевой), но у всех есть возможность сравнить банальный ассортимент продуктов, которые может с легкостью купить в ближайшем магазине обычный водитель автобуса, в 1980-м и в 2020-ом году. Что бы там ни говорили об «уверенности в завтрашнем дне» — но украинцы конкретно знают: ленинское государство даже в его мягком, «вегетарианском» проявлении — это дефицит, очереди и постоянная всеобщая бедность.

Гораздо легче верить в то, что исторические фигуры, которые проиграли еще на первом этапе, боролись за «настоящее» народное счастье. Если бы Ленина убили в 1918 году и большевики потерпели поражение — в современной Украине у них было бы значительно больше сторонников. Как немало сторонников у коммунистических партизан в Южной Корее. Да, южнокорейская молодежь видит, во что превратился Север. Но многие уверены, что эти прекрасные искренние юные борцы против американского империализма воевали совсем не за это, а в объединенной коммунистической Корее возник бы гуманный социалистический рай.

Не существует никакой прямой зависимости между деятелями, в честь которых названы улицы, и качеством дорожного покрытия, освещением и даже безопасностью, которую испытывают люди на этих улицах. Вот в Конотопе мэр-бандеровец переименовал все улицы — но шоу с открытием «светофорного объекта» ничуть не отличается от аналогичных мероприятий в соседнем не декоммунизированном государстве-агрессоре, где предметом многочисленных насмешек могут быть официозные открытия детских площадок и автобусных остановок чиновниками путинской «Единой России».

А вот между чем на самом деле существует зависимость — так это между уровнем критичности, которую общество использует к отбору своего условного «пантеона героев», и степенью его цивилизационного развития. По крайней мере это чувствуется в нашем многострадальном регионе — по шкале от России к Норвегии. Но, бесспорно, выше головы не прыгнешь. Кто-то развивает новые технологии, которые изменяют мир, а кто-то рядом с памятниками вождей торжественно открывает светофоры или качели. Разница все-таки есть.