Мальчик и его родители ничем не отличаются от окружающих.

Как-то в декабре, субботним днем, они участвовали в серии праздничных забегов, в которых некоторые участники нарядились в комбинезоны, изображая оленей. Позже в тот же день они зашли в магазин, где продают «все по доллару», чтобы купить подарки Секретного Санты, а затем незаметно положили их на соседское крыльцо.

В тот же вечер они отправились на Рождественский парад, где марширующие бойскауты раздавали леденцы, а Санта махал зрителям из пожарной машины. Мать со своим 6-летним сыном фотографировались на фоне гигантского надувного Губки Боба Квадратные штаны.

«Мы такие же, как и любая американская семья среднего класса, — говорит Виталий Степанов о жизни с женой Юлией и их сыном Робертом, который ходит в детский сад. — Ну, если не считать того, что мы — „осведомители"».

А, да. Это. Степановы, по правде говоря, совсем не типичная семья: 33-летняя Юлия когда-то была лучшей бегуньей на средние дистанции в сборной России. 37-летний Виталий работал в Российском антидопинговом агентстве (РУСАДА). Теперь, живя в Америке, они всячески стараются держаться в тени в городе, названия которого они раскрывать не захотели.

У них непростое прошлое.

Степановы были информаторами, которые перед летними Олимпийскими Играми 2016 года первыми разоблачили российскую программу допинга, получившую распространение в разных видах спорта и финансируемую государством. Из-за предоставленной ими информации, включая тайно сделанные Юлией записи разговоров между тренерами и о спортсменами, Россию отстранили от участия в соревнованиях по легкой атлетике на Олимпийских играх в Рио-де-Жанейро. Эти действия Степановых проложили дорогу для разоблачений со стороны Григория Родченкова, бывшего руководителя Московской антидопинговой лаборатории. Родченков рассказал о своем участии в сокрытии «грязных» допинг-тестов российских спортсменов во время Зимних Олимпийских игр 2014 года в российском городе Сочи.

Последствия этого «совместного» раскрытия информации все еще дают о себе знать. В отношении России, по-прежнему пытающейся скрыть скандал, недавно ввели новый, более строгий запрет на участие в международных соревнованиях.

«Как осведомители, мы никогда не предполагали, что все зайдет так далеко, и мы до сих пор не можем поверить, что обманщиков все-таки не примут на Олимпийских играх, — говорит Виталий. — И наконец, после многих случаев, когда ограничивались полумерами, Россию наказывают по-настоящему».

Но Степановы тоже заплатили свою цену. В 2014 году, за два дня до того, как в вышедшем на немецком телеканале документальном фильме были приведены подробности допинговых нарушений, о которых они говорили, супруги уехали из России со своим маленьким сыном и четырьмя чемоданами. Они переехали в Германию, спасаясь бегством и не зная, что их ждет.

А потом бывшие товарищи Юлии по команде назвали их предателями, а президент России Владимир Путин называл ее «Иудой». Потом Степановы, поверив обещаниям (так и не выполненным) обеспечить их работой в США, переехали в Америку и на следующий год подали заявление о предоставлении убежища, чтобы остаться в этой стране. Но их заявление все еще рассматривают.

На данный момент, сменив место жительства как минимум шесть раз после отъезда из России, Степановы живут без гражданства в каком-то подвешенном состоянии, в котором, по словам двух моих собеседников, знакомых с ситуацией, они сотрудничают с органами, расследующими мошенничество и преступный сговор, связанные с допингом в России. Эти два человека говорили на условиях анонимности, потому что они не уполномочены публично обсуждать сложившуюся ситуацию.

На вопрос о тех в России, кто подвергал ее и ее мужа нападкам, Юлия ответила прямо и откровенно. «Они ненавидят нас за то, что мы говорили правду, — сказала она. — Я видела комментарии в интернете: „мы должны убить этих предателей, их надо отравить". А здесь мы чувствуем себя в безопасности. Мы хотим здесь остаться».

В течение последних нескольких лет их новая жизнь в Америке проходит в тихом пригороде в доме из трех комнат. На каминной полке у них стоят три небольших американских флага, а в гостиной красуется сверкающая рождественская елка.

Их холодильник увешан «живописными работами» Роберта. За последнюю субботу он нарисовал как минимум полдюжины портретов зубастой акулы, а также изобразил горный пейзаж в качестве прощального подарка для гостя.

У него в спальне на стене над столом висит плакат с русским алфавитом. Он понимает русский язык и может на нем говорить, потому что дома его родители говорят с ним по-русски, а мама рассказывает ему перед сном русские сказки и поет русские песни.

Роберт отмечал свой шестой день рождения в батута-парке с друзьями, и, по его словам, он хочет быть зоологом, чтобы помогать таким животным, как его любимая рыбка Рейсер.

Его родители говорят, что здесь им живется хорошо.

«Здесь я чувствую себя как дома, и я счастлива здесь, и я каждое утро просыпаюсь со своей семьей, и здесь у меня есть этот прекрасный вид из окна, — сказала Юлия, наблюдая из своей кухни, как десяток оленей пасется всего в нескольких шагах от заднего крыльца ее дома. — Я чувствую, что мне было суждено оказаться здесь».

Хотя, когда они с Виталием бежали, спасая свои жизни, она оставила большую часть своего имущества в России, Юлия все-таки увезла с собой глубокое ощущение, что ее предали. Все началось еще в ее детстве. Теперь она ясно вспоминает, что ее отец, который умер от рака, когда ей было 27 лет, бил ее, маму и двух ее сестер. И часто ругал ее за то, что она мечтала об олимпийских победах. Он хотел, чтобы она вместо этого работала на их картофельной ферме.

Ее тренеры отвернулись от нее, когда ее на два года дисквалифицировали за то, что ее анализы крови показали наличие допинга. Ее товарищи по команде, даже лучшая подруга, отказались поддержать ее и бороться с употреблением допингов в команде. По ее словам, к тому времени, как она приехала в Америку, она почти полностью порвала все связи с людьми, за исключением родственников. Она призналась, что старается не слишком сближаться с новыми друзьями.

«Я не хочу, чтобы кто-то был рядом со мной, потому что мне могут причинить боль», — призналась она.

Но ей нравится, что американцы обычно дружелюбны, а те, кого она знает, не лезут в ее прошлое. Когда она общается со своими соседями или женщинами, вместе с которыми она занимается бегом, она чувствует себя непринужденно и естественно, улыбается и сияет, но держит свое прошлое при себе. Иногда это прошлое настигает ее.

По словам Юлии, однажды у нее сердце оборвалось, когда соседка сказала ей, что она со своим русским мужем видела Юлию по российскому телевидению.

«Она сказала мне: „я просто хочу, чтобы ты знала, что мы на твоей стороне"», — вспоминает Юлия. Но когда она рассказала об этом разговоре Виталию, он резким тоном ответил ей: «Я же говорил тебе не разговаривать с незнакомыми людьми».

Тем не менее, временами она очень много говорит о том, что нужен «чистый» спорт, выступая в Конгрессе со свидетельскими показаниями об использовании допинга и делая публичные заявления об этом в Белом доме.

Степановы говорят, что живут за счет наличия «финансовых взаимоотношений» с Международным олимпийским комитетом. Виталий работает консультантом, встречаясь с президентом МОК Томасом Бахом (Thomas Bach) и некоторыми из тех самых чиновников олимпийского комитета, с которыми он боролся в 2016 году, когда пытался (правда, безуспешно) добиться для Юлии разрешения участвовать в Играх в Рио. Юлия получает от МОК денежную дотацию, которая обеспечивает спортсменам финансовую поддержку во время подготовки к Олимпиаде. Это окупает ее расходы на тренировки, хотя вряд ли она когда-нибудь сможет участвовать в Играх.

Несмотря на доход (гораздо более высокий, чем 18 тысяч долларов в год, которые Виталий получал бы в Российском антидопинговом агентстве), Степановы живут скромно. По их словам, большая часть мебели была куплена по объявлению на сайте «Крейгслист» (Craigslist) или досталась им от местных благотворителей. Любимый магазин Юлии — Ross Dress for Less, и она ездит на автомобиле «Форд Эскейп» (Ford Escape) 2012 года выпуска с пробегом почти 300 тысяч километров. На ужин они покупают в «Доминос» пиццу на вынос по акции за 5,99 доллара.

Виталий, который закончил среднюю школу и поучился в каком-то колледже в США, получил два диплома колледжа благодаря дистанционному обучению онлайн (он надеется, что когда-нибудь будет работать в сфере олимпийского спорта). Юлия тоже закончила школу. Она записалась на курсы английского языка, но поняла, что ей легче учить слова во время просмотра фильмов с субтитрами. Больше всего ей нравятся фильмы из серий про Гарри Поттера. Но она никогда не думала, что ей понадобится знание английского языка.

Когда пять лет назад она уехала из России, она думала, что скоро вернется. В итоге вышло так, что она оставила в России очень многое. Друзей. Семью, включая одну сестру с раком почки, который, похоже, дал метастазы. По ее словам, она примерно раз в месяц общается со своими родственниками по Скайпу. Она знает, что, возможно, никогда больше не увидит те близкие сердцу вещи, которые не захотела взять с собой — фотографии родственников и друзей, медали ее деда-участника Второй мировой войны, серебряную чашечку, которую родители Виталия подарили Роберту, когда тот родился.

Виталий говорит, что уже отошел от этих воспоминаний. Он очень практичный человек. Но иногда бывают и исключения.

Например, он не видит никакого практического смысла помогать Юлии готовиться к летней Олимпиаде, которая пройдет в следующем году в Токио. Они оба знают, что ее возможности как элитной спортсменки, занимающейся бегом, скорее всего исчерпаны. В своем лучшем выступлении, забеге на 800 метров, где она добилась своего лучшего результата, она пробежала дистанцию на четыре секунды медленнее, чем олимпийский отборочный норматив.

«Теперь олимпийская мечта — это просто мечта — говорит Виталий. — Но мы продолжаем упорно работать, чтобы у нее была цель, к которой можно было бы стремиться. Приятно видеть, как Юлия занимается любимым делом».

Одним из немногих людей, с которыми Юлия и Виталий общаются на постоянной основе, является Патрик Мадьяр (Patrick Magyar), бывший вице-президент Бриллиантовой лиги, престижной серии международных коммерческих соревнований. Он стал их неофициальным советником в 2014 году вскоре после того, как они уехали из России, и теперь они общаются раз в неделю. Мадьяр, ушедший из спорта в 2017 году, помогает Юлии тренироваться, а супругам — ориентироваться в их новой жизни.

Мадьяр пока не будет сбрасывать Юлию со счетов как возможную участницу Олимпиады. Несмотря на травмы, полученные ею в последние сезоны, говорит он, она обладает твердостью, которую он никогда ни у кого не видел — ни на беговой дорожке, ни за ее пределами.

«Психологическая сила этой женщины абсолютно уникальна, и Юлии не свойственно сдаваться, даже если обстоятельства складываются против нее, — сказал Мадьяр в телефонном интервью. — Но как бы то ни было, у нее все будет очень хорошо, а Виталий — очень умный парень. Если бы им еще получить уверенность, что они смогут остаться в США. Все бы у них в жизни сложилось».

В обычные будние дни супруги подвозят Роберта в школу, а потом идут на тренировку — либо на школьную беговую дорожку, либо в спортзал. Юлия участвует в студенческих соревнованиях, к которым допускают всех желающих, но она считает, что 2020 год будет для нее последним годом соревнований. Она говорит, что хочет еще одного ребенка. Надеется, это будет девочка.

Роберт ничего не знает о той главной роли, которую его родители сыграли в глобальной борьбе с допингом. В прошлом году Виталий прочитал ему русскую детскую книжку, посвященную проблеме допинга и изданную Российским антидопинговым агентством.

Виталий вспоминает, как тогда задал сыну вопрос: «Ты понял, что я только что прочитал?».

«Нет, — ответил Роберт. — Ну, все, я иду спать».

Но Роберт спрашивает об Олимпиаде. Он догадывается, что его мама очень хорошо бегает. На соревнованиях в начале этого месяца Юлия второй год подряд добилась своего лучшего результата в забеге на пять тысяч метров среди женщин, придя к финишу седьмой. Виталий был вторым в мужском забеге.

В забеге среди мальчиков на 800 метров Роберт прибежал вторым.

Когда Роберта спросили о его выступлении, ему, похоже, это было не очень интересно. «Ну, я не знаю, — ответил он.- Пойдем, поищем Санту. У него есть конфеты!».