Deník N: Вы знали, на что идете, когда договаривались с руководством Магнитогорска о работе?

Йозеф Яндач: Впервые в Магнитогорске я побывал в ходе инспекционной поездки в качестве ассистента Владимира Ружички, работая со сборной. Это было в 2009 году, и тогда мне не удалось хорошо узнать город и окрестности. Я помню, как тогда ехал из Магнитогорска в Уфу на машине, а это пять часов в пути через Южный Урал.

Мы ехали очень долго, и вдруг асфальт закончился. Мы выехали на лесную дорогу, которую переходило стадо овец. Во время пути я хотел выйти на минутку, но водитель сказал мне, что нельзя, потому что там встречаются медведи.

Интересно было посмотреть и на деревеньки, где еще десять лет назад не было электричества, и люди жили там в деревянных домах, отрезанные от цивилизации. У них есть школа, церковь, и они занимаются скотоводством, сельским хозяйством или собирают грибы и ягоды, а также продают домашний мед. Как говорят, в тех краях лучший мед в мире.

— Как проходили сами переговоры?

— Мы долго общались. Во время олимпийского сезона ко мне обратились еще осенью 2017 года, но тогда я отказался, поскольку мне и национальной сборной предстояли игры в Пхенчхане и чемпионат мира в Дании. Кроме того, я пообещал председателю чешского хоккейного союза Томашу Кралу соблюдать контракт. Но весной 2018 года мы пришли с Магнитогорском к договоренности. Плюсом было то, что я ехал туда вместе с ассистентом Йиркой Калоусем. Так что я был не один.

— А свою семью Вы не взяли?

— Нет, не получилось. У меня трое детей, и я всегда рассматривал предложения с учетом возможностей моей семьи. Я не хотел, чтобы все крутилось только вокруг меня. Я с уважением отношусь к тому, что у детей есть своя жизнь, друзья. Кроме того, мы с супругой не хотели менять им школу. У нас 17-летние близнецы, а младшей дочери в январе будет 13 лет. Кроме того, тренерская работа сложна еще и тем, что не знаешь, как все обернется. У меня есть такое правило: нигде в качестве тренера надолго не оседать.

Бывали времена, когда мне поступали предложения из-за рубежа, а я не хотел уезжать без семьи. Мы с супругой не заводили детей, потому что это все усложнило бы. Мы понимали, что делаем, и мы хотели семью. Я принял предложение от Магнитогорска, потому что дети уже подросли, и я сказал себе, что такое предложение бывает только раз. Кроме того, тренерам очень трудно попасть в КХЛ, поэтому дети остались дома с женой, а я поехал.

— А как Вы праздновали Рождество, ведь КХЛ не делает ради него перерыва?

— В прошлом году Магнитогорск играл в кубке Шпенглера, поэтому Рождество я провел с семьей в швейцарском Давосе. В этом году мы планировали, что семья приедет ко мне на Рождество в Москву.

— Но после первых трех игр в этом сезоне вы ушли из Магнитогорска. Как Вам сообщили об увольнении?

— После проигранного матча и пресс-конференции ко мне подошел менеджер и сообщил, что владелец решил меня уволить.

— И этого ничто не предвещало?

— Ничто. Мне в России нравилось, поэтому я не хочу высказываться негативно. Непосредственно после увольнения я не хотел его обсуждать и комментировать, потому что быть уволенным всегда неприятно. Приведу пример. Когда, к примеру, в Санкт-Петербурге уволили Милоша Ржигу, хотя его команда выигрывала, за этим явно что-то крылось. Но в моем случае все было иначе.

— А в чем же причина?

— Я не знаю. Если бы я поссорился с менеджером или владельцем, то было бы понятно. Но ничего такого не происходило. Кроме того, состав команды обновился, и мы только знакомились. Никаких проблем с игроками у меня не возникало. Все важнейшие решения принимает владелец Виктор Рашников. Ему 71 год, и он максималист, который хочет все и сразу. Он за все платит, и у него на то есть полное право, но что привело его к такому решению, мне неизвестно.

— Говорят, что российские хоккеисты любят выпить. Это правда?

— Я знаю об этих слухах. Поэтому я наблюдал за ними, но вскоре понял, что смысла в этом нет. Заставить игроков вкалывать и придерживаться правил может только конкуренция в команде. К сожалению, у нас не хватало для этого кадров, поэтому иногда играли даже те, о которых я не мог с уверенностью сказать, что они соблюдают режим. Больше всего меня расстраивало то, что это были молодые игроки.

То, что Сергей Мозайкин (уже много лет является капитаном Магнитогорска — прим. авт.) пьет пиво, меня не беспокоило, так как этот игрок уже знает, что может себе позволить. Он готовится к важным матчам, а кроме того, обладает прекрасными личными качествами. Нельзя было не заметить, как он радеет за команду. Да и пиво с Гонзой Коваржем и Данисом Зариповым они пили и раньше, но выигрывали целую лигу.

— Кроме того, в командном спорте иногда нужно сплотить команду, не так ли?

— Разумеется. Но все должно быть в меру. Если на следующий день они играют важную игру плей-офф, пить пиво накануне не стоит.

— А это случалось, когда Вы работали тренером в России?

— Со мной нет, или мне об этом неизвестно. Был случай, когда во время поездок парни не хотели питаться только в отеле, и я этого не понимал. Важно, чтобы тренер доверял игрокам. Я не против, когда игроки развлекаются, но они не должны разочаровывать тренера.

Что касается алкоголя, то многие парни знают, что могут заработать в России хорошие деньги, но при существующей конкуренции просто не могут позволить себе наплевать на режим. Проблема в том, что некоторые игроки приезжают на летние тренировки неподготовленными. КХЛ нужно обратить на это внимание, так как у клубов нет методов воздействия на игроков, когда контракт уже подписан. Игрок приезжает на летние тренировки неподготовленным, набрав вес, и начинает с нуля. Они даже не могут выполнить основные физические нормативы.

Это касается и зарубежных игроков. Некоторые канадцы начинают играть только с ноября, когда приходят в форму после ряда тренировок и игр. Другие тренеры тоже сталкиваются с этим. Есть несколько ответственных ребят, но если сравнивать с подготовкой наших парней или шведов и финнов, то уровень там совершенно другой. Больше всего меня возмущало то, что на режим плевали молодые ребята. Но вообще я не могу сказать, что алкоголь там — всеобщая проблема. Скорее, это касается отдельных игроков.

— А что Вы скажете о российском обществе? Любят ли русские алкоголь, как чехи?

— Там встречаются сомнительные магазинчики, где продается только алкоголь. Мне говорили, что туда ни в коем случае нельзя заходить, поэтому я там не бывал. Но чтобы я встречал на улице пьяных, такого не случалось.

Когда у одного члена административной команды был день рождения, 30 лет, я поехал купить ему коробку пива и вина, но продавщица отказалась продать их мне вместе. Либо пиво, либо вино. В ресторанах пиво стоило в пересчете 80 крон, так что для россиян алкоголь довольно дорогой. Кому он нужен, ходят в те самые сомнительные магазинчики.

— Не возникало ли у Вас в Магнитогорске каких-то проблем в связи с тем, что Вы чех?

— Совершенно никаких. Напротив, болельщики вели себя корректно, и все шли мне навстречу. Я не чувствовал себя изгоем или что-то в этом роде. Бывало даже так, что мы шли в город, и болельщики платили за мой кофе. В магазине продавщица попросила у меня автограф и сфотографироваться вместе. С негативом я там не сталкивался.

А вот когда в Прагу приезжают туристы из России, то от некоторых чехов, напротив, исходит антипатия. Мне это понятно, так как на отдыхе россияне зачастую любят демонстрировать свое превосходство. Но в России к чехам относятся с симпатией, в том числе это можно сказать и об административной команде. Например, Виктор Козлов, ассистент, который сделал великолепную карьеру в НХЛ, — отличный парень. Ничего плохого я не могу сказать.

— Что нового Вы узнали о русских?

— Я знаю, что у нас принято относиться с антипатией к русским из-за прежнего режима и оккупации 1968 года. Я испытывал те же чувства, и можно сказать, что я изменил свое отношение к русским. Я рос при старом режиме, но у меня было замечательное детство. Я ни в чем не нуждался. О несвободе я задумался позднее, когда слышал «Голос Америки» из спальни отца.

Я знал, что мы не любим коммунистов, но, с другой стороны, до 15 лет дети не особо следят за политической ситуацией, и я знаю это и по своим детям тоже. Как правило, они перенимают политические взгляды своих родителей. Так и я.

— Как Вы можете охарактеризовать владельца клуба и металлургических заводов Рашникова?

 

— Это человек, который заработал огромные деньги. Он уже давно работает в этом регионе, и он всегда очень щедро поддерживал хоккей. В последние годы Рашников занялся развитием города. Но я общался с владельцем по минимуму.

 

— Можно ли сказать, что главное в Магнитогорске — это металлургические заводы и хоккей?

— Это было там всегда. В Магнитогорске проживает около полумиллиона человек, и более десяти процентов горожан работают на металлургических заводах. И все рабочие ходят на хоккей. Сейчас город развивается. Рашников делает большие вложения в его благоустройство и экологию. Кстати, его связывают исключительно хорошие отношения с президентом Путиным.

— Не доставляли ли Вам магнитогорские заводы дискомфорт?

— Не слышал ли я их? Может, несколько раз, когда ветер дул не с той стороны. Но особого дискомфорта это не доставляло. Город отнюдь не плохой, не уродливый. Я бы не хотел остаться жить там навсегда, но страдать я там не страдал.

— А Путина Вы не встречали?

— Я — нет. Но он приезжал в Магнитогорск в конце прошлого года, когда там взорвался панельный дом. Во второй раз он приезжал перед началом сезона, когда открывали экологически чистое производство на металлургическом заводе, которое поставили китайцы.

— Вы беседовали с русскими о политике?

— По моим ощущениям, они в основном все любят Путина. Там не как у нас: одни Земана совершенно не переносят, а другим он очень нравится. Мне казалось, что россияне видят в нем авторитет.

— С другой стороны, наверное, у них небольшой выбор, ведь других кандидатов нет.

— Думаю, русским нужен человек, который правит сильной рукой. Этим они отличаются от нас, потому что мы, по сравнению с Россией, маленькая страна. У меня не сложилось впечатления, что люди там недовольны политической ситуацией. В хоккейных кругах, где я больше всего вращался, Путина любят, потому что он любит хоккей, и очень его поддерживают. Но кое-что меня удивило.

— Расскажите.

— Когда взорвался тот дом, о котором я говорил, в СМИ опубликовали официальную информацию о том, что взорвался газ. Но, по неофициальным данным, это был теракт. Но подтвердить это я не могу. Открыто об этом не говорили, но якобы удар по террористам нанесли очень скоро и бескомпромиссно.

Это была страшная трагедия, в результате которой погибло много людей. Но тогда произошла одна счастливая и почти сказочная история: по прошествии трех дней среди руин нашли годовалого ребенка. Вместе с тренерами и менеджером мы потом навестили его в московской больнице. Во время спасательной операции тогда в город приехал и президент Путин, и я должен сказать, что разбор завалов и вообще устранение последствий взрыва проводились на очень высоком профессиональном уровне.

— Приезжала ли к Вам в Магнитогорск семья?

— Да, я возил их на один уральский лыжный курорт, где у металлургического завода есть своя база, куда приезжают отдыхать зимой его работники. Там хорошая инфраструктура, но если сравнивать с курортами у нас или в Альпах, то уровень в России ниже.

— Постсоветский?

 

— Именно. Обстановка показалась мне похожей на фильм «Ангел в горах» с Ярославом Марваном в главной роли. Когда мы приехали, у меня сложилось впечатление, что мы приехали в интернат. Такой коммунистический администратор. В номерах было все, включая удобства и тому подобное, но лично я не выбрал бы такой отель для отдыха с семьей.

 

С другой стороны, было полезно посмотреть, как твои дети реагируют на подобные условия. Я не хочу сказать, что они избалованы, но им не знакомы те времена, когда мы ездили на дачу с туалетом во дворе, а воду нам приходилось носить с колодца.

— Впервые за 15 лет Вы остались без работы в хоккее? Когда мы увидим Вас на тренерской скамье?

— Я хочу немного отдохнуть, но если поступит предложение, целесообразное для обеих сторон, я с удовольствием вернусь к тренерской работе. Мне понравилось работать за рубежом, потому что в России было интересно, ведь я сменил обстановку, ездил на разные стадионы. Посмотрим, останусь ли я в Чехии или снова уеду за рубеж.

— А что Вы скажете о Северной Америке?

— Думаю, что в Америке я никому не интересен. Раньше я обсуждал такой вариант с другом Йиркой Фишером, который работает в Детройте, и начинать пришлось бы на низком уровне. Но теперь, когда мне 50, я не хочу заново создавать все с нуля при минимальной перспективе дойти до НХЛ, мечты любого игрока и тренера.