Собственно, 15 ноября указ президента Украины Петра Порошенко о запретительных мерах против непризнанных республик, который стали именовать указом о блокаде Донбасса, ввели в действие. А подписан он был еще 4 ноября.
Указ подвёл к реализации решение Совета безопасности и обороны Украины (СНБО) «О неотложных мерах по стабилизации социально-экономической ситуации в Донецкой и Луганской областях» от 4 ноября 2014 года.
По сути документом официально подтверждался уже существующий порядок отношений с неподконтрольным Донбассом. Официально была прекращена работа украинских государственных учреждений и блокирована работа банковской системы.
На тот момент банки в городах Донбасса не работали уже больше трех месяцев, но оставались отдельные точки съёма денег с карточек украинских банков.
Наплевав на «Минск-1»
То, что всего через месяц с небольшим после первого «Минска» Киев решился на удушение вчерашних соотечественников, стало ясно мгновенно. Денис Пушилин, в то время вице-спикер парламента Донецкой Народной Республики, тут же назвал этот шаг Порошенко экономической блокадой.
Пушилин отметил, что указ вступает в грубое противоречие с подписанным минским протоколом. В частности, нарушался пункт третий, который предполагал принятие концепции наделения региона экономическими льготами и средствами для восстановления.
Также нарушался и восьмой пункт меморандума, требующий от Украины улучшения гуманитарной ситуации и принятия программы восстановления региона.
Сначала ушли деньги…
Вместо восстановления налицо было разрушение и добивание системы социального обеспечения. В крае, стремительно теряющем кадровый потенциал, трудовые ресурсы и финансы, проблемой стало даже получить заработанные деньги.
Житель Тореза Валерий Краснов рассказывает о ситуации, в которую попал он и его земляки после введения финансовой блокады:
«Бегал по городу, искал, где бы обналичить получку, которую снова перевели на укрбанки. И везде толпы рабочих и пенсионеров (кому с Украины перевели деньги) бегают спрашивают о деньгах», — вспоминает мужчина.
С каждой неделей делать это было всё труднее. Появлялись и тут же пропадали сомнительные конторы, которые обналичивали деньги под большой процент.
Дончанка Марина Седова помнит: «Сначала это было 4-6%, потом 10, и то было не найти. Не хочется и вспоминать».
В магазинах пустели полки. Сетевые супермаркеты уходили из Донецка, из городов республики. Оставались небольшие торговые точки, но с поставками стало совсем туго.
Украинские военные на блокпостах брали взятки с поставщиков продуктов и на этом становились миллионерами. Начался период выстраивания торговой политики, период гуманитарной помощи со стороны Российской федерации и тысяч простых россиян, ставших волонтерами в деле помощи братьям в Донбассе.
…потом перекрыли транспортное сообщение
Одновременно с продуктовыми проблемами начались трудности с транспортом, вернее — с передвижением на территорию Украины. Инженер одного из донецких проектных институтов Светлана вспоминает: «В начале ноября мы с мужем успели съездить на несколько дней в Крым к моей тётке. Ехали на привычном поезде №47 Донецк — Севастополь. Едва вернулись, поезд сняли, дороги на Крым через Украину перекрыли. Нечего, мол, донбасским «сепарам» к крымским ездить».
Всё лето того года, несмотря на обстрелы дорог, можно было ездить из Донецка в Краматорск, Красный Лиман, Мариуполь. Сначала было совсем просто, потому что блокпосты были только республиканские, потом, когда ДНР ужалась до нынешнего размера, приходилось ездить через дэнэровские и украинские блокпосты.
Но не было ни пропусков, ни системы досмотра. В целом в большинстве случаев все сводилось к формальной проверке автотранспорта и автобусов.
С ноября все круто изменилось. Многочасовые очереди на новых пунктах пропуска, часто с риском получить шальную пулю, стали реальностью для десятков тысяч жителей ДНР, вынужденных ездить с того самого ноября за пенсией на контролируемую Украиной территорию.
Ездили также, чтобы проведать родственников или родные могилы.
Издевательство над пенсионерами стало нормой
«Помню ярко случай, когда в один из первых разов поехал на украинскую территорию за пенсией, — рассказывает кадровый шахтер Вадим Райхлин. — В автобусе по большей части пенсионеры, нескольким бабушкам хорошо за восемьдесят. Стоим часа три, потом подходит украинский солдат, явно галичанского виду, и, заглянув в автобус, говорит: «чого таки кысли пыкы зробылы? Такы пыки будэтэ у сэбе в Донэцьку робыть, а тут Украина, вы повынни буты щаслыви» («Чего такие кислые физиономии сделали? Такие физиономии у себя в Донецке делайте, а тут Украина, вы должны быть счастливы». — Авт.).
С тех пор нравы на пунктах пропуска стали помягче, но сколько людей потеряли в унизительных очередях здоровье и лет жизни — кто сосчитает, кому предъявить счет?
Наибольший удар экономическая блокада, устроенная Украиной в ноябре 2014-го, нанесла пенсионерам Донбасса. Мало того что пожилые люди, часто неспособные передвигаться свободно и самостоятельно, вынуждены были проделывать немалый путь за деньгами, которые они заработали десятилетиями тяжелого труда, так еще они терпели издевательства со стороны украинских чиновников, придумавших для них тогда же нелепый ритуал подтверждения того, что они якобы живут на свободной от ДНР территории и имеют вследствие этого право получить свои кровные.
«За эти годы сколько человек из родственников, знакомых, иногда вовсе шапочных, переездило ко мне, останавливаясь на ночлег, чтобы успеть за день сделать все дела в пенсионном фонде! Не ехать же снова, если успеешь, — говорит 78-летний пенсионер из Краматорска Павел Выгулов, — но это ж издевательство над людьми. Ведь они так же, как и мы здесь, заработали эти крохи несчастные».
Донбасс боролся и искал выход
Автор этих строк в тот год был координатором общественного движения донецкой интеллигенции «Гражданская инициатива Донбасса». Мы организовывали «круглые столы», на которых пытались вместе с представителями власти, общественности, простыми людьми выстроить линию поведения по самым острым проблемам жизни республики, в том числе, разумеется, и по «пенсионному туризму», как горько шутили в те дни дончане.
Юристы нашей группы готовили иски в Европейский суд по правам человека, находили адвокатов и консультантов, которые помогали пенсионерам оформлять эти иски.
Готовили, и даже еще до введения блокады, дискуссии, порой весьма острые, по экономическим вопросам. На них приглашались все желающие, включая журналистов из не самых доброжелательных изданий. Приходили, кстати говоря, коллеги из британских, американских, немецких, испанских СМИ.
Удивлялись — «у вас возможен такой уровень демократии в общении? Мы после разговоров с той стороной думали, здесь вообще такое невозможно». Увы, «та сторона» так ни разу и не попыталась поприсутствовать на дискуссиях. Однажды, правда, киевские писатели пригласили донецких на «телемост», в ходе которого так увлеклись обсуждением своих проектов, что донецких просто забыли.
Именно в этом и была суть порошенковских указов от 15 ноября 2014 года: Украина пыталась забыть о Донбассе, о совместной с ним истории, культуре, языке, экономике. Для того чтобы наступить солдатским ботинком на собственную совесть и не видеть пустеющих городов и заводов, голодающих пенсионеров по «эту» сторону линии разграничения.
«Наш выбор — Россия!»
Впрочем, после обстрелов Донбасса люди в нашем крае не очень-то и удивились «экономическому обстрелу». Было уже понятно, что для националистически настроенных «небратьев» нет таких человеческих законов и правил, через которые они не переступят ради достижения своих целей.
«Украина понад усэ» витало в воздухе еще в марте, когда Крым вернулся в Россию. На сессии Донецкого горсовета тогда один пожилой журналист, помнится, спокойно так сказал мне: «перекрыть воду в Крым — сами обратно запросятся».
На мой вопрос, как же так можно поступать с людьми, которые всего-навсего решили сделать по-своему, ответил: «нечего украинские законы нарушать».
Так что неожиданностью для Донбасса решение Украины не было. Вопрос в ноябре того памятного года стоял так: как выжить с наименьшими потерями? Мы знаем теперь как — с помощью России, которая отреагировала немедленно, заявив, что не допустит гуманитарной катастрофы в Донбассе.
Что касается человеконенавистнической позиции нациократической власти в Киеве, то о её попытках блокадой задушить Донбасс и Крым можно сказать твердо одно: лучшей модели государственного самоубийства, пожалуй, украинские политики придумать не могли.
