Проблема условных «капиталистических» идеологов в том, что они отказывались и отказываются верить в конец капитализма предсказанный Марксом.

Возможно, когда-то точно также отказывались верить и в конец рабовладения, и в конец феодализма (отдельный вопрос, что ни рабство, ни феодализм полностью так и не были изжиты, и продолжают существовать до сих пор – доказывая мою идею о том, что формации не заменяют друг друга полностью, а вытесняют старые, менее эффективные формы в маргинез).

Некоторые, типа Фукуямы, и вовсе объявляли «конец истории». То есть некое застывшее общество, которое уже никогда не будет меняться. Однако последующие события показали, что так не бывает. И мир продолжает меняться, как бы некоторым не хотелось законсервировать его в каком-то статичном, выгодном лично для них, состоянии.

И хотя в западных ВУЗах до сих пор очень внимательно изучают Маркса, но не в той части, где он говорит о конце капитализма (хотя вроде как пора).

Но и у самих марксистов также присутствует сходная болезнь (я не исключение, долгое время ничем от остальных в этом плане не отличался). Многие марксисты сами тоже верят в конец истории. Только этот «конец истории» у них наступит в следующей, финальной формации – коммунизме. Те самые «миры Вечного Полдня».

Это, безусловно, влияние хилиазма с его «и царству его не будет конца».

Однако это противоречит основному принципу диалектики!

Потому что единственный вариант реального конца истории – это полное исчезновение человечества. Во всех остальных случаях любой строй, любое сообщество будет порождать «тезис, контртезис, синтез».

Любое общество или развивается, или дергадирует. Невозможно поддерживать стабильно высокий уровень без развития технологий, длительное время стабильным может быть только реликтовый (доживающий) этнос. И то, пока его не сметут другие народы во время очередного завоевания.

Каждому уровню развития производительных сил соответствует свой оптимальный строй общества. Но этот переход не происходит «по щелчку» или чьему-то хотению, а объективный процесс, затяжной, сопровождающийся ожесточённым сопротивлением старых элит и общей инерцией как системы, так и мышления.

Каждому технологическому укладу соответствует свой (всё более мощный) источник энергии. Пиковая эффективность использования угля была достигнута в конце девятнадцатого века, пиковая эффективность использования нефти достигнута нами лет двадцать-тридцать назад (и с тех пор особых подвижек уже не наблюдается). Для перехода на следующий технологический уровень нам нужен новый источник энергии. Подчёркиваю: не батарейка, как у Илона Маска, а источник.

Так вот, коммунисты-марксисты также массово страдали этим самым «концом истории». Мы победим, и построим идеальное утопическое общество, где не будет никаких противоречий.

А так не бывает.

Примитивное представление о коммунизме в чём-то напоминает описание первого круга рая у Данте Алигьери, где сидят монашки и радуются, что они в раю. ВЕЧНОСТЬ «сидят и радуются». И всё.

Понятно, что для средневекового крестьянина или ремесленника, которые впахивали по 14-16 часов в день, картинка безделья и попивания халявной амброзии были пределом мечтаний. Но почему-то я уверен, что и в таком раю очень быстро начались бы конфликты, интриги и заговоры.

Скучно, опять же.

Профессор социологии Абердинского университета Джон Бруэр доказал, что любой социум больше примерно 50 тысяч человек распадается на субкомьюнити с конфликтующими интересами.

Поэтому попытки построить «безклассовое общество» это заведомо безнадёжное мероприятие (уж извините). И нужно строить общество, в котором эти конфликты были бы минимизированы, а инструментарий их разрешения был бы максимально бескровным.

Это ещё одна причина, почему я социалист, а не коммунист, кстати.

На следующем витке развития общества, после капитализма, появятся новые классы и между ними будут новые противоречия.

Точно так же, как в Советском Союзе появился класс номенклатуры, чьи интересы противоречили классу рабочих (и чьё существование члены этой номенклатуры и их потомки так ожесточённо отрицают).

Сейчас можно говорить о сформировавшемся классе глобальной финансовой олигархии (ФРС, ЕЦБ и ряд аффилированных с ними сверхкрупных банков), чьи интересы противоречат интересам всех остальных классов (и чьи действия, в частности, приводят к стремительному уничтожению «среднего класса» в США и ЕС).

Очевидно, что такая система не может просуществовать долго. И хотя в последнее время обслуживающие их «учёные-пропагандисты» пытаются продвигать заведомо бредовые идеи типа «денег можно печатать неограниченно много» и «долгов можно набирать неограниченно много» (то, что я, вслед за рядом других исследователей, называю «Зимбабвийской экономической школой»), но отрицать разворачивание очередной фазы глобального кризиса становится всё сложнее.

И когда рухнет, как я его называю, финансовый посткапитализм, то образуется некая новая формация. Будет ли это коммунизм? Не уверен. Будет ли это «навсегда»? Точно нет.

Поэтому и имеет смысл говорить о формировании философии/идеологии прогрессорства, то есть последовательного развития общества от одной формации к следующей, и рассматривающей данный процесс как не имеющий конца.

Это только дурачок Хрущёв мог заявлять «мы построим коммунизм к 1980-му году». Ну, допустим, условно построили бы. А дальше что? Можно расслабиться и не работать, не учиться, не развиваться? Так не бывает.

Поэтому хватит мечтать о неком утопическом «далёко», нужно развивать, улучшать и оптимизировать существующую реальность.

P.S. Хотя для некоторых, торгующих «светлым будущим» (слышь, хочешь немного коммунизма/прекрасной России будущего? задонать!), это неприемлемо.

Александр Роджерс