Быстрыми темпами радикализуется молодежь. Просматривается начавшийся переход от информационно-психологической кампании дискредитации работников власти и силовых структур к прямому насилию против них. Внешние и внутренние угрозы синхронизируются.
После несанкционированных митингов в июле 2019 года на разных интернет-сайтах появились призывы искать персональные страницы росгвардейцев в соцсетях, чтобы наказать их и членов семей, в эфире либеральных радиостанций звучали провокационные рассуждения, что в Росгвардию будто бы идут люди, склонные к физическому насилию, что это преступная организация. Распространялось даже стихотворение (мнимой дочери отсутствующего в реальности омоновца), что у «папы руки в крови».
Известный публицист в открытую призывал к масштабной акции «распропагандирования каждого росгвардейца». Приводил расчеты, что примерно десятка писем или звонков каждому сотруднику Росгвардии может быть достаточно для его отказа от выполнения служебных обязанностей.
“ Объектами и целями все чаще выступают не только силовики, но и ветераны МВД и ВС РФ, социальная база поддержки государства ”
Предлагавшееся распропагандирование служивых по сути начальный этап ближневосточных «цветных революций», когда в ливийском и иракском радиоэфирах звучали детские голоса: «Папа, приходи домой! Мы тебя ждем!» или «Папа, не трогай демонстрантов, подумай о нас!».
В Интернете целенаправленно реализуется антикоррупционный проект «С». Изначально его нацеливали на расследование деятельности нескольких ректоров-миллионеров. Однако очень быстро (быть может, из-за боязни последствий или давления каких-либо политических сил) деятельность по факту развернули против полицейских и росгвардейцев, противодействующих незаконным акциям в столице. Подмена целей и объектов внимания произошла невероятно быстро. Уже к концу июля тема Росгвардии и полиции стала ключевой, дифференцированной на множество направлений и видов деятельности в развитие все того же проекта «С» с опорой на анализ и проектирование общественного мнения. Как обнаружилось позже, к этой работе подключились так называемые расследовательские сообщества, владеющие методиками выявления деятельности частных военных компаний.
Скрытыми целями проекта «С», судя по всему, были и остаются деанонимизация, демотивация и дискредитация силовиков. Далеко идущий замысел заключался в том, чтобы их имена и даже адреса проживания становились широко известными. Это подтверждается не только перепиской инициаторов антивластных акций, но и наблюдениями сотрудников силовых структур.
На специальных сайтах активно обсуждался комплекс мер:
- визуального определения лиц (с помощью сервиса по поиску конкретных людей и их фотографий в Findclone и «Яндекс.Картинки»);
- широкого обсуждения возможных общественных наказаний офицеров и других категорий силовиков, участвующих в купировании незаконных акций;
- определения процедуры «публичной» (гражданской) казни;
- подготовки и проведения суда интернет-толпы или «специального суда присяжных» (если пользоваться лексикой инициаторов таких заседаний);
- предварительного обсуждения собранных доказательств и вины конкретных сотрудников силовых структур;
- определения и применения «общественного бойкота» в отношении этих людей;
- максимально широкого распространения «обвинительного заключения», чтобы довести его до круга общения полицейских, росгвардейцев и их семей (чтобы однокашники сыновей или дочерей также могли высказаться).
Был представлен обширный перечень информационно-психологических мер противодействия силовым структурам.
Уже в конце июля фотографии полицейских и сотрудников ОМОНа стали размещаться на страницах проекта «С» в социальных сетях.
Раскрывали имена и фамилии, даты рождения, ссылки на аккаунты в соцсетях. Публикациям предшествовали оскорбительные заголовки, выдвигались агрессивные лозунги. Звучали призывы проверить ключевые подразделения Министерства внутренних дел и Федеральной службы безопасности: Главного управления по противодействию экстремизму МВД и Службы по защите конституционного строя и борьбе с терроризмом ФСБ, а также к отставке руководителей этих структур.
Персонифицированные атаки
Можно ли считать персонификацию гибридных атак неким политико-социологическим изобретением организаторов действий против властей?
Нет. За этим стоит специальная теория, пока формирующаяся. Политико-социологическая и информационно-психологическая составляющая проявляется в междисциплинарности, что убедительно раскрывается в зарубежных научных изданиях, в частности в Osterreichissche Militarische Zeitschrift. Об индивидуализации военных и невоенных действий (I-война) все чаще пишут аналитики стран НАТО. С помощью понятия «I-война» раскрываются не только академические или обыденные смыслы (индивид, идентичность, информированность), но стратегические и тактические задачи: цели, формы, методы целенаправленного воздействия на индивидуального противника во множестве лиц.
Актуальность анализа и российского противодействия индивидуализации гибридных атак обуславливается также планированием Пентагоном действий в так называемой серой зоне. Что важно в контексте персонификации невоенных угроз и гибридных атак? То, что характер и выбор военно-политических целей определяются специфической ролью каждого индивида в военных действиях, особенно в странах – геополитических конкурентах США. Возможности оперативного и полного раскрытия противника в формате физических лиц на этапе подготовки и осуществления комплексных действий обуславливают успех персонифицированных атак на командный состав ВС, поскольку каждый военный руководитель обладает специфическими качествами и уязвимыми сторонами. Целенаправленное использование геопространственных, биографических, судебных и иных банков данных и систем сбора информации позволяет определить места активности и параметры жизни человека. Таким образом, современные технологии персонификации гибридной войны помогают решать комплекс задач, в том числе индивидуально детектировать и поражать целевую персону благодаря новым возможностям.
Просматривается оформление и развитие теории I-войны как целостной стратегии и тактики, базирующейся на новом понятийном аппарате («секьютеризация внутренней и внешней политики, «генерализация» спирали онтологических безопасностей» и др.) и на обновляемой организационно-технической базе.
От дискредитации к демонизации
Среди привлекательных целей и объектов современной гибридной войны особой значимостью обладают государственные и военные деятели. О подготовке и проведении атак против них есть множество свидетельств. В недрах солидных исследовательских центров формируются персонифицированные базы данных, разрабатываются социологические портреты, моделируется поведение в кризисных ситуациях, вычисляются уязвимые стороны сознания. На этой платформе определяются способы и формы социально-психологического давления, демотивации, дискредитации с помощью:
- внесения в санкционные списки, что уже целенаправленно используется Соединенными Штатами против граждан России;
- включения в число объектов антикоррупционной кампании, что позволяет оказывать психологическое давление на человека, его родственников и активы;
- дискредитации в СМИ с помощью двусмысленных ситуаций, перечеркивания результатов деятельности, необоснованных подозрений и обвинений.
Методы дискредитации и демотивации, дополняемые психологическим давлением, обширны и специфичны. Яркий пример – информационно-психологическая атака 24–26 сентября 2019 года на министра обороны Сергея Шойгу, предпринятая, чтобы снизить эффект его многопланового газетного интервью, обрушить рейтинг, поскольку популярность генерала армии и Героя России в несколько раз выше показателей других российских министров («Конверсия власти»).
Атака на Сергея Шойгу ознаменована сотнями анонимных заметок на главной странице крупнейшей поисковой системы. Подозрения, обвинения, оскорбления подавались как личные впечатления (с помощью мелких деталей, фактов, событий), но с зубодробительными прокурорскими выводами, перечеркивающими многолетние результаты деятельности не только Минобороны России, но также организаций, участвовавших в ежегодных военно-технических форумах «Армия», в программах и мероприятиях парка «Патриот». Интернет-пиар неизвестных авторов был синхронизирован с выступлениями одного из военных обозревателей и старейшей российской газеты, неожиданно актуализировавшей оборонную тематику с помощью скандального заголовка, не вполне соответствующего содержанию статьи.
Противники государственной оборонной политики таким образом многократно усилили антиармейский эффект, возникший после американского фильма о военном заговоре в России и о главе Минобороны, изолировавшем президента РФ, чтобы отстранить его от должности.
Это технологии интегрированных гибридных атак на внутреннюю безопасность страны.
Неголливудские сюжеты
Как можно охарактеризовать угрозы внутренней безопасности России?
Во-первых, настойчивыми попытками найти повод или зацепку для информационно-социологических атак на правоохранительные органы и армию. Во-вторых, дифференцированное и в то же время целостное программирование нападок на силовые структуры (МВД, ФСБ, Росгвардию, Минобороны России), что в итоге позволяет добиться комплексного эффекта, демонизации и дискредитации всего государства, ощутимо ударить по обороноспособности страны. В-третьих, уменьшением остроты обвинений в адрес конкретных полицейских и росгвардейцев и переключением внимания на следователей, судей, других работников госорганов (озвучивание фамилий и упоминание уголовных дел, требования проведения судебной реформы, принятия федеральных законов о деанонимизации сотрудников спецслужб, участвующих в противодействии незаконным акциям). В-четвертых, идеологизацией гибридных атак, где объектами и целями все чаще выступают не только сотрудники правоохранительных органов и военнослужащие, но и что особенно опасно – ветераны МВД и Вооруженных Сил как социальная база и группа поддержки Российского государства.
Для планирования гибридных атак либералами активизирован лозунг 80–90-х годов по декоммунизации власти, правоохранительных органов, армии. Под ним регулярные и системные действия, а не прожекты. Воссоздается организационная сеть декоммунизаторов по всей стране. Ее активные участники оказались и среди руководителей несанкционированных митингов в Москве летом этого года.
С военно-научной точки зрения это можно идентифицировать как разновидность гибридных атак – комплексных, нацеленных на измеряемые и политически значимые результаты: демотивацию, дезорганизацию, хаотизацию общественной жизни. Целенаправленность планов антивластных сил и жесткость действий, включая призывы к расправе с детьми сотрудников Росгвардии, должны бы вызывать всеобщее осуждение. Однако после незаконных акций нашлись самозваные доморощенные психологи и даже социологи, выступившие в качестве адвокатов, наукообразно утверждающих, что дети росгвардейцев «не являются социальной группой, а соответственно в отношении них невозможно совершить возбуждение ненависти или вражды». Ситуация во многом напоминает советскую перестройку и преддверие майдана на Украине.
В стимулировании антивластных действий нельзя недооценивать роль США.
Скажем, «тяжелая артиллерия» – американский кинематограф дает колоссальный эффект при дискредитации популярных государственных деятелей в странах – конкурентах США. Осмеянные лидеры быстро становятся «политическими трупами». Использование сатирических образов применяется и в отношении российских государственных деятелей.
Свидетельство тому совсем свежие киновоплощения голливудских представлений о депутате Госдумы и министре обороны России. Два кассовых фильма: комедия и боевик с русофобскими стержнями и идеями.
На этом социально-психологическом фоне вряд ли можно считать бытовыми и случайными нападение на подмосковный дом главы ЦИК России (в охраняемом дачном поселке), убийство сотрудника центрального аппарата СК РФ, вышедшего к одиночному пикету, расстрел в Москве руководителя Центра противодействия экстремизму (ЦПЭ) Ингушетии и его брата. Сообщения о подобных трагических фактах становятся обыденными.
Ежегодно в отношении сотрудников органов внутренних дел совершается свыше 13 тысяч преступлений. Примерно 90 процентов из них – во время службы. Однако об этом не говорится на судах по фактам незаконных общественных акций.
Тенденцией последнего времени представляется переход к нападениям на общественных деятелей и известных людей, к примеру на депутата Мосгордумы Елену Шувалову, члена Общественного совета Минобороны, ректора МГУ им. Ломоносова, академика Виктора Садовничего. Многих шокировала попытка сорвать публичное мероприятие с участием ректора и обвинять его в общественной бездеятельности и отсутствии позиции, поскольку он не вмешивался в уголовные дела по фактам задержаний на митингах.
Таким образом, самозваные «прокуроры» и «судьи» присваивают право решать и наказывать, подталкивать к незаконным действиям, обвиняя и шантажируя. Видится опасный рубеж перехода к прямому насилию в отношении руководителей вузов, работников власти и силовых структур.
Быстрыми темпами разрушаются границы того, что можно и нельзя. Значит, требуются не только юридические оценки происходящего, но и политические, социологические. Проблема видится не только в попытках атаковать военнослужащих, росгвардейцев, сотрудников ФСБ и Следственного комитета, но прежде всего в дефиците внимания руководства страны к опасной общественно-политической ситуации, к реализации гибридных атак против Российской Федерации.
Приходится говорить об отсутствии ответов на необоснованные обвинения, будто силовые структуры инициируют «перестройку-2», срывают экономические программы и проекты развития, подрывают доверие бизнеса к власти. Шокирующие выпады вряд ли можно игнорировать и дальше, поскольку они уже сопровождаются незаконными действиями.
Скажем, глава кабмина РФ вопреки конституционно-правовой субординации 28–29 октября перешел к прямому руководству ФСБ, МВД и Росгвардией, определив им конкретные поручения. Чем для Дмитрия Медведева закончится попытка присвоения важнейшей президентской функции, сказать не беремся, однако после Санкт-Петербургского экономического форума 2019 года прослеживается реализация перестроечного сценария.
За кем сила
В сложившихся условиях, когда налицо попытки демонтажа Российского государства, возникают вопросы: «Есть ли в стране общественно-политическая сила, способная предотвратить надвигающийся хаос?», «Есть ли решительные государственные деятели и политики?». Полагаем, да. Это, к примеру, общественное движение «Суть времени», остановившее в 2011–2012 годах «белоленточную» революцию серией митингов на Поклонной горе. Это Российский союз ветеранов, такие широко известные организации, как «Боевое братство», «Союз десантников России», «Офицеры России», молодежные военно-патриотические структуры. И еще вопрос, быть может, самый главный: есть ли понимание остроты ситуации руководством этих организаций, военным сообществом страны? Пожалуй, да, если принять к сведению активность и принципиальную позицию депутатов-военнослужащих в Госдуме.
О противостоянии парламентского Комитета по обороне с правительством России говорится регулярно, поскольку конкретными цифрами проекта федерального бюджета на ближайшие годы будут определяться уровень боеспособности Вооруженных Сил, решение социальных проблем военнослужащих, повышение зарплаты гражданскому персоналу Российской армии. Тем самым имеются основания для оптимизма.
Однако требуются обобщенные оценки нового этапа гибридных атак и вызовов, их персонификации (индивидуализации), реальных угроз внутренней безопасности Российской Федерации.
Здесь важно, чтобы прозвучали голоса таких авторитетных общественных деятелей, как генерал армии Михаил Моисеев, генерал-полковник Сергей Степашин, военных руководителей и политиков, обладающих интуицией, проницательностью, внятной государственной позицией. Чтобы остановить нарастающий хаос, защитить законность и стабильность, нужны решительные и инициативные действия, ведь в обстановке гибридных атак необходимые приказы сверху могут и не поступить. Многое будет определяться активностью и гражданской позицией каждого из нас.
