Следователи, психиатры и обыватели ищут причины чудовищного преступления, совершенного петербургским историком Олегом Соколовым. Адвокаты утверждают, что Соколов убил свою любовницу «в состоянии аффекта», но есть свидетельства, что он применял насилие и по отношению к другим своим женщинам. И это уже является показателем того, как в России относятся к насилию как таковому.
Убийство любовницы любовником и наоборот – не самое редкое событие. На прошлой неделе в Омске 28-летняя саксофонистка из государственного музыкального театра зарезала своего 54-летнего любовника-сантехника. По данным следствия, женщина хотела официального оформления отношений, но ее возлюбленный не желал разрывать существующий брак, очередная ссора привела к трагедии.
Однако не это преступление не стало поводом для всенародного обсуждения. В отличие от убийства в Санкт-Петербурге, где, наоборот, мужчина застрелил женщину во время ссоры из-за того, что она собиралась пойти на день рождения знакомого.
Возможно, дело в том, что убийца, 63-летний доцент Олег Соколов – известный специалист по наполеоновской Франции. Возможно, дело в деталях в стиле фильмов ужасов – ученый через два дня после убийства расчленил тело 24-летней аспирантки и пьяным свалился в реку Мойку при попытке избавиться от рук.
Еще одним поводом для обсуждения почему-то стало участие Соколова в реконструкторском движении. Наверное, если бы он был филателистом или нумизматом, то его хобби вряд ли так активно обсуждалось, но почему-то ролевики привлекают нездоровое внимание публики.
Наконец, возмущение вызвали попытки адвокатов историка объявить его попытку избавиться от трупа «явкой с повинной», а само убийство – «совершенным в состоянии аффекта». Тот, кто убивает в аффекте, потом не принимает гостей в соседней комнате с трупом и не разделывает тело ножовкой.
Еще более бредовым на фоне совершенно осознанной попытки уничтожить следы преступления выглядел слух о намерении Соколова совершить суицид в Петропавловской крепости, надев костюм Наполеона. Опять-таки – ты либо стреляешься в костюме Наполеона, либо в ванной пилишь тело жертвы, сочетание выглядит неправдоподобно со всех точек зрения.
«Совсем с дуба рухнули. Этот Соколов убийца. С задокументированной историей жестокого отношения к женщинам. Ему слишком многое сходило с рук. Уверовал в свою безнаказанность и исключительность», – с комментарием телеведущего Владимира Соловьева относительно попыток оправдать Соколова трудно не согласиться.
Разумеется, на фоне очередного хоть и не семейного, но вполне бытового убийства, вновь активизировалось обсуждение закона о профилактике семейно-бытового насилия. Поскольку в интернете ходит множество версий документа, включая абсолютно фантастические, уточним, что мы оперируем текстом проекта Федерального закона № 1183390-6 «О профилактике семейно-бытового насилия» (редакция, внесенная в ГД ФС РФ, текст по состоянию на 28.09.2016).
Даже если бы закон был принят, вряд ли это помогло бы спасти убитую Анастасию Ещенко. В документе говорится о судебных предписаниях для «бытовых тиранов», но нет никакой информации о том, что аспирантка пыталась прервать отношения с Соколовым, а он силой ее удерживал.
«Задокументированная история жестокого отношения к женщинам», о которой говорит Соловьев, – это опубликованное в «Московском комсомольце» заявление в полицию от другой студентки, с которой у историка был роман в 2008 году.
«Помогая снимать шубу, Соколов О. В. схватил меня сзади за руки и стал связывать веревкой, которую, как я поняла, он приготовил заранее. Я стала сопротивляться и просить объяснить, что происходит. Соколов О. В. Ударил меня по лицу и в живот, после чего привязал к стулу мои руки и ноги. Я оказалась абсолютно беспомощной, неспособной оказать сопротивление. Соколов О. В. вышел в соседнюю комнату, пока я оставалась привязанной к стулу в прихожей. Из комнаты он вернулся с утюгом и на моих глазах включил его в розетку. Когда утюг нагрелся, он поднес его к моему лицу, так что я ощущала его исходящий от него жар, и стал угрожать, что изуродует меня на всю жизнь. После чего стал методично избивать меня по лицу, голове, наносил удары в грудь и живот. На все мои мольбы остановиться и одуматься он только еще сильнее бил меня и угрожал, что убьет, а труп закопает на ближайшей стройке, где меня вряд ли найдут. В течение часа или более того Соколов О. В. избивал меня, наносил удары, как было описано выше, поднимал за волосы и за уши вместе со стулом», – писала 11 лет назад девушка.
Никакого наказания Соколов в 2008 году не понес. Якобы среди его покровителей был брат жены тогдашнего мэра Москвы Юрия Лужкова Виктор Батурин, который «все уладил».
То есть дело не в законе. Если бы полиция (тогда еще милиция) и суд 11 лет назад действовали по закону, то Соколов понес бы наказание и, возможно, пересмотрел бы свое отношение к женщинам.
Впрочем, возможно, что и не пересмотрел бы. История знает множество случаев, когда женщины в разных странах влюблялись в отбывающих наказание за убийства и изнасилования людей и после выхода преступников из тюрьмы оказывались изнасилованными и убитыми. В подтверждение этого говорит готовность бывшей жены Соколова, которой он изменял в 2008 году и от которой пять лет назад ушел к убитой Ещенко, предоставить ему жилье в своей квартире для отбывания домашнего ареста.
Впрочем, то, что закон о профилактике семейно-бытового насилия в данном конкретном случае вряд ли помог бы спасти человеческую жизнь, все равно не является доводом против его принятия. Обсуждение этого убийства, как и многих предыдущих, снова продемонстрировало, что у нас нет того, благодаря чему в Европе количество убийств значительно меньше, чем в России, США, Латинской Америке и Африке. А именно – абсолютного неприятия насилия как метода разрешения семейных и любых других проблем. Опять появляются комментарии, что Ещенко, мол, «сама виновата», что она «увела» Соколова из семьи, поэтому «знала, на что идет», что она его «доводила», и так далее, и тому подобное.
Сам факт наличия в юридическом арсенале закона о профилактике семейно-бытового насилия продемонстрирует нетерпимость государства к силовым методам в семье и быту.
А дальше уже зависит от полиции – исчезнет ли из их вокабуляра привычное «когда убьют, тогда и звоните» и станут ли профилактические беседы с бытовыми насильниками действенным методом предотвращения преступлений.
Но полиция – это часть общества. Только когда все общество перестанет мириться с насилием и продуцировать насилие по отношению к членам семьи и посторонним людям, только тогда ситуация изменится. А до тех пор и сантехники, и музыканты, и профессора, и студенты, и врачи, и безработные – абсолютно все в группе риска.
