Владимир Путин у власти в России — в качестве президента и премьер-министра — уже двадцать лет. Местные выборы, состоявшиеся в сентябре, дали возможность оценить результаты его правления.

Уинстон Черчилль сказал, что Сталин принял страну с деревянным плугом, а оставил с ядерной бомбой. (Так в тексте, на самом деле нет никаких документальных свидетельств, что Черчилль произносил эту фразу, которая скорее всего является мифологемой — прим. ред.) Доживи он до наших дней, он бы изрек, что Путин принял Россию псевдодемократией, а оставит ее политической пустыней. Социальные институты приняли авторитарный характер, а элиты и общество деградировали.

Безусловно, путинская власть видела как взлеты, так и падения. Вскоре после прихода Путина экономика выросла на фоне девальвации рубля 1998 года, роста цен на нефть и экономических реформ, воплощенных в жизнь в начале его первого срока. Однако одновременно с этим Кремль уже ужесточал контроль над политической жизнью страны.

Потом был и правда невиданный рост качества жизни. Но он завершился экономическим кризисом 2008 года — и теперь кажется полузабытым воспоминанием. Беспрецедентные протесты против Путина, которые, подобно вулканическому извержению, потрясли страну до основания после сфальсифицированных парламентских выборов 2011 года. Собравшиеся на площади люди поставили президента и пропутинские элиты перед выбором: обеспечить рост посредством либерализации с риском утратить монополию на власть — либо сохранить монополию на власть, но пожертвовать экономическим ростом. Они выбрали второе, что повлекло за собой конфронтацию с Западом и международные инциденты, в том числе аннексию Крыма и репрессивные гонения против деятелей гражданского общества.

К 2014 году путинский режим окончательно исчерпал всякую легитимность и ударился в откровенный авторитаризм. Зависимость элит от Путина усилилась. Сейчас легитимность исходит уже не от народа, а от вертикали власти.

Режим больше не заинтересован ни в каких хоть сколько-нибудь соревновательных выборах, ему не нужна даже и высокая явка. Наоборот, он бы предпочел, чтобы выборы проходили как можно скромнее — чтобы ни один политик, кроме Путина, не получил легитимности. В этой системе «избранные» губернаторы легитимны не потому, что их выбрал народ под влиянием политтехнологов, а потому, что их назначил лидер — якобы по результатам работы.

К 2018 году рейтинг одобрения Путина скатился с пика в 85%, достигнутого сразу после аннексии, на докрымский уровень — на фоне внезапного объявления о повышении пенсионного возраста на 5 лет для мужчин (до 65 лет) и на 8 для женщин (до 63 лет). Продолжительные протесты вынудили Путина снизить пенсионный возраст для женщин до 60 лет и откатить назад ряд других изменений, но основы его ранней «сверхлегитимности» все же расшатались и поддерживать режим целиком уже не в состоянии.

Выбор перед Кремлем встал так: укрепить легитимность режима либо преобразовать всю систему. Эту ловушку легитимности Путин подстроил себе сам. Восстановить легитимность он почти бессилен — оздоровление экономики, если оно вообще произойдет, займет много времени. Куда более быстрые победы сулит внешняя политика, но, по западным замерам, простым россиянам на нее теперь плевать — своя рубашка ближе к телу. Без еще одного Крыма режиму предстоит внутренняя трансформация — чтобы сохранить власть, придется либо затянуть гайки, либо, наоборот, их ослабить.

Партийная система дискредитирована

Выборы 8 сентября разом принесли вести благие и дурные — причем как Кремлю, так и демонстрантам. Тех, кто ждал революционных изменений и падения режима, ждало горькое разочарование. Все 16 губернаторов добились переизбрания — включая крайне непопулярного мэра Санкт-Петербурга Александра Беглова. Из 13 региональных кампаний «Единая Россия» проиграла лишь одну — в Хабаровском крае, где победила подчеркнуто нелиберальная Либерально-демократическая партия.

Даже в Москве, где против исключения оппозиционных кандидатов развернулись масштабные акции протеста, оппозиция показала скромные результаты. «Единая Россия», партия власти, большинство в Мосгордуме сохранила, выиграв 25 из 45 мест. Дюжину мест она проиграла так называемой «системной оппозиции» — главным образом, коммунистам, которые формально выступают в Думе с критикой власти, но на деле пляшут под кремлевскую дудку.

Толковать эти результаты можно по-разному, все зависит от вашей точки зрения. В авторитарных режимах смысл выборов — не формировать власть, а скорее изобразить ее легитимность и могущественность. Суть выборов — не добиться победы, а скорее, сократить ущерб.

В результате сентябрьские выборы окончательно дискредитировали партийную систему во главе с «Единой Россией», показав ее несостоятельность. Но на низовом уровне, вдалеке от партийных бонз, происходит нечто новое. Некоторые депутаты проявили себя не просто не винтиками в партийном механизме, а народными избранниками, которые несут ответственность перед избирателями.

Взаимосвязь не допущенных до выборов кандидатов с простыми гражданами не только вылилась в виде потрясших столицу уличных протестов, но и повлекла за собой рост социального капитала. В будущем это может иметь решающее значение для демократического развития России. Политические активисты вроде Любови Соболь, Юлии Галяминой и Ивана Жданова — некоторые из них даже и не регистрировались для участия в выборах, а другие были схвачены и бесчеловечно брошены в тюрьму на несколько суток — теперь известны москвичам лучше многих депутатов.

Московские выборы перестали быть одним днем голосования, как это было прежде, а превратились в долгую кампанию длиной в целое лето, которая требует выносливости и расчета.

В борьбе за признание властей были собраны десятки тысяч подписей в поддержку демократических кандидатов. Пришлось оценить их шансы сохранить независимость и даже прикинуть, кому из кандидатов от других партий (включая коммунистов и либерал-демократов) больше всех по силам одолеть ставленников «Единой России». Иными словами, пришлось действовать умно и мыслить тактически. Все это — отличная репетиция выборов 2021 года в Государственную думу.

Битву 8 сентября Кремль, может, и выиграл, но войну проиграл. Чтобы рассадить в губернаторские кресла своих сатрапов — большинство из них прибыли из других регионов и были встречены в штыки — понадобились большие деньги. Пообещать пришлось еще больше, а для застойной российской экономики это огромное бремя. Во-вторых, продвигая в губернаторы своих верноподданных, Кремль оттолкнул от себя региональные элиты — они бы предпочли видеть на этих постах «своих» людей.

Кремль дал слабину

Следует добавить, что отход Кремля от «Единой России» после крайне непопулярной пенсионной реформы подорвал существующую партийную систему, не предложив адекватной замены. Пострадала не только «Единая Россия». Чтобы спасти кремлевских ставленников, пожертвовать своими кандидатами пришлось всей системной оппозиции — в думе они фактически напарники Кремля.

Провалив кампанию своего тогдашнего босса Анатолия Собчака на выборах мэра Санкт-Петербурга в 1996 году, Путин именно в тот момент возненавидел выборы за их неопределенность. До 2018 года ему удавалось полностью их контролировать. Впредь это не повторится. В 2019 году Кремль дал слабину. Хотя большинство в Мосгордуме его партия сохранила, по сути она проиграла выборы заочно, а ответить за свой провал не смогла. Кремль попытался было подавить демонстрантов силой, но на этот раз не сработало.

Из всего этого можно сделать следующий вывод: не режим не переживет Путина, а Путин не переживет режим.