Объектом завоевания умов организаторами терроризма являются в первую очередь исламские общества. Особый интерес в этом плане представляет ситуация, складывающаяся в последнее время на Западе, в первую очередь в Европе.
Проживающие там мигранты из стран Ближнего и Среднего Востока, Северной Африки пользуются социальными и техническими возможностями, предоставляемыми гражданам европейских стран, не имея при этом никаких заслуг и обязательств. Это обстоятельство, а также быстрое увеличение количества мусульман (за счет как естественного, так и миграционного прироста) ведет к тому, что у вновь прибывших исчезает необходимость в интеграции. Более того, происходит своеобразный процесс дезинтеграции, то есть возвращение к жизни по законам шариата тех, кто ранее уже прошел первичную европеизацию. Дополнительный фактор, способствующий этому, – проводимая на официальном уровне политика мультикультурности и толерантности, которая по сути носит односторонний характер. Коренным европейцам вменяется уважать и некритически принимать все особенности жизненного уклада переселенцев, включая те, которые совершенно не вписываются в заведенный порядок, законы, культуру. Мигранты аналогичных встречных обязательств на себя не берут ни юридически, ни фактически.
Более того, сложившаяся ситуация создает у значительной их части ощущение психологической слабости европейских обществ, из-за чего «возвращение к исламским корням» начинает рассматриваться как наиболее привлекательная альтернатива.
“ Западная политика толерантности в исламском мире рассматривается как слабость ”
Благодаря росту численности и отсутствию необходимости в интеграции исламские сообщества в Европе оказываются в некой культурной самоизоляции, что делает европейских мусульман тем более подверженными пропаганде терроризма. Парадоксальным образом европейские мусульмане часто более радикальны, чем их соотечественники, оставшиеся на исторической родине. Это объясняется как культурной изоляцией от европейского общества (и ощущением из-за этого «враждебного окружения»), так и слабостью собственно духовного образования, отсутствием понимания того, что ислам в его изначальной форме не менее, а, возможно, даже более толерантная религия, чем христианство (это прямо следует из содержания Корана). С другой стороны, европейские органы власти и правоохранительные структуры из-за юридического и морального давления мультикультурности и толерантности, отсутствия знаний основ исламской веры и культуры часто оказываются неспособными противостоять пропаганде радикализма.
Для организаторов терроризма европейские мусульмане представляют особую ценность потому, что адаптированы к жизни в западном обществе, не испытывают проблем со знанием европейских языков, часто имеют высокий уровень образования, свободно обращаются с Интернетом и современной техникой, перемещаются по миру благодаря гражданству стран ЕС. Вследствие этих обстоятельств они весьма эффективны и как организаторы, и как исполнители терактов. В частности, они гораздо успешнее проводят суицидальные теракты, поскольку очень хорошо представляют себе, как нанести максимальный ущерб, не будучи выявленным правоохранительными структурами.
Еще более эффективно используются организаторами терроризма коренные европейцы, перешедшие в ислам. Как показывает практика, они почти в 100 процентах случаев оказываются гораздо радикальнее, чем мусульмане от рождения. Они полностью адаптированы к западной жизни, к тому же обладают внешностью, не вызывающей подозрения у правоохранительных структур.
Вообще достаточно хорошо известно, что пропаганде радикального ислама больше, чем низкостатусные слои населения, подвержены люди с высоким уровнем образования и дохода. Они активнее участвуют в террористической деятельности непосредственно. То же можно сказать и о пассивной поддержке. Это относится как к европейским мусульманам, так и к жителям самих исламских стран. Объяснение, по-видимому, в том, что люди, борющиеся за выживание в материальном плане и имеющие низкий образовательный уровень, мало интересуются идеологическими основами своего положения, тем паче мироустройства. Просвещенные и зажиточные имеют и более высокий уровень духовных запросов. Среди них достаточно успешно и широко распространяются идеи, будто технологическое отставание исламских стран от Запада – следствие заговора со стороны последнего, войска США и НАТО ведут войну не против терроризма, а против истинной веры и за захват нефтяных месторождений. Чудовищная коррупция в органах власти исламских стран объясняется тлетворным западным влиянием.
Кроме того, как сказано выше, западную политику мультикультурности и толерантности в исламском мире рассматривают как слабость, а высокий уровень гражданских свобод (в частности полное гендерное равенство, равноправие сексуальных меньшинств и широкое проникновение их представителей в органы власти) – как признак разложения. Это важный фактор дезинтеграции частично европеизированных мусульман и перехода в ислам коренных европейцев.
В целом возникновение крупных исламских сообществ в странах Европы создает для организаторов террора очень широкие новые возможности. Нужно иметь в виду также полную прозрачность границ внутри ЕС.
Радикальные исламские террористы пользуются хорошим информационным обеспечением. Речь не только о сайтах, непосредственно контролируемых террористами (хотя Интернет играет все большую роль в деле пропаганды и вербовки), но и о некоторых внешне респектабельных СМИ с массовой аудиторией. Наиболее известен катарский телеканал «Аль-Джазира». Его информационная политика представляет собой по сути прямую пропаганду терроризма.
После взрывов двух смертниц в московском метро 29 марта 2010 года, когда погибли 40 человек, «Аль-Джазира» в комментарии использовала выражение «так называемый терроризм». Суицидальные теракты в израильских кафе и автобусах телеканал называет «акциями самопожертвования», а их исполнителей – «мучениками». Если гибель мирных граждан Ирака, Афганистана от огня американских солдат – «бойня», то аналогичные действия исламских радикалов – просто «нападение». Сами террористы проходят как «движение сопротивления».
Огромную роль «Аль-Джазира» сыграла в развязывании гражданской войны в Сирии. Катарский телеканал давал подчеркнуто предвзятую трактовку событий в этой стране, представляя суннитские экстремистские группировки «безоружными жертвами кровавого режима Асада». При крайней популярности «Аль-Джазиры» в исламском мире да и на Западе (через англоязычную версию) ее деятельность – один из важнейших факторов моральной легитимации терроризма во всех его формах.
Впрочем, надо отметить, что схожую информационную политику ведут многие западные СМИ. В 90-е и первой половине 2000-х чеченские террористы в большинстве случаев проходили в западных СМИ как freedom fighters («борцы за свободу») и даже в особо варварских случаях, как захват больницы в Буденновске или школы в Беслане, использовалось слово rebels («повстанцы»). В аналогичных понятиях описывается и сирийская гражданская война, в ходе которой, если исходить из содержания западных СМИ, правительственная армия, ее российские и иранские союзники занимаются исключительно уничтожением мирного населения, а противостоят им героические «борцы» или в худшем случае «повстанцы».
При этом нельзя сказать, что борьба с терроризмом бесперспективна. В последние полтора десятилетия мы наблюдали по меньшей мере два случая, когда удалось добиться явных, существенных успехов, причем по сути одними и теми же методами. Речь о действиях российских федеральных сил в Чечне и американских войск в Ираке.
Первым из факторов успеха в обоих случаях была ясная демонстрация решимости военно-политического руководства соответственно России и США довести войну до победы, не считаясь с потерями и невзирая на предельную жестокость противника. Тем самым Москва и Вашингтон показали, что противник не имеет морального превосходства, что применительно к мятежевойне является важнейшим фактором.
Вторым приемом, обеспечившим успех, стало внесение раскола в ряды противника и создание ситуации, когда террористов начала отторгать значительная часть тех обществ, за умы которых они боролись. И в Чечне, и в Ираке России и США соответственно удалось разделить противостоящие им силы на националистов и исламистов и привлечь первых на свою сторону. Националисты в данном случае – все борющиеся за национальную и политическую независимость страны (региона). Под исламистами подразумеваются силы, целью которых было установление контроля над территориями Чечни и Ирака, введение в них жестких законов по типу Саудовской Аравии или Афганистана при талибах.
Соответственно ключ к победе над терроризмом – демонстрация психологического превосходства и готовность идти в борьбе до конца, а также создание ситуации, когда террористов начинает активно отторгать большая часть того социума, за умы которого они ведут борьбу. Правда, надо отметить, что американская победа в Ираке оказалась чисто тактической: после вывода контингента ВС США страна вернулась в состояние хаоса («Бумеранг демократии»/https://vpk-news.ru/articles/49345).
Можно также провести пример Алжира 90-х, где жесткое силовое подавление исламистов привело и к их психологическому и соответственно окончательному военному поражению, а также чисто силовую победу Израиля над палестинским суицидальным терроризмом в середине 2000-х. В связи с этим можно отметить, что многие алжирцы, бежавшие в начале 90-х во Францию от, как им казалось, неизбежного прихода к власти исламистов, сегодня обнаружили, что нынешняя Пятая республика исламизирована сильнее, чем их родная страна.
В целом сегодняшний исламский терроризм можно назвать войной архаики против цивилизации. Поскольку сторонники архаики имеют несравненно меньше психологических ограничений, изначально они находятся в выигрышном положении. Ведь как уже неоднократно сказано, в мятежевойне главное – психология. Более того, в террористической войне вооруженная форма борьбы является вторичной по отношению к психологической.
Таким образом, при всей очевидной важности полицейских методов и агентурной разведки (и то и другое может предотвратить теракты, которые уже задуманы) принципиально значимо подавить архаику психологически, то есть в первую очередь не подыгрывать ей. Толерантность – замечательная и совершенно необходимая вещь, но только если она взаимна. Более того, вполне вероятно, что толерантность может по-настоящему работать только в тех обществах, которые давно многонациональны и многоконфессиональны (как, например, российское). Ее искусственное привнесение в моноэтнические общества может дать весьма отрицательный эффект.
