Начало избирательной кампании в Нагорном Карабахе совпадает с уменьшением влияния Пашиняна в Армении и началом создания отрицательного имиджа «революционного» премьер-министра
Представитель МИД России Мария Захарова в ходе брифинга на площадке всероссийского молодежного образовательного форума «Территория смыслов» первая из спикеров стран-сопредседателей Минской группы ОБСЕ отреагировала на заявление премьер-министра Армении Николы Пашиняна в Степанакерте о том, что «Арцах — это Армения».
Во-первых, она подтвердила, что позиция России по вопросу определения окончательного статуса Нагорного Карабаха и урегулирования конфликта остается без изменений. То есть «окончательный статус Нагорного Карабаха должен быть определен путем переговоров между Азербайджаном и Арменией».
Во-вторых, Захарова отметила, что Москва продолжит оказывать содействие делу мирного урегулирования карабахского конфликта. Но дальше был обозначен важный нюанс. Захарова подчеркнула, что наличие взаимных обвинений между Баку и Ереваном вызывают озабоченность российской стороны.
По ее словам, «подобная риторика не отвечает интересам формирования благоприятных условий для переговорного процесса и, соответственно, поиска компромиссных вариантов урегулирования конфликта».
Но если в данном случае рассуждать последовательно и объективно, то «возмутителем спокойствия» оказался Пашинян, реакция Азербайджана носит ответный характер. И вновь вылезает наружу еще один важный нюанс. МИД Азербайджана выступил с заявлением, тезисы которого нуждаются в специальном анализе.
Было отмечено, что действия премьера «являются большим ударом по переговорному процессу, ведущемуся при посредничестве сопредседателей Минской группы ОБСЕ». С этим не поспоришь. Далее: «Агрессивные заявления премьер-министра Армении входят в явное противоречие с духом и сутью ведущихся долгие годы переговоров по урегулированию карабахского конфликта, в том числе с обсуждениями, прошедшими в ходе последних встреч между Арменией и Азербайджаном».
Но в логике такой силлогизм называется несостоятельным, поскольку посылы неизвестны и мало кто знает о достигнутых договоренностях между Баку и Ереваном.
Наконец, МИД Азербайджана квалифицирует заявление Пашиняна как «в основном предназначенное для внутренней аудитории». Кстати, с таким ходом Баку уже приходилось сталкиваться.
Вспомним, как президент Азербайджана Ильхам Алиев, выступая в начале февраля 2018 года на VI съезде правящей партии «Новый Азербайджан» сделал заявление: «Ереван является нашей исторической землёй, и мы азербайджанцы должны вернуться на эти земли.
Это наша политическая и стратегическая цель, и мы должны к ней постепенно приближаться». Оно вызвало соответствующую негативную реакцию со стороны Армении, содержащую предвыборный компонент и ориентированную «на внутреннюю аудиторию».
Тогда Алиев решил поставленную задачу, победив на президентских выборах. Однако в последующем он сохранил формат переговоров по урегулированию нагорно-карабахского конфликта в рамках Минской группы. Поэтому выступление Пашиняна в Степанакерте вызывает немало вопросов.
Один из них и, пожалуй, главный, почему именно сейчас? Сразу бросается в глаза следующее. Начало избирательной кампании в Нагорном Карабахе, по оценке многих армянских экспертов и даже СМИ, совпадает с уменьшением влияния Пашиняна в Армении и «началом массированной атаки по созданию отрицательного имиджа «революционного» премьер-министра».
По всем признакам подозрения официального Еревана падают на так называемый «карабахский клан». С другой стороны, тезис Пашиняна о «миацуме» провоцирует острое недовольство Баку.
Любопытную версия в этой связи высказал экс глава МИД Азербайджана Тофиг Зульфугаров. Он считает, что «политика Пашиняна направлена на возобновление военных действий, а цель этих военных действий, заключается в том, чтобы развернуть политику Армении от России в сторону Запада, тем самым нейтрализовав своих оппонентов внутри страны, которые в основном имеют пророссийскую направленность».
Но если заявления премьера идут вразрез с практикой переговорного процесса по урегулированию нагорно-карабахского конфликта, то Степанакерт, наоборот, придерживается прежней переговорной концепции. Фактически Пашинян, разваливая переговоры, ставит Алиев перед выбором: сохранять статус-кво или готовить силовой сценарий. А кому он выгоден?
Или следует признать то, что Пашинян стремится «руками Алиева загнать нынешнюю команду Степанакерта в угол под предлогом в будущем продолжать переговорный процесс. Не случайно МИД Азербайджана назвал премьера «слабым политиком», видимо, рассчитывая на нечто большее. Между Алиевым и Пашиняном состоялось несколько личных встреч.
Одна из них, «на ногах» в Душанбе воспринималась как «прорывная», так как Алиев пошел на достижение договоренностей с Пашиняном о снижении напряженности на линии фронта накануне парламентских выборов в Армении, что укрепило его позиции внутри страны. В дальнейшем со сторону Баку в отношении премьера проскальзывали нотки покровительства и снисходительности, держалась пауза.
Азербайджан как будто выжидал, как будут дальше развиваться внутриармянские дрязги и проводил анализ относительно того, стоит ли «втягиваться в игру Пашиняна», реагировать на его «гениальные идеи, учитывающие интересы и азербайджанского народа». На наш взгляд, что-то на этом направлении у Пашиняна перестало срабатывать.
Озвученный им тезис «миацума» в конкретной ситуации является пустым и бессмысленным, ведь он не ставит вопрос о проведении общенационального референдума или принятие парламентом соответствующего закона, но заявляет, что привлечение Степанакерта к переговорам — не прихоть, а функциональная необходимость. Как это понимать?
И главный вывод. На наш взгляд, Алиев стал опасаться «токсичного» Пашиняна и вряд ли в дальнейшем решится с ним на откровенные политические переговоры. Скорее всего, осознание этого факта и толкнуло Пашиняна на «степанакертский ход».
К тому же складывается устойчивое ощущение, что Баку имеет запасной сценарий относительно урегулирования нагорно-карабахского конфликта, который может быть реализован с учетом складывающейся в регионе непростой геополитической конъюнктуры. Что важно — без использования силового варианта и, возможно, даже без участия Еревана.
Похоже, что именно такого развития событий стал опасаться Пашинян, пытаясь провести на предстоящих выборах в Нагорном Карабахе «своего» кандидата. Так что «большая игра» в самом разгаре. Минская группа, кроме России, молчит.
