Если в молодости на фоне какого-нибудь Львово-Франковска Москва кажется чрезмерно большой, то людям в возрасте — милой и довольно уютной. Ну, во-первых, они уже не вынуждены обитать у черта на куличках, а во-вторых, если и обитают, то привыкли: «сорок минут на метро» или «идти всего пять километров». Провинциал стоит парализованный ужасом, а они идут и едут, представая перед нами живым доказательством существования жизни за третьим транспортным кольцом: «Ах, какой там чистый воздух!»
Второе кольцо — это Садовое, движение внутри которого не останавливается ни днём, ни ночью, яркими протуберанцами автомобильных фар вырываясь по Ленинградке или Ленинскому проспекту куда-то вдаль — к аэропортам, а далее во вселенную. И — о, ужас для праведного «патриота» — имя Ленина здесь не декоммунизировано, и очередь в мавзолей с Красной площади тянется далеко на Манежную, и величественные символы советской империи не сбиты с фасадов. Эффектные, как сталинские многоэтажки, могучие, словно людские потоки в метро. И лишь постные лица новых москвичей демонстрируют усталость от этой вселенской суеты, скорбь за судьбу демократии и трагическое незнание правил дорожного движения.
Я люблю Москву: она соразмерна человеку, выросшему в большой стране, а Садовое кольцо похоже на реактор, генерирующий столь необходимую столице энергию (к слову сказать, электричества она потребляет больше, нежели вся Украина). А внутри кольца Садового таится кольцо Бульварное, уютные переулки и старинные церкви, сотни отреставрированных особняков и стильных заведений. Зайдёшь, бывало, в магазин «Армения», что неподалёку от alma mater: возьмёшь старого доброго или гранатового, и медленно бредёшь вниз по Страстному — к Петровскому бульвару. На скамейке закуришь, доброжелательно глядя на прогуливающихся студенток. А нагуляв аппетит — стремглав на Центральный рынок, где грузинская, вьетнамская, китайская, японская, марокканская, гавайская, итальянская, таиландская, индийская и бог весть какие ещё кухни.
После кулинарной кругосветки тяжело поднимаешься наверх по бульвару Рождественскому, мимо пряничных церквей, что настраивают мысли на лирический лад, и — не доходя Чистых прудов — сворачиваешь на Мясницкую, странное сочетание архитектурной изысканности, простоватого названия и по-европейских тентованных кафе. Внезапно: под Большим театром митингуют коммунисты, доносятся крики «олигархи» и «долой», а где-то неподалёку собрались тощие навальнята…
Бывало, зимой поднимаясь на эскалаторе смотришь на синие от холода лодыжки прогрессивной девицы и хочется подарить жертве модных веяний шерстяные носки. Кстати, видел вчера в метро хипстера в солнцезащитных очках, с надписью на майке l love Armenia и выглядывающей из-под коротких штанин густой растительностью. Товарищи армяне, с вашим представлением о прекрасном надо что-то делать!
А небо над Никольской усыпано переливающимися на солнце блестками украшений, сквозь которые едва просматривается Кремль. Но мы в сторону — через ГУМ и его знаменитую столовую N57, к монументальной Ильинке и унизанной ожерельем церквей Варварке. Унимая отдышку маленького человека в саду культуры Зарядье, смотришь на отсечённое туристическими теплоходами волшебное Замоскворечье. А справа ослепительно сияющий Кремль, а слева игольчатая высотка на Котельнической.
И снова на Красную площадь: где немыслимый Василий Блаженный и бесчисленные башни и башенки (в фантазиях украинских «патриотов» поверженные и посрамлённые). А в реальности — весёлый разноголосый смех, какая-то ярмарка и строительство трибун для очередного международного фестиваля.
Москва переливается не только куполами, но небоскрёбами, мостами, витринами, театрами, галереями. Как бы ни пугали украинские СМИ, большая столица об Украине почти не думает: у неё хватает своих забот, искушений и стремлений. Уткнувшись во всеобщий Wi-Fi, арендуя машины через смартфоны, перекусывая доставляемых по геолокации вкусностями, москвичи менее всего вспоминают про «младших» или «старших» братьев. Но своих друзей ждут всегда — пока ещё лето, пока отпуск, пока мир.
