Конгресс может быть не в состоянии утвердить бюджет, но американская армия может по-прежнему устраивать рейды коммандос в Ливии и Сомали, война в Афганистане может по-прежнему продолжаться, гарнизоны в Италии могут по-прежнему пополняться американскими солдатами (возвращая «империю» в Рим), Африка может использоваться как поле состязания империй (как при «схватке за Африку» в конце 19-го века, но на этот раз с участием в драке США и Китая), а военно-промышленный комплекс может по-прежнему доминировать в мировой торговле оружием.
В залах Конгресса и в Пентагоне бизнес идёт как обычно, если вы определяете «бизнес» как власть и прибыли, которые вы получаете из постоянной подготовки к войне и ведения войн по всему миру. «Война – это рэкет», – говоря известными словами генерала Сметли Батлера, сказанными в 1935 году, и даже сейчас трудно не согласиться с человеком, у которого на счету две Почётных медали Конгресса и который был хорошо знаком с американским империализмом.
Война это политика, верно?
Когда-то, когда я находился на службе в качестве офицера ВВС США, меня учили, что Карл фон Клаузевиц определил войну как продолжение политики другими средствами. Это определение, по сути, упрощение его классического и сложного труда «О войне», написанного в результате его опыта участия в войне против Наполеона в начале 19-го века.
Идея о войне как о продолжении политики – это и интересная мысль и одновременно довольно опасное заблуждение: интересная, потому что она связывает войну с политическими процессами и предполагает, что они должны вестись с политическими целями; заблуждение – потому, она предполагает, что война, по сути, рациональна и поэтому управляема. И не Клаузевиц виноват в том, что его слова чрезмерно упростили и исказили, а американские военные.
Возможно, другой Карл мог бы протянуть руку помощи, когда речь идёт о том, чтобы помочь американцам понять, из-за чего на самом деле ведутся войны. Я имею в виду Карла Маркса, который восхищался Клаузевицем, в частности, его мыслью, что битва на войне это всё равно, что плата наличными в коммерции. Однако редко случается, чтобы могла случиться такая битва (или такая плата), они являются кульминацией и поэтому окончательными методами разрешения процесса.
Война, другими словами, разрешается убийствами, сделками, оплачиваемыми кровью, что перекликается с эксплуататорскими сделками капитализма. Маркс нашёл эту идею глубокой и наводящей на размышления. Так следует думать и нам всем.
Вслед за Марксом, американцам следовало бы считать войну не только крайней мерой в политике, но и продолжением эксплуататорской торговли другими средствами. Битва как коммерция: это не просто перефразирование, здесь заключено намного большее.
В истории войн такие коммерческие сделки принимают множество форм, будь то завоёванные территории, вывоз трофеев, присвоение сырья или захват доли рынка. Рассмотрим американские войны. Война 1812 года подчас изображается как незначительную размолвку с Англией, повлёкшую за собой временную оккупацию и предание огню нашей столицы, но на самом деле речь шла об уничтожении индейцев на пограничных землях и захвате их земли. Американо-мексиканская война была ещё одним захватом территории, на этот раз в интересах рабовладельцев.
Испано-американская война была захватом земель для тех, кто стремился расширить рубежи Американской империи, в то время как Первая мировая война должна была сделать мир «безопасным для демократии» – и для американских бизнес-интересов в глобальном масштабе.
Даже Вторая мировая война, война, необходимая, чтобы остановить Гитлера и империалистическую Японию, явилась свидетелем возвышения США как цитадели демократии, доминирующей мировой державы и нового имперского дублёра обанкротившейся Британской империи.
Корея? Вьетнам? Куча прибылей для военно-промышленного комплекса и огромная власть для верхушки Пентагона. Ирак, Ближний Восток, сегодняшняя авантюра в Азии? Нефть, рынки природных ископаемых, глобальное доминирование.
В социальных бедствиях, подобных войне, всегда есть победители и проигравшие. Но самыми явными победителями часто являются такие компании как «Боинг» и «Доу Кемикал», которые поставляли Б-52 и «Агент Оранж», соответственно, американской армии во Вьетнаме. Таким «торговцам оружием» – более старое, и более честное, обозначение, чем сегодняшние «оборонные подрядчики» – нет необходимости настойчиво навязывать свой товар покупателю, во всяком случае когда война и подготовка к ней стали настолько постоянно, неразрывно связанными с американской экономикой, внешней политикой, и отличительной черты нашей страны как суровой земли «воинов» и «героев» (подробнее об этом чуть ниже).
Война как капитализм катастроф
Рассмотрим ещё одно определение войны: не как политики и даже не как торговли, но как социальной катастрофы. Думая таким образом, мы можем применить на практике концепции «доктрину шока» и «капитализма катастроф» Наоми Кляйн. Когда происходят такие катастрофы, всегда есть те, кто стремится извлечь из них прибыль.
Однако большинство американцев отказываются думать о войне в таком ключе, из-за того, что они находятся во власти так называемого «патриотизма» или, в его крайнем выражении, «сверхпатриотизм», когда это относится к нам, и значительно более негативные «национализм» и «ультранационализм», когда речь идёт о других странах. Во время войны нам говорят «поддержите наших солдат», чтобы мы размахивали флагами, ставили страну превыше всего, уважали патриотические идеалы бескорыстного служения и искупительной жертвы (даже если от всех нас, кроме 1%, не ожидают служения и жертв).
Мы предпочитаем закрывать глаза на такой неприятный факт, что в то время как «наши» солдаты приносят жертвы и страдают, другие в обществе с успехом наживаются. Подобные мысли считаются неприличными и не патриотичными. Не обращайте внимания на военных спекулянтов, которые считаются в высшей степени респектабельными компаниями. В конце концов, стоит заплатить какую угодно цену (или прибыли стоят принесённых жертв), чтобы одолеть врага – не так давно это была «красная угроза», а в 21-м веке кровожадный террорист.
Вечная война это вечные прибыли. Подумайте о «Локхид Мартин» мирового масштаба. В своих сделках с Пентагонов, а также с армиями других стран, он, в конечном счете, стремится получить звонкую монету за свои вооружения, и мир, в котором такое оружие будет необходимо вечно. В погоне за безопасностью или победой, политические лидеры охотно платят назначенную цену.
Назовите это обратной связью Клаузевица/Маркса или диалектикой двух Карлов. Она, кроме того, представляет собой вечный брачный союз между войной и коммерцией. Если она и не охватывает всё, что касается войны, то, по крайней мере, должна напоминать нам о той степени, в которой война капитализма катастроф обусловлена выгодой и властью.
Для того, чтобы получить синтез, нам нужно только обратиться от двух Карлов к Кэлу – то есть президенту Кэлвину Кулиджу, «Дело Америки – это бизнес», – заявил он в «Ревущие Двадцатые». Почти столетие спустя, бизнес Америки – это война, даже если сегодняшние президенты слишком тактичны, чтобы упоминать о том, что этот бизнес переживает бум.
Военные герои Америки как товар
Многие молодые люди сегодня, по сути, ищут освобождения от консюмеризма. В поисках новой идентичности немалое число из них обращаются к армии. И армия предоставляет им это. Новобранцев превозносят как воинов и бойцов, как героев, и не только со стороны военных, но и со стороны общества в целом.
И всё же, поступив в армию и будучи восхваляемыми за этот шаг, наши солдаты парадоксальным образом становятся ещё одним товаром, ещё одним расходным материалом государства. В самом деле, они расходуются в процессе войны и её насилия. Их компенсации? Быть упакованными и маркированными как герои нашего милитаризированного момента. Стивен Гардинер, культуролог и ветеран армии США, красноречиво написал о том, что он называет «героическим мазохизмом» милитаризированной среды и её привлекательности для американской молодёжи. Коротко говоря, стремясь избежать потребительства, которое потеряло свой смысл, и найти освобождение от бесперспективной работы, многие добровольцы превращаются в поклонников насилия, взыскующих и дарующих страдание, – суровая реальность, которую американцы игнорируют до тех пор, пока насилие разыгрывается где-то за рубежом против наших врагов и аборигенов.
Такие «героические» личности, настолько свыкшиеся с насилием на войне, часто оказываются плохо приспособленными для мирного времени. Фрустрация и морализация оборачиваются домашним насилием и суицидом. В американском обществе, где всё меньше и меньше мест для осмысленной мирной работы, где проявляется всё большая и большая поляризация богатства и возможностей, решение некоторых ветеранов обратиться или вернуться к разного сорта одурманивающим препаратам и дающим душевную встряску насильственным действиям – трагически предсказуемы. То, что это является результатом эксплуататорского превращения их в товар, как и многие героические проявления насилия во имя нас, это реальность, которую большинство американцев предпочитает забывать.
Вы можете быть не заинтересованы в войне, но война заинтересована в вас
Как метко заметил русский революционер Лев Троцкий, «Вы можете быть не заинтересованы в войне, но война заинтересована в вас». Если война – это битва и коммерция, бедствия и товар, её нельзя оставлять на откуп одним только нашим лидерам – и, конечно же, нашим генералам. Когда дело доходит до войны, какой бы далёкой она нам не казалась, мы все, каждый по-своему, потребители и покупатели. Некоторые платят высокую цену. Многие платят небольшую. Немногие получают огромную прибыль. Следите за этими немногими, и вы, в конце концов, получите более ясное понимание того, из-за чего ведётся война на самом деле.
Неудивительно, почему наши лидеры просят нас не забивать голову мыслями о наших войнах – а просто поддерживать наших солдат, заниматься шопингом и размахивать флагами. Если патриотизм, по знаменитому выражению, последнее прибежище негодяя, он также и первый ресурс для тех, кто стремится мобилизовать потребителя на кровопролитный последний приступ в битве, как коммерции.
Просто помните: в грандиозной сделке, которую представляет собой война, это их товар и их профит. И эта сделка не ради Америки, или, если на то пошло, не ради остального мира.
