Вчера украинская Генпрокуратура возбудила уголовное дело о покушении на госизмену (!) по факту подготовки телемоста с Россией. В связи с чем ходатайствовала об аресте активов «подозреваемого» с украинской стороны — телеканала NewsOne — и вызове на допрос всех, кого можно, от собственника до сотрудников.
Этому предшествовали, в хронологическом порядке, следующие события:
1. Анонс телемоста «Надо поговорить» между двумя странами, по образцу старинных телемостов СССР — США в восьмидесятых (с российской стороны партнером должен был стать канал «Россия 1»). Предполагался новаторский ход: участие в телемосте не специально обученных людей (политиков и медиаперсонажей), а людей обычных. Поскольку, аргументировали организаторы, 70% этих обычных людей на Украине хотят прямых переговоров с Россией.
2. Последовал горячий протест со стороны текущего президента Украины Владимира Александровича Зеленского. Владимир записал специальное телеобращение с призывом не делать этого ужасного шага. Потому что дать возможность пообщаться нормальным человеческим людям — это дешевый предвыборный ход и раскол украинского общества. И вообще, если уж кому и говорить с Россией, то лично президенту и лично с президентом России. И притом в присутствии Трампа, Меркель и Макрона. И говорить надо строго о том, что Россия должна отдать Крым и признать агрессию в Донбассе.
3. Телеканал NewsOne выпустил заявление о том, что из-за поступающих угроз физической расправы он вынужден телемост отменить.
В итоге: телемост сорван, покусившиеся на измену путем свободы слова под жестким прессингом и тяжкой статьей.
…Что тут стоит отметить.
Честно говоря, лучше бы киевские власти дали мосту спокойно состояться. То есть это для них, конечно, тоже было бы неприятно и нанесло бы ущерб (даром что генпрокурор Луценко и президент Зеленский из враждебных политических лагерей). Но это в любом случае было бы лучше, чем то, что получилось.
Потому что получилось следующее.
Вот перед нами государственное образование, шестой год позиционирующее себя как флагман свободы постсоветского пространства. Как сильная и состоявшаяся политическая нация, несмотря на имперское давление преодолевшая оковы «русского мира», вырвавшаяся на европейский оперативный простор и этим открывшая для себя новые сверкающие перспективы (уход в антироссийство равен открытию сверкающих перспектив. Это аксиома, это не обсуждается).
Оно также заявляет, что оно развитая демократия, где налажен общественный диалог, общественная дискуссия и плюрализм мнений. И где каждый может высказывать свою политическую позицию, не боясь преследований.
Оно также твердит, что оно состоялось как единая политическая нация «благодаря российской агрессии, которая консолидировала украинцев и развеяла все иллюзии относительно так называемых братских народов», — а потому, в отличие от восточной деспотии, может себе позволить неслыханный либерализм в публичном пространстве.
…И вот вся эта конструкция с разбегу налетает на предложение умеренно оппозиционного телеканала провести диалог. И не между ангажированными публичными лицами без страха и упрека, готовыми отрабатывать гонорар/зарплату до последнего вздоха, а между простыми Ивановым из Киева и Петренко из Москвы (фамилии — не ошибка. В Москве Петренко тысячи, как и Ивановых в Киеве, хоть об этом кое-где и не положено вспоминать).
И, напоровшись на это предложение, огромная медийно-политическая машина передовой свободной демократии внезапно бьется в припадке, и призывает не допустить, и добивается своего, и возбуждает уголовное дело о госизмене (это она, напомним, умеет), и активисты угрожают порвать злоумышленников, вздумавших открыть портал в Мордор.
И все это, заметим, красноречиво происходит на фоне самого Мордора, интеллигентно пожимающего плечами со словами «а с нашей стороны никаких препятствий к проведению телемоста нет». Тем самым давая простым гражданам передовой демократии богатую пищу для сравнения.
Внимание, вопрос: могло ли случиться что-нибудь более вредное для украинской политической конструкции, чем это позорище? Могло ли что-нибудь нанести ей более глубокий и непоправимый ущерб, чем это?
Ответ: да вряд ли. По факту перед нами произошло публичное признание киевской власти в том, чего она боится по-настоящему, и это оказалась не «российская агрессия», а свободный разговор граждан двух государств без идеологического фильтра.
Собственно говоря, именно этим — ужасом перед «разговором без фильтра» — и отличается любое состоявшееся государство от «имитационной демократии».
Государства состоявшиеся и устоявшиеся — будь то российское, американское, китайское или японское — действительно позволяют звучать в своем медийном пространстве широкому спектру мнений. В состоявшихся государствах президенты не призывают запрещать телемосты с соседними странами. Состоявшиеся государства, наконец, просто не боятся дать своим гражданам микрофон и возможность на всю страну пообщаться с гражданами соседних стран, потому что достаточно уверены в себе.
А государства, в которых свобода и демократия являются имитациями, никак не могут себе такого позволить. То есть они могут развести у себя десятки как бы независимых каналов и сотни как бы свободных ток-шоу, но каждый из присутствующих на этих попугайнях должен помнить: реальная свобода его высказываний тесно ограничена флажками. И если он, говорящая голова, случайно вырвется за флажки и скажет нечто неположенное, его снаружи уже поджидают активисты в балаклавах с битами и травматами и дело о госизмене, и арест.
Потому что если дать возможность просто разговаривать просто людям, то это, подозревает имитационная демократия, может в конечном счете ее подорвать. И в общем-то, она недалека от истины: имитации всегда держатся на смеси коллективной истерии, стокгольмского синдрома и банального запугивания «свободных граждан».
Поэтому вчера, строго говоря, у Украины как государства не было никакого «хорошего варианта» среди возможных реакций на телемост. Были только плохие варианты.
Но оно с перепугу выбрало худший.
