«Майданы», «цветные революции» все более становятся политической обыденностью. Вот и сейчас «замайданило» в очередной раз в Грузии. И любопытно наблюдать, как происходит метаморфоза самого восприятия таких событий, причем со стороны их симпатизантов и непосредственных участников.
Изначально было все предельно просто – народ поднялся против преступной власти, естественно, за демократию. Собственно, поводом для практически всех цветных революций «первого поколения» были благоприятные для власти результаты выборов, достигнутые якобы путем манипуляций и фальсификаций, и требование их пересмотра.
Но дальше, примерно с Евромайдана, предметом решительного протеста чаще всего становились те или иные действия власти (а то, как нынче в Грузии, и вовсе абсолютно случайный эпизод), легитимность существования которой протестующие вроде бы и не отрицают, а их аргументация сводится к тому, что «поймите, нас достало». Но если «достало» весь народ (или его большинство), то почему бы не решить проблему истинно демократическим путем – выборами (напомню, Евромайдан случился, когда до истечения срока полномочий Януковича оставалось чуть более года)?
Но в том-то и дело, что все больше и больше цветные революции становятся механизмом, которым так называемое «активное меньшинство» навязывает свою волю властям и стране в целом. Ведь мятежи, перевороты, революции и т. п. регулярно происходили на протяжении практически всей истории человечества, и частенько не обходилось без их «стимуляции» извне.
И как мне представляется, ключевое отличие «цветных» революций от «традиционных» в том, что последние всегда были направлены против диктатур, против власти, сформированной без участия народа, точнее, представляющей только некую, чаще всего малую часть народа – элиту – и ее, элиты, интересы в первую очередь защищающей.
А значит, право народа на, скажем так, «неправовую» смену такой власти выглядит вполне логичным. Более того, если отбросить старые времена, когда желания протестантов сводились к замене плохого царя на хорошего, последние лет двести главный политический лозунг всех революций – демократия, т. е. предоставление народу возможности самому формировать свою власть посредством выборов (что из этого выходило в итоге – другой вопрос).
«Цветные» же революции всегда сводились к свержению законной, демократически избранной власти усилиями относительно небольшой, но активной, агрессивной части общества, которой прививалась мысль, что она — «цвет нации», ее наиболее передовая, «продвинутая» часть, видящая правильный путь к прогрессу и процветанию, в отличие от основной части сограждан.
Поэтому, скажем в Армении, лидер тамошнего Майдана Никола Пашинян категорически отказался от предложенного властями компромисса, заключавшегося в проведении досрочных выборов: путем откровенного шантажа и угрозы применения силы он добился назначения действующим парламентом себя, любимого, премьер-министром.
Естественно, под это подводится идеологическая база: мол, активное меньшинство – это элита, интеллектуальная и всякая прочая, цвет нации и т. п., знающая куда и как вести страну, а большинство, дескать, быдло, которому-де слишком много власти дано. Особый размах такие «настроения» приобрели на Украине после убедительной победы Владимира Зеленского: сторонники проигравшего Петра Порошенко чуть ли не на лбу малевали себе цифру 25, символизирующую их принадлежность к «правильным» гражданам.
А теперь они уже откровенно шантажируют избранного с огромным перевесом президента «проблемами», которые они могут ему создать. Вот что пишет очень яркий представитель «меньшинств» во всех смыслах этого слова, один из идеологов и «трубадуров» обоих украинских Майданов Виталий Портников: «Зеленский, который победил с огромным отрывом на президентских выборах, остается избранником пассивного электората. Но для того чтобы не просто находиться в резиденции президента, но и принимать какие-то решения, ему не обойтись без одобрения активного меньшинства украинского общества – тех, кто не ждет от власти чудес и выходит на акции протеста или поддержки не за деньги (ой ли? – Авт.)
Украинские силовики уже научены горьким опытом 2004 и 2014 годов и знают, что именно их пытаются сделать крайними в случае неудачи власти. К тому же во время обоих Майданов речь шла о противостоянии мирного протеста и обученных бойцов, а война может добавить к протестному движению людей, которые способны обращаться с оружием не хуже любого спецназовца. И это – самый опасный для современной Украины сценарий.
Избиратели вручили ему мандат доверия. Но чтобы с этим мандатом что-то сделать, новому президенту придется завоевать доверие активных граждан. И это будет гораздо труднее, чем победить на президентских и парламентских выборах». В общем, мандат доверия граждан – ничто, нужно заручится благорасположением «активного меньшинства».
Ну а пока вице-премьер Вячеслав Кириленко пугает майданом куда более конкретно: «Случилось ожидаемое событие: “пятая колонна” внесла представление в Конституционный суд с целью отменить Закон об украинском языке. Надежда на КС слаба. Новая власть во главе с Зеленским молчит. Защитить мову могут только люди. Значит, не за горами новый майдан».
О «диктатуре меньшинств» говорят уже много, но нужно отметить, что, в принципе, всю свою историю человечество провело под оной. Нельзя не согласиться с классиком в том, что все монархи и просто диктаторы всегда были выразителями интересов отдельных классов и государство было прежде всего механизмом обеспечения их власти над большинством.
Даже древние демократии были таковыми лишь для относительно небольшого процента жителей античных полисов. Помимо рабов (естественно, не имевших никаких прав вообще), права голоса были лишены и многочисленные (а в наиболее могучих и процветающих полисах даже составлявшие большинство свободных жителей) «понаехавшие» и их потомки. Известно, что даже сын величайшего деятеля афинской демократии Перикла права голоса и избрания на госдолжности не имел, поскольку его мать была уроженкой Милета, и получил их лишь в знак особых заслуг отца.
Переход к демократии, начиная, наверно, с Великой французской революции, проходивший в разных странах по-разному (где революционно, а где эволюционно) и занявший разное время, стал следствием, как это банально ни звучит, «борьбы масс за свои права», причем вело эти массы также «активное меньшинство», только не то, которое было у власти, а то, которое на эту власть претендовало. К слову, в большинстве случаев и избирательное право постепенно расширялось на все более широкие категории граждан, как и объем полномочий выборных органов власти.
Тем не менее, хотя можно долго спорить, «что было раньше, «курица» или «яйцо»», демократия стала фактором роста или развитие экономики сделало демократию позволительной «роскошью», факт остается фактом: именно демократические страны достигли наибольших успехов в своем развитии.
Автор давно излечился от «демократического романтизма» конца 80-х и вполне согласен со знаменитой фразой Черчилля о том, что «демократия – наихудшая форма правления, за исключением всех остальных». Просто сложно спорить с тем, что если брать длительную историческую перспективу, то оказывается, что именно демократические режимы наиболее стабильны, позволяют странам многие десятилетия и столетия избегать «великих потрясений». Причина в том, что демократия – это не только, а может, и не столько «власть народа», выражаемая в формировании поддержанной большинством власти, сколько «процедура», правила игры правящих элит, позволяющие избегать вышеназванных катаклизмов.
Не вдаваясь в тонкости и нюансы, присущие разным форматам (парламентская, президентская и т. п.), правила, выработанные опытом, относительно просты: хочешь получить власть, добейся поддержки большинства граждан на выборах (что дает им очень важное чувство причастности к управлению страной), других вариантов просто нет. Выборы могут проходить по разным правилам, но главное – они одинаковы для всех участников
А через энное количество лет доверие граждан нужно подтвердить. Но при этом и досрочное прекращение полномочий власти возможно только в самых крайних случаях – менять оную при малейших колебаниях общественных настроений дорогое для страны удовольствие и отнюдь не из-за прямых расходов на внеплановые выборы.
И конечно, создание системы сдержек и противовесов, чтобы ни у кого не оказывалось слишком много рычагов, чтобы оппозиция могла отстаивать свою линию и бороться за победу на выборах. А также защита прав меньшинств, особенно меньшинств «стабильных» и неполитических – национальных, религиозных, языков и т. п. Ведь не имея возможности победить на выборах, они могут перейти к другим методам борьбы за свои права.
В общем, общественный договор, обеспечивающий стабильное и, главное, мирное развитие. Повторюсь, нигде такая система не работает идеально, часто возникают острые коллизии, но они практически никогда не выходят за определенные рамки допустимого в этой системе.
И вот, как видим, наметился обратный процесс, причем не только в «молодых» постсоциалистических демократиях, но и в «главном оплоте» демократии, США, можно говорить о «полу-Майдане», ставшем реакцией на победу Дональда Трампа, далеко вышедшем за сформировавшиеся за два столетия в этой стране правила политической игры. Впрочем, тут, наверно, та же ситуация, что и с биологическим оружием: применившая его сторона никак не гарантирована от того, что оно бумерангом ударит и по ней.
«Активное меньшинство» все более убеждено, что в силу своей «элитарности» и «просвещенности» (в их понимании) имеет куда больше прав влиять на формирование политического курса, чем «приземленный» банальный обыватель, причем любыми методами, вплоть до силового свержения власти (пусть даже сейчас в основном имеет место не классический вооруженный мятеж, а «наоборот», шантаж власти и силовиков возможным кровопролитием).
И где же тут демократия? Или возврат к «старым добрым» додемократическим формам правления? Вот уже еще один «светоч» активного меньшинства, Дмитрий Гордон, вещает: «10% – нормальные, вменяемые, понимающие, умные люди. Дальше – от плохого к очень плохому. И это наша беда – деградация избирателей. Поэтому, когда мы говорим о плохом парламенте, надо начинать с плохих избирателей». И идея понятна – лишать «плохих» избирателей права голоса.
Только вот, называя вещи своими именами, «пассивное большинство» ― это просто люди, не разделяющие взгляды меньшинства, энная часть которого, но далеко не вся, являются «активными». В украинской ситуации большинство хочет мира, возможности использовать родной язык, нормализации отношений с Россией, где почти у всех есть родственники и друзья. Меньшинству нужна война, возможность «через колено» лишать других (а порой и самих себя) родного языка и т. п.
Да, собственно, и вся эта активизация темы «особых прав» меньшинства обусловлена тем, что, получив власть, оное крайне разочаровало итогами своего правления «пассивное большинство», которое выразило свое мнение на выборах. Но что будет дальше, когда большинство увидит, что, извините, «голосуй, не голосуй, все равно…» рулит меньшинство?
А то, что неизбежно, рано или поздно, случится то, что в конечном счете и привело к появлению демократии как политической системы. В «пассивном большинстве» появятся свои «активные», которые возглавят и поведут за собой лишенные даже формальных прав «массы». Только решать вопрос придется не на выборах, которые уже даже формально ничего не решают, а на улицах, а то и в окопах.
Собственно, это и произошло на Донбассе в 2014 году, где «пассивное большинство» не приняло свержение законной демократической власти, смогло организоваться за считанные недели, что и привело к продолжающейся гражданской войне. Но, похоже, «активное меньшинство» это ничему не научило. Они уверены, что смогут вечно «нагибать» и большинство жителей той части Украины, которая сейчас под их контролем. А между тем, как показывает опыт последнего столетия, власть меньшинства никогда не бывает вечной. И относится это предупреждение к «активному меньшинству» не только на Украине.
Дмитрий Славский,
Источник: alternatio.org.
Рейтинг публикации:
|
