В Германии любят ссылаться на уроки истории, когда хотят подавить какие-либо процессы «в зародыше». Люди, считающие, что находятся на стороне добра, думают, что имеют право стоять над законом и распоряжаться свободой других. Симптоматично, что они хотят ограничить демократию, чтобы якобы ее защитить.

Эти праведники верят, что могут использовать любые средства, ибо считают, что правда на их стороне. Луи Фюрнберг (Louis Fürnberg)* сочинил еще полвека назад вот такие строки:

«Тот, кто борется

За правду, прав всегда

Против лжи и угнетения.

Тот, кто обижает жизнь,

тот глуп или плох.

Тот, кто защищает человечество,

Тот всегда прав».

Но не задумываются ли люди, считающие себя единственными носителями истины и права, что с подобного самомнения и начинается тоталитаризм?

Немецкие средства массовой информации возвысили сегодня молодежь до поколения, олицетворяющего волю, не позволяющую старикам испортить будущее. Радикализация молодежи для достижения определенных политических интересов в истории не нова. Начиная от так называемых детских крестовых походов Средневековья и детских садов Савонаролы в эпоху Ренессанса до поколения Лангемарка времен Первой мировой войны и вплоть до гитлерюгенда или коммунистического Союза свободной немецкой молодежи (ССНМ) в ГДР, политики беззастенчиво использовали склонность молодежи к романтике.

В архивах еще сохранились фотографии, на которых видно, как одетые в коричневые рубашки студенты врываются в аудитории и срывают лекции профессоров-евреев, заставляют от имени молодежи замолчать либералов. Или как после 1949 года молодые люди уже в синих рубашках ССНМ выступают против буржуазных профессоров. Существует множество фотографий, свидетельств очевидцев и документов, записей речей, в которых осуждается прогресс и ведется борьба со свободой духа, образования и науки, с терпимостью к разным мнениям под тем предлогом, что все это должно уступить место некой высшей морали.

В историю немецких университетов вошли как (пронацистская) ректорская речь Хайдеггера (Heidegger), так и Вторая реформа высшего образования правительства ГДР, которая ввела обязательное изучение основ марксизма-ленинизма и единомыслие во всех учебных заведениях. Того, кто этому сопротивлялся, расстреливали, как Герберта Белтера (Herbert Belter)** или приговаривали к каторжным работам в Воркуте. Некоторым удавалось бежать на Запад.

 

От таких понятий как «активист» или «захват учреждения» пробегает мороз по коже. «Захватов учреждений» в немецких университетах было предостаточно. В последние годы многие немецкие профессора подвергались бойкотам и угрозам студентов. И все потому, что в глазах молодых людей, которым еще надо долго учиться, прежде чем обрести право судить других, эти преподаватели придерживались якобы расистских, милитаристских, человеконенавистнических, женоненавистнических, гетеродоминантных, гомофобных, исламофобных или антифеминистских взглядов.

 

Во Франкфурте-на-Майне студенты пытались помешать проведению подиумной дискуссии в университете по поводу ношения хиджабов. Нападкам подверглась женщина-профессор, инициировавшая дискуссию. Студенты требовали, чтобы преподавательницу уволили и запретили ей вести научную работу.

Политическая травля

В Дрездене 29 мая 2019 года студенты Высшей школы изобразительных искусств захватили библиотеку, потому что руководство учебного заведения не выполнило их требование об увольнении руководительницы библиотеки, которая как беспартийная выставила свою кандидатуру на коммунальных выборах в списке «Альтернативы для Германии» (АдГ). Этим шагом студенты проигнорировали конституцию, которая гарантирует каждому гражданину активное и пассивное избирательное право.

Есть люди, справедливо защищающие в Германии право на убежище, которое, правда, предоставляется только лицам, преследуемым по политическим мотивам. Но в то же самое время эти люди сами охотно участвуют в политической травле и в политических преследованиях. Свою собственную мораль они ставят выше конституции и во имя собственных убеждений считают себя вправе разрушить гражданскую жизнь человека.

Газета «Дрезднер Нойестен Нахрихтен» (Dresdner Neuesten Nachrichten) процитировала «захватчиков»: «Мы не можем себе представить, что будем и дальше пользоваться библиотекой, которой руководит кандидат из списка АдГ». Этот тон очень напоминает другое требование, из другого времени и с другим обоснованием. Как там была озаглавлена статья в пионерской газете 1967 года?— «Никакого доверия беспартийному директору!» Одна из песен Фюрнберга имеет такой припев: «Так из ленинского духа, /скрепленная Сталиным,/ растет партия, партия, партия!»

Эти студенты неспособны к ведению демократической дискуссии, иначе бы они не стали требовать применения к руководительнице библиотеки административных мер. И возникает вопрос, как они собираются стать художниками, если в самой основе искусства лежит свобода? «Захват» библиотеки противоречит демократии и гражданским свободам, это просто-напросто моральный террор.

В ходе проведения акций под хэштегом #wessenfreiheit некоторые художественные высшие учебные заведения, в том числе Университет искусств Берлина и Академия изобразительного искусства Вены, призывают ни много ни мало к устранению свободы искусства, ложно утверждая, что требованием свободы искусства прикрываются «некоторые грани институциональной и общественной власти в системе искусства» и что «…так называемая свобода искусства развязывает руки для ограничения свободы женщин в искусстве». Мышление под надзором?

Стоит хотя бы однажды почитать Ленина или Сталина, чтобы понять образцы мышления и язык, характерные для языка цензуры. Свобода становится «так называемой свободой», а «так называемая свобода» — инструментом «ограничения свободы женщин в искусстве», как когда-то она была инструментом угнетения пролетариата. Даже само название хэштега #wessenfreiheit (нем. «чья свобода») свидетельствует об антилиберальном характере движения, ведь лишь один этот вопрос внушает мысль, что одни должны быть свободны, а другие несвободны. При этом сама суть свободы состоит в ее универсальности, в том, что она никому не принадлежит и предназначена для всех.

Показательно, что активисты хэштега #wessenfreiheit собираются 15 июня во время ежегодного «Дня действий» подискутировать о том, как могут выглядеть «захваты учреждений, художественные комментарии и сеансы нового прочтения классиков», если речь пойдет об «исторических и канонических проявлениях расистского и/или сексистского характера в музеях и театрах». То есть, студенты будут обсуждать, что можно играть в театрах или смотреть в музеях, а что нет. Искусство, а вместе с ним и мышление должны оказаться под надзором?

Студенты пилят сук, на котором сидят. Ну, кто будет ходить на скучные, хотя и политкорректные выставки, акции или инсценировки новых «инженеров человеческих душ», как называл их главный сталинский надсмотрщик Андрей Жданов?

Прекратите предписывать гражданам, что им смотреть и как понимать! Рисуйте, пишите, играйте, и пусть зрители сами решают, что им чувствовать и какие выводы делать. Каждое произведение искусства можно показать каждому зрителю, и оценивать его можно только по художественным и никак не по идеологическим критериям двигающегося к тоталитаризму деконструктивизма.

Какой абсурд порождает новая цензура, показывает текст некой Лауры Хаттинг (Laura Hatting), которая к последнему «Дню действий» под хэштегом #wessenfreiheit в Лейпциге составила «концептуальные вопросы для лучшего понимания работ мужчин». То, что она так претенциозно назвала «концептуальными вопросами» на самом деле представляет собой руководство для новых инквизиторов, где перечислено «несколько полезных вопросов для постпрезентационных разговоров с мужчинами». Они предназначены на тот случай, если «ведущий презентацию мужчина во время презентации уведет разговор от главной темы, а именно от своей мужской позиции» и поэтому возникнет «острая необходимость» указать ему «на эту его мужскую позицию».

Вопрос о «мужской позиции» вызывает ассоциации со сталинизмом, где главным был вопрос о классовой позиции, на который было необходимо указывать и уходить от которого в разговоре было нельзя.

Искусство — это многообразие

Дрезденские студенты, обосновывая свои требования, обвиняют «Альтернативу для Германии» в том, что та выступает против политического искусства, потому что партия в проекте своей предвыборной программы действительно требует, чтобы «культура перестала быть игровой площадкой для социокультурной клиентской политики». В программе сказано также, что «мы выступаем против однобоко политически ориентированного, воспитательного музыкального и драматического театра, практикуемого в настоящее время на саксонских сценах». Исходя из этого, студенты, требуя от библиотекарши, чтобы та или ушла с работы, или отказалась от своей активной роли в коммунальной политике, соглашаются с позицией «Альтернативы для Германии» и блестяще демонстрируют, что искусство — это действительно «социокультурная клиентская политика».

Можно было бы начать с того, чтобы разрешать обязательные в демократии разногласия в ходе спора мнений, а не прибегать к таким репрессивным средствам, как захват учреждений и административные решения. Можно было бы также начать с того, чтобы уважать гражданские свободы, а не пытаться их ограничить. Было бы хорошо понять, что хотя история ничему не учит, но взгляд на историю оттачивает способность понять механизмы ее действия. Так в истории можно постоянно наблюдать, как рациональные правила и представления превращаются в иррациональные. Германия особенно восприимчива к подобным явлениям, потому что она фатально склонна к политической романтике. А этому надо противостоять. Искусство должно демонстрировать многообразие, а не единообразие художников.

 

* Луи Фюрнберг — чешский и немецкий писатель, поэт и журналист, композитор и дипломат. Автор «Песни партии», долгие годы служившей гимном Социалистической единой партии Германии.
** Герберт Бельтер — немецкий студент, активист демократической оппозиции в ГДР. Арестован в октябре 1950, осуждён и расстрелян в СССР. Посмертно реабилитирован