Уходящая неделя была полна новостей об уличных сражениях в Гонконге, где протестующие наводнили площадь перед зданием законодательного собрания так, что законодателей на время беспорядков в целях безопасности отправили по домам. А поправки в закон об экстрадиции подозреваемых в экономических преступлениях жителей Гонконга в КНР, которое законодательное собрание готово было принять, отложили до лучших времён.
Чтобы вывести на улицы десятки тысяч протестующих в городе, где с семь с половиной миллионов населения, нужно едва ли не всеобщее ощущение крайней опасности, с одной стороны, и большие деньги – с другой. Так чем опасна та сотня метров через мост на реке Чжуцзян, что отделяет Китай от его собственной особой экономической зоны – Гонконга, и почему подозреваемые в преступлениях страшатся пересекать этот рубеж?
Радио «Свобода»** сообщает, что «жители города выступают против законопроекта, поскольку опасаются, что он может быть использован для выдачи в материковый Китай критиков властей. Критики законопроекта указывают на нарушения прав человека в КНР и на несхожесть правовых систем Гонконга и материкового Китая».
Восстановивший суверенитет над Гонконгом в 1997 году Пекин на полсотни лет оставил «курицу, несущую золотые яйца» самостоятельной в её внутренней политике, взяв на себя только оборонную и внешнеполитическую составляющие власти. Принцип «одна страна, две системы», определявший статус города на Жемчужной реке, и вышли защищать протестующие, в один голос утверждают западные СМИ. Всполошились и в США: всё-таки Гонконг – один из ведущих финансовых центров мира. Госдепартамент уже заявил, что США обеспокоены возможным изменением законодательства Гонконга, которое позволит экстрадицию подозреваемых из особого административного района в континентальную часть КНР. Это-де размывает принцип «одна страна, две системы» и ставит под угрозу давно установленный специальный статус Гонконга в международных делах.
Запад очень устроил бы статус-кво бывшей британской колонии. Однако почему он не устраивает Пекин? Дело в том, то Пекину нужно затыкать дыру, через которую утекают китайские воры и их миллиарды. Только за минувшие три пятилетки ушли от китайского правосудия таким образом почти 20 тысяч чиновников и 127 миллиардов долларов. А всего у китайских беглецов в офшорах скопились уже три триллиона долларов – это ВВП Великобритании за прошлый год.
В Китае по-прежнему расстреливают убийц, насильников, террористов. Взяточников сортируют. Взятка до 100 тысяч юаней – тюрьма. А больше – расстрел, невзирая на должности и заслуги. Однако расстрел с отсрочкой исполнения приговора на два года. Потом эту отсрочку продлевают, и она становится пожизненным заключением под мушкой прицела. Не для слабонервных.
Тех чиновников, что сбежали за границу с наворованным, в Китае называют «лисами» в отличие от чиновников, которые выводят наворованное в офшоры, семью отправляют за рубеж, а сами остаются сидеть в кресле, готовые в любую минуту переехать в Гонконг и оттуда улететь куда угодно, пополнив список «лис». На «лис» ведётся постоянная охота через соглашения о выдаче преступников. А ещё есть «тигры», сидящие на высоких постах и хранящие наворованное дома, и «мухи», собирающие «взяткомелочь» и надеющиеся, что их пронесёт мимо Центральной комиссии по проверке партийной дисциплины, у которой есть свои агенты и свои тюрьмы. Глава этой комиссии в прошлом году стал заместителем председателя КНР.
В Пекине пытаются прикрыть гигантскую финансовую брешь, которую пробили коррупционеры в экономике страны, в том числе и через речку Чжуцзян в Гонконге, выводя деньги за рубеж.
У Центральной комиссии по проверке партийной дисциплины огромное число помощников. Известно, что только за 2015 год в комиссию поступило почти 3 миллиона сигналов о коррупции. Взять под прицел одну из главных «гаваней» для бегущих из страны коррупционеров теоретически легко: достаточно внести поправки в закон об экстрадиции, позволяющие судить экономических преступников по месту совершения преступления, при этом поправки не касаются политических преступлений. Много ли в этом потерь для западной демократии, сразу не подсчитать. Но, видимо, много, поскольку профинансировать сотни тысяч защитников «демократии» так, чтобы они пошли на штурм здания местного законодательного собрания, забаррикадировали основные улицы в центре города и не боялись слезоточивого газа, нужны немалые деньги. И деньги нашлись.
«Оппозиция закону об экстрадиции распространилась очень широко, – пишет The Economist, – затронув даже бизнесменов, которые обычно поддерживают правительство. Свои сомнения высказали и несколько верховных судей». Пока в Гонконге запрещено выдавать подозреваемых в преступлениях в КНР, все «мухи», «лисы» и прочая «живность» слетаются в бывшую британскую колонию с большой охотой.
Для Дональда Трампа протесты в Гонконге очень на руку, они дают ему лишний козырь в торговой войне с Китаем, пишет японская Asia Nikkei. Привыкнув, что гонконгская таможня освобождала от пошлин и тарифов многие товары, производимые в США, Вашингтон не в восторге от того, что ситуация может коренным образом измениться. Американцев не устраивает, что, скажем, в Huawei Technologies, поставляющей смартфоны и основное оборудование для технологии 5G, существует партийная организация. И это тоже затруднение в переговорах о торговле, наравне с защитой интеллектуальной собственности и принудительной передачей технологий американскими компаниями, открывающими бизнес в Китае. Одолеть Си Цзиньпину все эти трудности на переговорах в конце июня в Осаке и мешают гонконгские демонстранты. Легко понять, чей интерес стоит за ними.
