Каждая страна на Западе, включая Францию, как и многие другие государства мира, находится на пороге жестоких революций. Последствия их могут обернуться либо катастрофой, либо приведут к позитивным изменениям на десятилетия вперед. Все зависит от того, сумеем ли мы предвидеть эти революции и заранее разрешить противоречия, которые они отражают.
Сейчас я говорю не о научной, художественной или интеллектуальной революции, они всегда приветствуются. Речь идет о политических революциях. Такая революция всегда запускается, когда режим больше не знает, как гарантировать благосостояние людей, к которому они привыкли и считают, что заслуживают этих благ. Когда граждане уже не боятся режима в достаточной мере, то он выживает только лишь благодаря силе. В таких случаях восстания становятся революциями.
Эти революции начинаются с того, что вселяют надежду, которая сводит с ума, часто переходя в кровавые злоупотребления. Они в свою очередь приводят к еще более кровавым контрреволюциям. Это происходит до тех пор, пока спустя годы или десятилетия амбиции первоначальной революции не будут восстановлены, а ее идеалы в разумном и сбалансированном виде не станут служить обществу.
На пути к созданию реалистичного режима мало кому удалось избежать революций и контрреволюций, пытаясь примерить желаемое с возможным.
Сегодня созданы все условия для того, чтобы в ближайшем будущем в ряде стран вспыхнули крайне насильственные революции.
По-видимому, существующие режимы неспособны разрешить реальные или потенциальные трудности, приводя в отчаяние большое число граждан: нет работы либо она неоплачиваемая или малооплачиваемая; приходят в упадок государственные службы; забрасываются сельские территории; сельскохозяйственный сектор страдает; деградирует окружающая среда; растет нестабильность, а личная жизнь людей разбивается на осколки.
Эти режимы, ощущая угрозу своему существованию, становятся более жесткими, предоставляя все больше и больше привилегий правящему классу и его детям. Это приводит в еще большее бешенство тех, кто чувствует себя обделенным.
Когда эта ярость исходит от самых бедных, покорных и слабых, ничего не происходит. Когда гнев достигает среднего класса, как сегодня, и люди верят, что им больше нечего терять, революция становится возможной.
Мы хорошо видим ту форму проявления, которую она может принять во Франции и в других западных странах: народ уже не будет удовлетворен "мягким дегагизмом" *, который привел к тому, что дискредитированный политический класс заменили на другой, претендовавший на новизну. Однако на самом деле он оказался лишь аватаром предыдущего класса и не добился большего успеха. Народ восстанет против всех, кто обладает властью, в корпорациях или в городах, а в особенности против своего капитала. Затем они сдадутся авторитарным лидерам из народа или популистским псевдозвездам, сочетающим пародию с реальностью, которые пообещают предоставить привилегии народу, ранее принадлежавшие элитам, и защитить народ от угроз. Подобные процессы мы уже видим в Италии, Венгрии и на Украине.
Можно к этому относиться скептически и отказываться думать, что такие революции возможны. Моя интуиция подсказывает, что все делается для того, чтобы они стали реальностью. Очень скоро. Сегодняшние восстания, гнев и забастовки не заменят того, что должно произойти. Скорее, это первые ее признаки.
Как и в случае с любой подобной революцией, люди, обладающие сегодня властью и могуществом, эмигрируют, если им удастся избежать гнева новых лидеров, где они будут ожидать поражение революции, что, несомненно, произойдет, через более или менее продолжительный период времени.
Контрреволюция станет не менее ужасной, тем более что привилегированный класс будет бояться потерять людей в своих рядах и собственность, полученную в результате революции.
Даже если история нас ничему не учит, что бы ни случилось после разрушительной революции и контрреволюции мы можем организовать нацию во избежание объявленных бедствий. Сделать нацию более справедливой, более чуткой и открытой для мира, способной думать об интересах последующих поколений.
Для достижения этой цели нужно, чтобы высокомерные элиты передали большую часть власти тем, кто больше всего ее лишен. В частности, женщинам из уязвимых территорий республики, сельской местности и неблагополучных районов. Как никто другой они несут в себе надежду на будущее. Без насилия. Без уступок.
* - говоря об украинских выборах и феномене Зеленского, французские СМИ все чаще применяют термин «дегагизм». Этот политический неологизм возник от глагола «дегагер» и получил распространение после «арабской весны» 2011 года. Его смысл — в требовании смены правящей элиты «без какой-либо возможности для уходящих восстановиться в должностях», что приводит к «вакансии во власти» (такое определение давала Le Monde в январе 2017 года).
Жак Аттали – французский государственный деятель и экономист
Источник: realtribune.ru.
Рейтинг публикации:
|
