«Ну, полетаем!» ― это не иронично-двусмысленное обещание кульминации романтических отношений. Это просто типичный тост на День космонавтики. Я сам на прошлой неделе под этот слоган немало принял. (Спасибо незабвенному Михалычу, который научил нас говорить за накрытым столом коротко и веско!) Так вот, пили за ближний и дальний космос, за полеты во сне и наяву, за пыльные тропинки далеких планет...
Вся жизнь, если вдуматься, прошла в космическом томлении. В совсем раннем детстве мы с соседскими пацанами на улице Авиамоторной, еще не умея читать, знали графики пролета над нами первых спутников. Выходили все дружно во двор, махали вслед огненной точке и сигналили ей только что появившимися китайскими фонариками. В день полета Гагарина лютые завистники на перемене незаметно порезали бритвой мою единственную в классе шикарную дерматиновую папку. Я бы умер от горя, если б учительница не объявила о полете первого космонавта. Зверски изуродованная культовая папка сразу растворилась, как ничтожная соринка, в просторах покоренного космоса...
Потом еще был кумир – писатель Жоржи Амаду. Его великолепный герой Гуляка, уйдя после смерти в безбрежные Небеса, умудрился оттуда передать важный месседж: «Земля голубая. Бог толстый»...
В зрелые годы появились приятели-космонавты. Так много рассказывали про полеты, что вроде и сам побывал. Больше других расспрашивал Юру Батурина. Мой коллега, политолог, фотохудожник, сугубо гражданский чел, он дважды умудрился «полетать». Говорил, что ирригационные системы из космоса видны, а вот политические системы совсем не просматриваются. А Земля не только голубая (в прямом пока смысле), но и удивительно маленькая...
Короче, вся жизнь под космосом. Вечное поклонение словам гения о том, что только звездный мир над нами и моральный мир внутри нас имеют непреходящее значение. И книги Иосифа Шкловского о космологии постоянно на письменном столе. Полистаешь, и земные обиды и страсти представляются ничтожно мелкими – космической пылью. Такой вот космос. Далекий и близкий. Но очень влияющий и на персональную, и на общественную жизнь! Он очень сакральный в своей метафоричности и аллегоричности.
Вдумайтесь. В космосе царит жесткая логика больших масс, сверхвысоких температур и световых скоростей. В нем нет места надуманной либеральности и ложной демократии. Большие занимают свое место в центре по праву всемирного тяготения, а не галактических выборов. Маленькие вращаются вокруг больших – знают, ничтожные, свое истинное место. Планеты не претендуют стать звездами – не та температурная и гравитационная харизматика. Черные дыры не пытаются казаться белыми выпуклостями. И только внесистемные метеоры бесцельно, по-махновски, шарятся по безмерным просторам и сгорают в чужих атмосферах, как бесхозный мусор. Для кого-то олицетворение бесправия, для кого-то – порядка. И пустота! В эту потрясающую космическую пустоту можно загрузить любые смыслы.
Прекраснодушный Борис Ефремов помещал туда целые идеальные цивилизации будущего. Язвительные брателлы Стругацкие моделировали там изощренно порочные социальные химеры. Глобальный провинциал Станислав Лем вмещал в эту безмерность философские конструкции, слишком громоздкие для земных пространств...
Что бы мы делали без космоса как пространства и символа, смотрящего и полигона наших надежд? Но тут еще вот какие дела. Как-то в знаменитом Доме аспиранта на Дмитрия Ульянова мы разливали по пляшкам (бутилировали, ха-ха) в своем пятьдесят пятом блоке ворованный спирт с моим соседом по комнате молекулярным химиком Леней Заксом. (Он потом стал в Израиле большим человеком.) Точнее, спирт таскал из своей лаборатории Лео, а я привозил мяту, и мы вместе делали настойку. Разливали мы ее под неизменную присказку: «Все настаивают на своем, а мы настаиваем на казенном».
И вот тогда-то будущее светило еврейской химии, после снятия пробы со свежего продукта, мне и подарил волшебное слово «осмос». Он поведал, что, согласно принципу Ле Шателье, если на систему, находящуюся в стабильном состоянии ощутимо воздействовать извне, она активизирует свои возможности по компенсации внешнего воздействия. Это и есть волшебный «пендель», то есть осмос!
После этого я отношусь к космосу еще и как к вселенскому методологу: во-первых, он через аналогии с собой вскрывает суть вполне земных вещей; во-вторых, космос выступает осмосом – компенсирует собой разного рода внешние воздействия.
Заумно? Поясню на простом примере.
Мне довелось консультировать многих президентов и просто начальников разных стран. Особенно украинских. Все они начинали править с темы дружбы, партнерства, совместного воровства или хотя бы нормализации отношений с РФ. А заканчивали либо лютыми её врагами, либо ничтожными партнерами.
Я каждому из них объяснял, что по аналогии с космосом Украина находится в сфере притяжения неизмеримо большей массы (географической, ресурсной, культурной и пр.) соседней России. Рядом других подобных гравитационных монстров просто нет.
Да, есть иллюзия притяжения Европы. Но гламурная невесомая старушка не обрела собственной геополитической массы! Она, как комета, имеет яркую форму, но рыхлое разряженное газообразное тельце, сотканное из кусков заледеневших разнородных историй, судеб, традиций, религий... А общей-то массы и нет. Откуда тогда гравитационная сила?
Короче, законы притяжения ставят начальников Украины перед простым выбором. Либо стать частью (может, даже лучшей) российского гиганта, либо попытаться от него наглухо отгородиться. И здесь диэлектриком, изолятором проще всего сделать ненависть. Все остальное та же русская культура пробивает на раз, как бульдозер, сокрушает трансграничный проволочный заборчик имени Яценюка. Соответственно, от каденции к каденции украинские президенты искали все более острые формы ненависти к притягательному и притягивающему соседу.
Кравчук: Украина не совсем Россия. Кучма: Украина не Россия. Ющенко: Украина – цэ Эвропа. Янукович: Украина – цэ Эвропа за гроши. Порошенко: Украина – враг России. Кто больше? Можно сопротивляться гравитации, но нельзя её победить. И нельзя победить инерцию.
Помню, уже во время майдана мне позвонил президент Янукович и спросил как эксперта, можно ли остановить эту вакханалию. Я сказал: «Смотрите в космос!» Потом все же передал свои аллегорические размышлизмы. «Вот вы, ― писал я, ― разгоняете многоместный боб по желобу. Команда уже пригнулась, а вы как самый сильный еще толкаете сани. Вдруг видите, что там, на финише, что-то химичат. Пытаетесь развернуть боб, но, блин, инерция. Так и в геополитике. Вы четыре года говорили, что европейский желоб (путь) не имеет альтернативы. Вы грозили, что открутите голову каждому, кто усомнится в европейском выборе. Вы разогнали страну в ту сторону. А сейчас хотите развернуть её на 180 градусов. Инерция вас снесет...».
Сегодня там выбирают нового президента. Выберут юмориста, веселого и не злого, в принципе, человека. Но опять все повторится сначала. Только качество ненависти к России в натуре изменится. Ненависть кондитера была густа и липка, как свиная кровь. Неизбежная ненависть комика будет прозрачна и глумлива, как шутки кавээн. Но ненависть! Или общая масса сверхновой!..
Хотел еще об осмосе. Попробую совсем коротко. Я писал тогда Януковичу, что молодежь – это система. И стабильность этой системы по законам осмоса обеспечивается собственными мечтами. Особенно главной мечтой – об успешной карьере, славе, захватывающем будущем, стремительном росте, скоростном социальном лифте. Вообще-то в чистом виде это мечта о космосе – ракетах, космонавтах, астронавтах. Там же, где эта мечта украдена, растоптана, выхолощена, начинают мечтать о майданах. Да, такой вот экзистенциальный выбор: или видится на своей голове поляроидный шлем космонавта, или мятая майданная кастрюля. А вы говорите – президентские выборы!
Р. Дервиш,
Источник: alternatio.org.
Рейтинг публикации:
|
