«США уже проиграли — свою войну за Ближний Восток. Пережив многое во время боевой службы и в Ираке, и в Афганистане, я прекрасно это вижу. К несчастью, в Вашингтоне это всё ещё не очевидно».
Более двух лет прошло, конечно, и по-прежнему им всё ещё не очевидно.
Вот с этой записью, 19-ой в TomDispatch, Съёрсен сегодня официально майор армии в отставке и пишет для таких не мейнстримных различных изданий, как Truthdig и Antiwar.com. В недавней статье он очень лично прощается со всем этим — но, к сожалению, не с вечными войнами Америки. Ещё в 2017-м он появился на этом веб-сайте относительно редким способом — «через форточку». Казалось вполне подходящим в тот момент, когда он, наконец, покинул войска, спросить его о том, как именно он наткнулся на TomDispatch. Вот его ответ:
«Случилось это так: в бытность кадетом в Уэст-Пойнте я посещал факультатив одного человека, сегодня возглавляющего истфак, и он читал нам отрывки из книги Эндрю Басевича «Новый американский милитаризм: как американцев соблазняют войной». Эта работа бросала вызов всему, чему меня там учили. Это был единственный придерживающийся другого мнения текст, который я тогда читал, и поскольку он исходил от другого солдата, выпускника Уэст-Пойнта, это просто взрывало мозг. Вскоре после этого я исчезнул с поля зрения, уйдя в войска. Следующие восемь лет я по сути не занимался ничем научным, но следил за работами Басевича. После Афганистана, страны, которую я покинул в 2012 году ещё больше настроенный против войны, чем ранее, я был разбит эмоционально и морально, да и физически тоже. И всё же с профессиональной точки зрения у год для меня сложился изумительно, поскольку мне предложили преподавать историю в Уэст-Пойнте, что делал и Басевич. Это означало, что я снимаю форму и для начала за два года заканчиваю аспирантуру по гражданской специальности.
В училище у меня появилось огромное количество времени, и я начал писать небольшие гневные эссе, просто для себя, и читал отступающие от общепринятой точки зрения работы. К тому же я начал искать в Гугл о Басевиче всё, что можно, а это и привело меня к TomDispatch. И тогда я начал читать всё в TomDispatch и искать работы авторов на других сайтах, и так оказался в мире не-мейнстримовского антивоенного дисидентства. В последний мой семестр в гражданском учреждении перед Уэст-Пойнтом я в сумасшедшем темпе написал собственную книгу о моем опыте в Ираке за четыре месяца и её опубликовали, но у меня ещё не было опубликовано ни одной статьи.
Покинув Уэст-Пойнт в 2017 году, я вдруг обнаружил, что вернулся в действующую армию, которая выглядела для меня местом безлюдным и скучным. У меня было много времени и я написал первую статью, первоначально в 4000 слов, она казалась чрезмерно длинной для любого иного места, кроме вашего. Я написал вам письмо (и на другие сайты тоже) и вы мне ответили...»
А остальное, как говорится, история — как армейская карьера Дэнни Съёрсена, но отнюдь не его жизни в TomDispatch. Подумайте об этом, как о первой части следующей главы в жизни.
Том.
* * *
«В окопах патриотизм воспринимался как чувство слишком отстранённое, и сразу же отвергался, словно подходил лишь гражданским или арестантам».
— Роберт Грейвс, «Со всем этим покончено» (1929).
Я — из счастливчиков. Избавиться от неистовства армейских будней, получив скромную пенсию и сохранив все конечности — такое воспринимаешь как подлинное спасение. И армия, и я понимали, что мне пора уйти. Я устал служить империи, а в ней всё больше уставали читать мои язвительные статьи и оплачивать счета за моё кажущееся бесконечным лечение посттравматического стрессового расстройства. Теперь же я представляю собой проблему общества, я в гражданском мире, который взрослым никогда не видел.
Я поступил в Уэст-Пойнт в июле 2001 года, в давние времена (относительного) мира, в момент, как можно выразиться, ещё до того, как разразился шторм 9/11. Я покидаю армию, по-прежнему погрязшую в глобальной войне, патрулирующую всё более милитаризованный мир.
В 35-летнем возрасте я некотором смысле улизнул из армии, ранняя отставка стала унизительным окончанием когда-то многообещающей карьеры. Уверяю, я хотел этого. За 18 лет меня перебрасывали с точки на точку 11 раз, часто в районы боевых действий, и у меня просто не было иного места расположения. И всё же было бы нечестным не признать, что я оплакивал потерю карьеры, наследственной принадлежности к военным, опыт восхваления со стороны благодарного (пусть и плохо информированного) общества.
Наверное, это совершенно естественно, и не важно насколько подобное признание меня коробит. Как минимум, я понимаю, что тут есть парадокс: армия и «глобальная война с террором» сделали меня таким, какой я сейчас, подарили мне новую жизнь и вознаградили меня (если так можно сказать о чём-то мрачном) былями, принципами и болью, которые дали мне возможность писать. Пресловутые боевые развёртывания в Ираке и Афганистане мимоходом превратили начинающего неокона в неприкрытого прогрессиста. Мой опыт трансформировал неуверенного, честолюбивого торговца насилием в человека, который приблизился к пацифистским взглядам настолько, насколько это возможно для бывшего военного. И в чём мне помогла в итоге американская армия, так это стать человеком, на которого мне приятно смотреть по утрам в зеркало.
Стоит ли за это благодарить армию? Возможно и так, и не имеет значения ущерб , нанесённый этой организацией моей психике и моей совести за все эти годы. Однако трудно быть благодарным военной машине, принесшей столько смертей столь многим мирным жителям на значительной части планеты за то, что сделала меня таким, каков я есть. И не важно, сколько твердишь себе, что я другой, истина такова, что я был соучастником в столь многом и так долго.
Пожалуй, я задумываюсь, может быть нечто напоминающее извинения вместо гордого заявления о том, кто я есть, более подходит для прощания со всем этим. Тем не менее, это моя история, в чём-то тягостная, в чём-то прекрасная, банальная или ужасная. Война, насилие и фанатизм — как я писал — это первородные грехи Америки и, оглядываясь назад, мне кажется, что они вполне могут быть и моими тоже. В этом смысле, хотя теперь я официально нахожусь в отставке, я думаю об этом, как о моей последней статье активного военного диссидента — очищение воздуха — перед тем, как перейти к активной жизни, равно как и обезоруживающей энергии слов.
О чём не буду тосковать
Пора помахать рукой списку нелепостей, коим я был свидетелем в организации, которой посвятил свою взрослую жизнь. Некоторые товарищи, даже друзья могут назвать это ересью — раздражённый бывший майор ворошит грязное бельё — и возможно, в некотором роде это так. И всё же то, что я наблюдал в различных боевых подразделениях, в разговорах со старшими офицерами и как ужаснувшийся зритель и действующее лицо двух грязный войн, имеет значение. В этом я по-прежнему убеждён.
Итак, мною официально со всем этим покончено, с военными и нацией, занятыми рядом оруэлловских бесконечных войн и профессиональными пехотинцами, которые сделали всё это возможным, пока остатки страны работали, писали твитты, делали покупки и спали (во всех смыслах этого слова).
Прощайте, майоры, желающие стать полковниками, и полковники, желающие стать генералами — любой ценой. Психопаты, ради роста в званиях растаптывающие души замотанных солдат, продающие жизни за небольшие поправки в статистике и похлопывания по плечу от напористых начальников.
Прощайте, генералы, руководившие подобно многим лейтенантам, знавшим тактику, но никоим образом не умевшим мыслить стратегически, вечно доказывая верность принципа Питера, с каждым продвижением оставляя позади свой уровень некомпетентности.
Прощайте, адмиралы, уверенные, что работа уровня подразделения — натренированность, взаимовыручка и слаженность — принесёт победу на бригадном и дивизионном уровне в далёких чужих землях.
Прощайте генералы, при которых я служил и которые бесстыдно крутились, проходя через вашингтонские вращающиеся двери, продавая свою форму с многочисленными звёздами за шесть или семь корпоративных мест в правлениях компаний-производителей оружия, ака «торговцев смертью» (чем они знамениты с давних времен), и таким образом помогая утолить ненасытный аппетит военно-промышленного чудища.
Прощайте высокопоставленные представители генералитета, столь закосневшие в том, что они называли «своим направлением», что не желали (или были интеллектуально не способны) давать гражданским политическим деятелям советы по миссиям, которые не могли быть выполнены ни при каких условиях; столь зажатые в «коробке» «глобальной войны с террором», что не могли ответить «нет» ни на одно предложение ястребам на Холме или в Овальном кабинете.
Прощайте фанаты американской исключительности, заполонившие армейские ряды упёртыми евангелистами-поклонниками «гражданской религии»**, верящими, что внутри каждого араба или афганца прячется американец, и он готов вырваться наружу при малейшем благосклонном тычке штыком Дяди Сэма.
Чао штабным офицерам, путающим «показатели выполнения задачи» (делать множество всего) с «показателями эффективности» (делать правильно). Я не скучаю по стадам недалёких майоров и полковников, требовавших измеряемых «результатов» - числа проведённых патрулей, обысканных домов, подсчёта опубликованных слайдов в PowerPoint — от уже заваленных заданиями капитанов и солдат, которыми они командовали, и так и не выучившихся понимать разницу между «делать много» и «делать хорошо».
Прощайте командиры батальонов и бригад, совершенно погрязших в безуспешном «умиротворении» целых районов и провинций в чужих землях, которые похоже больше озабочены чистотой солдатской униформы и временем двухмильной пробежки их подразделений, ставя более высоким приоритетом физическую подготовку, чем тактическую компетентность, отзывчивость или этику.
Удачи зачастую нетерпимому консерватизму и евангелистскому христианству, воодушевляющему рядовой и сержантский состав.
Увидимся — генералам, ещё будучи в форме отдающим свои голоса религиозным организациям, одна из который стала надзирающей за Уэст-Пойнтом, а их за такое в худшем случае просто похлопывали по рукам. (И если уж мы об этом, помашу рукой всем тем капелланам, мнимо надконфессиональной опоре всякого солдата, регулярно оканчивающим молитвы словами «во имя Иисуса, аминь»; это чересчур для отделённой от государства церкви).
Прощай всё ещё превалирующая цисгендерная патриархия и (странно эротичная) гомофобия, пронизывающая ряды американской армии. Конечно, правило «не спрашивай, не говори» — это прошлое, но армия остается (в прямом смысле) мужским клубом и нелёгким местом для открытых геев, пока президент по-прежнему намерен запретить призыв трансгендеров. И даже в 2019 году каждая четвёртая женщина всё ещё сообщает как минимум об одном сексуальном нападении во время пребывания на службе. Как там с социальным прогрессом?
Пока адреналиновым наркоманам и охваченным манией власти чокнутые во главе столь многих боевых подразделений, публика, живущая ради насилия, ночных рейдов, не думающая об их контрпродуктивных и кровавых последствиях. Какое облегчение оставить их позади, пока они — узники карательных акций и идеологической борьбы и расчётов — продолжают плодить повстанцев, против которых сражаются США, намного быстрее, чем убивают «террористов».
Прощайте офицеры, особенно генералы, ставящие «службу» превыше этики.
Сайонара тем, кто канонизирует «мучеников» вроде бывшего командующего Джеймса «Бешеного пса» Мэттиса, возведённого в герои за отставку с поста министра обороны вместо выполнения (выдохнули!) негромкого выхода из наших бесконечных войн в Сирии и Афганистане. (Что до поддерживаемой Пентагоном войны в Йемене, где от голода погибло как минимум 85,000 детей, с этим ему было вполне комфортно).
Прощайте бессмысленные комплименты «спасибо за вашу службу» от гражданских, игнорирующих проблемы солдат, внешнюю политику и наши вечные войны и никогда не задумывающихся о том, чтобы поставить тему пагубных для страны конфликтов в список чьих-то приоритетов в год выборов наравне со здравоохранением.
Прощание — это такая сладкая печаль, когда речь идет о нео-консервативном воспитании и поддержке многих солдат и офицеров, с военной академией, где всё ещё есть дорога Роберта Е. Ли, по которой вы едете от жилой зоны Ли до казарм Ли, это часть армии, которая назвала как минимум 10 своих баз в штатах в честь генералов Конфедерации.
Прощай, яростная исламофобия в рядах армии и командиры, которые мало что делают, чтобы с ней бороться, повсеместные оскорбления арабов и афганцев, включая «хаджи», «идиоты», «верблюжьи соски» или просто «песчаные ниггеры». Каков способ завоевать «сердца и умы» мусульман!
Пока, парадокс гипер-капитализма и финансового консерватизма Айн Рэнд среди офицеров самого социалистического учреждения, вооружённых сил. Считайте, что меня мутит от фальшивых интеллектуалов, читающих в Ираке книги экономистов Фридриха Хайека и Милтона Фридмана или их менее изощрённых товарищей вроде Энн Коултер, Шона Хэннити или Гленна Бека, и в это же время наслаждающихся оплачиваемой государством медпомощью без всяких доплат.
Адью системе военного правосудия, которая вышвыривает солдат, совершивших «связанные в употреблением алкоголя» правонарушения или «кипит негодованием» из-за употребления марихуаны, хотя редко расследует роль армии как катализатора этих зависимостей — и так же прощай модель «дисциплина прежде лечения» за злоупотребления наркотиками, которая только теперь начинает меняться.
До свиданья, внутренние разборки между армией, флотом и ВВС из-за финансирования и оснащения и тем «пентагоновским войнам», в которых лояльность своей службе ставиться выше верности народу или Конституции.
До встречи — а она произойдёт — с предсказуемыми мнениями легиона готовящихся к отставке генералов в круглосуточных новостных передачах кабельного телевидения, которые рассчитывают на своё общественное положение, стремясь продать американцам еще больше оружия и милитаризма.
Пока, фальшивая интеллектуальность людей вроде бывшего генерала (волнового наращивания) Дэвида Петреуса и его армии льстивых «воинов-монахов» и сторонникам зачисток, которые никогда не видели проблем, решением которых не была бы слегка улучшенная тактика борьбы против повстанцев, и неспособных задаться вопросом об эффективности применения группировок, интервенций и оккупаций, как способов изменить сложные сообщества в лучшую сторону.
Прощай, гордость и значимость, которые военные руководители приписывают искусственным украшениям — нашивкам, значкам и медалям — вместо истинно выполненных задач. (Не стоит затаивать дыхание в ожидании, что хоть один из высших командиров когда-либо признает, что его подразделения зря тратили время или, того хуже, зря провели год, развернувшись в одной из далёких зон боевых действий Америки).
Всего хорошего, преобладающая среди офицеров США единодушная уверенность в том, что наши союзники по НАТО «бесполезны» или «слабы» поскольку они недостаточно агрессивны, чтобы взяться за определённые миссии или типы патрулирования, сражаясь и иногда погибая за глобальные приоритеты Дяди Сэма. (Подобная чушь привела к тому, что в 2003 году в кафетерии Конгресса жареную во фритюре картошку запретили называть «френч фрайз» и вместо неё подавали то же самое блюдо под названием «фридом фрайз» после того, как Франция набралась наглости возражать против вторжения Вашингтона в Ирак).
До свидания, полковники и генералы, произносящие речи на похоронах солдат, которых они едва знали, чтобы «укрепить» скорбящих выживших, ведь под рукой нескончаемые миссии.
Прощайте, солдаты и офицеры, которые постоянно жаловались, что армейские Правила ведения боевых действий слишком суровы — словно более жестокие бомбежки и обстрелы (с меньшей заботой о мирных жителях) могут принести победу — как и допущения при подобных жалобах, что американцы обладают своего рода неотъемлемым правом вести заморские войны на свой вкус.
Прощай, процветающий среди старших чинов шовинизм, который утверждает некое мессианское американское право и миссию быть полицейским всего мира, понаставить свои базы и дать военным право расхаживать по посёлкам и улочкам суверенных государств как у себя дома.
Американские военнослужащие поверили в сочинённый ими самими миф: они и впрямь составляют особую касту, стоящёю выше всех вас, жалких гражданских — а теперь, конечно же, и меня тоже. Таким образом, военные на деле стали отражением токсичных ценностей общества. Немногие спросят, почему учителям, медработникам и социальным служащим не оказывают почестей так же, как военному персоналу США на именитых американских спортивных стадионах. Истинные служащие — как мы, солдаты, во время моей службы, так наслаждались тем, что нас копируют — должны придерживаться скромности и понимать, что есть другие, намного более благородные способы прожить жизнь.
И, наконец, кому я не могу сказать прощай — обществу, которое стало ценить значимость своих воинов выше всех остальных.
Заключительная часть прощания
Итак, какой вывод делает из всего этого теперь уже отставной армейский майор? Неудобная правда, возможно, мала. Маловероятно, что что-то из написанного мной изменит умонастроения или каким-то образом повлияет на политику. Через десять лет после окончания первой Мировой, когда генерал-майор Смедли Батлер, самый заслуженный морской пехотинец того времени, взялся за перо, чтобы показать болезни коллективных боевых действия в американском стиле, он (в отличие от меня) вызвал настоящий шум. Однако и сегодня американская машина интервенций продолжает кое-как катиться. Итак, каковы шансы у бывшего армейского майора вызвать значительные последствия для американского милитаризма?
Я теперь проявляю активность в том малом, что осталось от антивоенного движения страны. Гениальная часть циничного решения президента Никсона 1973 года, после многих лет крупномасштабной антивоенной активности в стране и в самих американских войсках во времена Вьетнама, состояла в том, чтобы покончить с призывом. Он заменил гражданскую армию полностью добровольческими силами. Но превратив военных в профессиональную касту, своего рода иностранный легион, а не обязанность каждого гражданина, трансформировав офицеров в изолированную, угодничающую группу, он по сути гарантировал, что общество будет смотреть на что-то другое, и что антивоенные движения по большей части отойдут в прошлое.
Возможно, бороться с этим монстром бесполезно. И всё же, будучи ребенком из семьи «синих воротничков» одного из районов Нью-Йорк Сити, я был воспитан на романтике безнадёжных дел. Так что надеюсь сыграть небольшую роль в собственной версии безнадёги — в качестве (одинокого) отклика на распространённый стереотип современного американского солдата, из офицерского корпуса, из Уэст-Пойнта. Я планирую быть там, где милитаристы настаивают, что представители армии поголовно политически консервативны, поголовно шаблонные патриоты, поголовно истинные «моральные» христиане, поголовно … можете добавить сами, а я буду неудобным противовесом системе, требующей покладистости.
И вот в чём истина: не имеет значения, что вы там думаете, но я не одинок. В армейских рядах есть очень немного других, высказывающихся о бесконечных войнах и — как прояснили мне различные слова в поддержку и электронные письма — ещё больше молчаливых несогласных, чем вы можете себе представить.
Итак, рассчитывайте вот на что: буду надеяться, что ещё больше находящихся на действительной службе офицеров, как и солдат, наберутся храбрости высказаться и поведать американскому обществу, чего нам стоят наши жестокие, безнадёжные, нескончаемые войны. Конечно пока это только мечта, но что стали бы делать те, кто на вершине этой системы войн, если бы солдаты, офицеры и командиры, которых они столь преднамеренно возносят на пьедестал, начали сомневаться, затем задавать вопросы, затем выражать несогласие? Это стало бы проблемой для военной машины: даже во времена искусственных интеллектов и беспилотников всё так же необходимы послушные пехотинцы, способные совершать марш-броски и патрулировать жилые массивы.
Недавно я был одним из них, послушным ворчуном на острие копья, выкованный воинственным правительством, господствующим над апатичными гражданами. Но теперь уже нет. Мне лишь 35, и возможно, это не имеет значения, но я должен признать, что с нетерпением ожидаю второго акта. Так что считайте это прощание со всем ещё и приветствием всему.
Примечания:
* — Книга английского поэта и романиста Роберта Грейвза (1895-1985) «Со всем этим покончено», по отзыву критики, — «одно из самых честных и достоверных свидетельств о Первой мировой войне». Впервые она была опубликована в 1929 году, потом несколько раз переиздавалась, последний раз — в 2011-м. Ее название «Со всем этим покончено» даже вошло в словарь крылатых выражений, составленный Джоном Бартлетом. «Мой единственный вклад в это уважаемое издание», — скажет позднее Роберт Грейвз.
Девятнадцатилетний Роберт Грейвз ушел на фронт добровольцем, служил лейтенантом, затем капитаном в Королевском уэльском стрелковом полку, участвовал в военных действиях во Франции, в том числе и в сражениях на реке Сомме.
Его автобиографическая книга воспроизводит не только многие события исторической битвы на Сомме, увиденные глазами участника: газовые атаки, яростные сражения, применение в бою британцами — впервые в истории — железных чудищ (танков), но и жестокую повседневность войны: увечья и смерть товарищей, тяготы траншейной жизни, нелепые приказы штабного начальства, очередь в сто пятьдесят человек во французский бордель (солдаты не хотели умирать девственниками), перекрикивание через мегафон с немцами, трупы солдат, гниющие на брустверах окопов.
Пишет автор и об обстановке в армии, об отношениях солдат и офицеров, о суевериях, о шпиономании, столь характерной для Великобритании тех лет, — с этим Грейвзу пришлось непосредственно столкнуться. Его полная фамилия — Роберт фон Ранке Грейвз — вызывала косые взгляды, подозрения. Мать Грейвза была внучатой племянницей прусского придворного историографа Леопольда фон Ранке, некоторые близкие родственники жили в Германии. Один из сослуживцев, позавидовав тому, что в двадцать один год Роберт Грейвз стал уже капитаном, распространил слух, что немецкий шпион Карл Грейвз, пойманный в Англии, — якобы родной брат Роберта.
Рассказывает Грейвз и о расставании с иллюзиями, о прозрении тех, кто поначалу был воодушевлен патриотическими лозунгами и мечтал о подвиге и славе. Солдаты все больше «заражались пессимизмом», пишет он, и избирали тактику обороны, чтобы не провоцировать немцев на более активные действия. Рассказывает Грейвз и о своем друге, поэте, товарище по оружию Зигфриде Сассуне, проявившем отчаянную храбрость в боях, но потом — не меньшую храбрость — в пацифистских акциях.
— Л. Васильева, «Иностранная литература, №8, 2014 г.
** — Последователи христианской протестантской секты, признающие только Евангелие (тексты Нового Завета). Широко толкуют учение о предопределении, то есть считают, что спасение ждет всех истинно верующих без исключения, что «добрые дела» являются следствием веры. Евангелизм в США распространён среди ряда близких сект: сюда относятся евангелисты-конгрегационалисты, баптисты, некоторые лютеранские деноминации, меннониты, методисты. Общая численность евангелистов в США более 0,5 млн. человек. «Гражданская религия» — понятие американской социологии, выдвинутое в 1966 году социологом Р. Беллой. Это понятие охватывает веру в «американский образ жизни», преклонение перед его «иконами» (например, флагом), ритуалами (например, «клятвой верности») и «святыми» (Джорджем Вашингтоном, Авраамом Линкольном и др.); «гражданская религия» вполне гармонирует с религиозными убеждениями как таковыми, даёт обществу объединяющие идеалы и формирует политическую культуру. Эта концепция, восходящая к трудам французских просветителей, получила поддержку некоторых философов, однако другими подвергалась резкой критике.
