А кто предполагал, что грядут «Арабская весна» или «Occupy Wall Street», или, если уж на то пошло, террористический халифат в самом сердце бывшего Ближнего Востока, или Дональда Трампа в президентской кампании, идущего от одного успеха к другому среди свободного освещения в СМИ, что мы редко видали? (Небольшой совет по карьере: не пытайтесь стать предсказателем. Это ад на земле.)
Все это можно считать дурным делом, но есть и хорошие новости о будущем. На всё более мрачно выглядящем глобусе, который, кажется, несёт на себе печать неудач, в грядущие годы нас ждут и сюрпризы, неожиданная смена курса, изобретения, восстания и интервенции, и, по крайней мере, пока такое появляется, есть основания надеяться. С другой стороны, в этом самом мрачном мире есть аспект будущего, который не мог быть более депрессивным: повторяемость того, что вроде бы никто не захочет повторять. Я говорю о завтрашних заголовках, которые могут быть написаны уже сегодня и только ждут мучительно обоснованного шанса стать реальностью.
Я уверен, что вы могли бы представить вашу версию подобных завтрашних заголовков в различных областях, но вот моя версия – когда речь идёт о потрясающе невыигрываемых войнах Вашингтона, его интервенциях и конфликтах на Большом Ближнем Востоке и всё более в Африке.
Как выглядит «победа»
Давайте начнём с события, случившегося в Ираке в конце 2015 года и давшего заголовки, в которых была «победа», слово, которое американцы не часто видели в двадцать первом веке – кроме, конечно же, как в болтовне Трампа. («Вы будете побеждать так много – победа за победой, и за ней ещё – что будете просить меня: мистер Президент, давайте разок или два проиграем. Нам больше не выдержать». А я буду говорить: «Нет. Мы будем продолжать побеждать. Мы никогда не проиграем. Мы никогда, никогда не проиграем»). Я говорю о «победе» при Рамади, городе в провинции Анбар, который боевики ИГ захватили у иракской армии в мае 2015 года. При поддержке ВВС США – более 600 американских воздушных ударов по и вокруг Рамади за предшествующие победе месяцы – и при подготовленных и финансированных США местных силах специального назначения впереди, иракские военные и в самом деле по большей части отбили этот сложно заминированный и с ловушками город у весьма укрепленных боевиков ИГ в конце декабря. Новости стали, несомненно, облегчением для администрации Обамы, и последовали соответствующие заголовки.
И вот чем обернулась победа: по данным министерства обороны Ирака, как минимум 80% города, в котором проживало 400 000 человек, разрушено. В руинах. Один скелет. Возможно, называется он «городом», но вряд ли это точное представление. По словам репортёра New York Times Бена Хаббарда, который посетил Рамади вскоре после «победы», там оставалось немного местных жителей. А об иракском генерале, занятом контртерроризмом, Хаббард пишет следующее:
«В одном из районов он стоял, глядя на панораму разрушений столь гигантских, что было неясно, где вообще ранее стояли здания. Он сделал паузу, когда был задан вопрос, как жители могут вернуться в свои дома. «Дома?», – сказал он. «Тут нет домов».
Хаббард также приводит слова главы совета провинции Анбар, который оценил, что «восстановление города потребует $12 миллиардов». (Другие официальные лица Ирака говорят о $10 миллиардах.) Таких денег нет ни у кого, в том числе у иракского правительства, всё более испытывающего нехватку денег из-за падения цен на нефть – и помните, что это всего лишь одно разрушенное сообщество. Ранее небольшие победы курдов в Кобани и Синджаре в Сирии, также поддержанные разрушительной воздушной мощью США, подобным же образом уничтожили города, что, кстати, сделали и яростные бомбёжки ВВС и военных Башара аль-Асада в районах города Алеппо и в ныне чрезвычайно опустошённом городе Хомс в центральной Сирии. Конечно, русские влезли в стычку вполне в американском стиле, бомбёжками и советниками.
Позвольте добавить кое-что ещё, прежде чем мы станем писать наши будущие заголовки. На следующий день, после того как президент Обама произнёс свое завершающее Обращение к нации, министр обороны Эштон Картер посетил 101-ю дивизию ВДВ в форте Кэмпбелл, Кентукки. 1800 служащих этой дивизии вскоре будут развёрнуты в Ираке для помощи иракским военным подразделениям в их попытке отвоевать части своей страны у ИГ. Для этих будущих советников Картер разработал президентский план, отметив некоторые детали того, как он (и, предположительно, Обама) считают, будет развиваться конфликт. Представив образ ИГ как метастазы рака, он сказал:
«Источники опухоли ИГ – Ракка в Сирии и Мосул в Ираке. ИГ воспользовалось контролем над этими городами и близлежащими территориями в качестве мощной базы, откуда берёт значительные финансовые ресурсы, человеческие резервы и идеологическую поддержку. Они представляют собой военные, политические, экономические и идеологические центры притяжения ИГИЛ.
Вот почему на карте нашего плана кампании крупные стрелки, указывающие и на Мосул, и на Ракку. Мы начнём с уничтожения контроля ИГИЛ над двумя этими городами, а затем займёмся операцией уничтожения на других территориях, которые удерживает ИГИЛ в Ираке и Сирии».
На самом деле такая кампания придала бы «операциям уничтожения» новое значение, поскольку явно включала бы буквальное уничтожение городской инфраструктуры значительных частей региона. На самом деле целями стали три города: Фаллуджа (население, вероятно, 300 000 человек), ещё один крупный, контролируемый ИГ город в провинции Анбар, Мосул (второй по величине в Ираке, население ныне по оценкам 1-1,5 миллиона человек) и Ракка, сирийская «столица» Исламского государства, в настоящее время, по сообщениям, переполнена беженцами (население более 200 000 человек). Возьмите их все вместе – и у вас план кампаний на 2016 год, поддерживаемых США, в Ираке и Сирии, основанный на всё той же модели, как взятие Рамади: массированная американские воздушные удары в поддержку основательно подготовленных и проинструктированных иракских сил специального назначения и воинских подразделений или, в Сирии, курдских пешмерга и разношёрстных курдских и сирийских повстанцев. Добавьте стремление ИГ превратить городские районы, которые оно контролирует, в гигантские бомбы, – и у вас есть план руинизации ещё большего количества городов в регионе.
Конечно, много говорится о наступлении, чтобы взять Мосул, поскольку относительно небольшое количество боевиков ИГ в июне 2014 года отобрали город у десятков тысяч бегущих иракский войск. Было, например, и крайне разрекламированное весеннее наступление на Мосул, которое широко обсуждалось в начале 2015 года, но которого так и не произошло, так что невозможно быть уверенным, что чересчур растянутые, в целом плохо себя проявившие иракские войска займутся Мосулом в 2016 году или, что найдутся неамериканские «наземные силы», способные взять Ракку, особенно, поскольку город находится далеко в стороне от любого воображаемого будущего Курдистана. И всё-таки, предполагая, что все пошло «хорошо», мы, по существу, знаем, что принесёт будущее: «победы» в стиле Рамади.
В результате к концу года заголовком для американских/иракских/курдских/сирийских операций против повстанцев – соответствующим печально известным с 1968 года словам, сказанным неизвестным американским офицером во Вьетнаме после того, как американские самолёты разнесли столицу провинции Бенче – стало бы «Мы разрушаем города, чтобы их спасти».
На примере Рамади можно сказать, что, вероятно, будущие оценки восстановления этих «стадионов» (не сказать, что хоть один уцелеет) таковы: Фаллуджа $10 миллиардов, Ракка $7 миллиардов, Мосул от $20 до $25 миллиардов. Это, очевидно, цифры фантастические, но дело в том, что «успех» и «победа» над ИГ, без сомнения, оставит большую часть региона современным Карфагеном. И кто будет платить за новые Рамади, или Мосул, или Фаллуджу, или Ракку, и не только за них, но и за многие другие?
Иными словами, «победа» будет означать, что в Ираке останется намного меньше обитаемых городов и намного больше людей, лишённых жилья, переселение которых, без сомнений, станет поводом для этнической напряжённости и поможет в первую очередь питать ИГ. Это обоснованно предсказуемое будущее, что должно быть очевидным для любого, кто хотя бы наполовину внимательно рассмотрит ситуацию. Это явно должно быть очевидным для Эштона Картера, как и для американских планировщиков в Пентагоне и в администрации Обамы. И всё же планирование продолжается так, словно «победа» в таких обстоятельствах – значимая категория.
И вот в чём дело: вы можете присоединиться к ИГ в разрушении материальной основы Сирии и частей Ирака, а затем вытолкнуть боевиков из развалин, но вы разрушите средства существования огромного количества согнанного с мест проживания населения. А вот что вы не сможете сделать в процессе, так это уничтожить движение, которое зародилось в американской военной тюрьме в Ираке и всегда было набором идей. Вы можете просто создать легенду.
Развёртывание специальных операций и беспилотников
Теперь давайте рассмотрим ещё один набор возможных будущих заголовков, связанный с нынешним планированием и прошлым опытом. Министр обороны Картер заявляет, что стратегия США против ИГ сконцентрирована на создании «устойчивой политической стабильности в регионе», под этим он подразумевает не просто поля сражений в Ираке и Сирии, но весь Большой Ближний Восток. Как он сказал персоналу 101-й дивизии ВДВ:
«Далее, позвольте мне описать борьбу внутри Ирака и Сирии. Поскольку мы работаем над уничтожением основной опухоли в Ираке и Сирии, мы должны также признать, что ИГ даёт метастазы в таких районах, как Северная Африка, Афганистан и Йемен. Угроза, которую представляет собой ИГИЛ и подобные ему группы, постоянно развивается, меняет центр и сдвигает местоположение. Следовательно, от нас требуется гибкий и быстрый ответ с широким охватом».
Для этого он явно планирует предоставить свободу действий американским силам специальных операций не только в Сирии, но повсюду, с миссиями убийств ключевых фигур ИГ или тех, кто возглавляет отдалённые организации, с ними связанные. Кроме того он намерен отправить беспилотники по всему региону для «контртеррористических операций и ударов по целям высокой значимости», чтобы «решительно действовать и воспрепятствовать связанным с ИГИЛ организациям стать большей угрозой, чем сама первоначальная раковая опухоль».
Как и с будущим взятием городов в Ираке и Сирии, существует базовый опыт таких операций по всему региону. В своей книге Цепочка убийств Эндрю Кокберн назвал такой подход «стратегией центровых фигур». Впервые она была использована в нарковойнах в Латинской и Центральной Америках в 1990-е, а затем, после 9/11, была адаптирована к использованию военных беспилотников и сил специального назначения. Идея состояла в том, чтобы демонтировать наркокартели или более поздние террористические организации сверху, выбивая руководящие фигуры.
На самом же деле, и в нарковойнах, и в войнах с террором, как показывает Кокберн, результаты этой стратегии постоянно оказывались бедственными. Например, беспилотники оказались замечательно приспособлены к «уничтожению» и высшего руководства террористических групп, и ключевых «лейтенантов», как и других влиятельных фигур этих организаций – с самыми мрачными итогами: под давлением беспилотников и рейдов сил специального назначения подобные организации (как и наркокартели ранее) просто заменяли своих убитых руководителей более молодыми и даже более агрессивными фигурами, и нападения и сами группы росли, вместо того чтобы сокращаться, распространялись по Большому Ближнему Востоку и глубже в Африку. Беспилотники, приводя к относительно распространённому «сопутствующему ущербу», в том числе гибели значительного числа детей, терроризоровали общества, над которыми кружили, и потому оказались идеальным инструментом набора людей для этих расширяющихся террористических групп.
Отсюда, сначала в эру Буша – спонтанно, а затем, в годы Обамы, высокоорганизованно, кампании убийств в Пакистане, Афганистане, Йемене, Ираке, Сирии, Ливии и Сомали привели к убийству руководящих фигур, одновременно функционально помогая расширять те террористические организации, против которых были направлены. То есть занимались они не войной с террором, но войной для террора. Когда вы взглянете на расширение этих террористических организаций, в том числе на растущее число «ответвлений» Исламского государства, становится ясно, что от миссий сил специального назначения до убийств беспилотниками, от полномасштабных вторжений до разрушения городов, 14 с лишним лет различных американских стратегий и военных тактик раз за разом вносили вклад в один ужас за другим, втягивая большую часть региона в водоворот.
Что просто потрясает, когда слушаешь министра обороны Картера, это то, что очевидно, насколько это возможно, всё это, по-видимому, никак не попадает в Вашингтон. А как иначе объяснить отсутствие какой-либо серьёзной корректировки американских действий, только обсуждение между теми в администрации Обамы, включая и самого президента, которые предпочитают версию постепенного сползания, и их республиканскими критиками, которые желают делать больше и расширить охват? Иными словами, в 2016 году мы явно станем свидетелями следующих раундов весьма знакомых ожиданий, что произойдёт нечто иное. Поскольку это маловероятно, для следующего набора будущих заголовков надо просто вернуться в знакомое прошлое, заменив, когда будет необходимо, имена будущих руководящих фигур терроризма: «AQAP [аль-Каида на Аравийском полуострове] заявляет о смерти [вставить имя] при ударе беспилотника США», «США: № 2 в ИГИЛ убит ударом беспилотника США в Ираке», «Элитные силы Дельта ликвидировали высшее лицо ИГИЛ, [вставить имя], в ходе рейда в Сирии», «Пентагон заявляет об гибели лидера аль- Каиды от удара беспилотника» и так далее, более или менее ad infinitum (бесконечно).
Дуга нестабильности
Недавно, памятуя о стратегии «стабильности» Эштона Картера, я уловил в новостях фразу, которую давненько не слышал. Журналист, возможно на NPR, рассказывал о недавнем террористическом нападении аль-Каиды в исламском Магрибе (AQIM) на отель в Буркина-Фасо, ранее относительно стабильной стране в Западной Африке, где погибли по меньшей мере 30 человек, главным образом иностранцев. Он говорил о распространении в регионе «дуги нестабильности».
Ещё в первые годы нашего века чиновники администрации Буша и их сторонники неоконы постоянно использовали эту фразу для описания Большого Ближнего Востока от Пакистана до Северной Африки. Довольно странно, что она исчезла в годы после вторжения в Ирак и продолжала по большей части отсутствовать в годы Обамы, пока гибельная интервенция в Ливию, организованная президентом кампания убийств беспилотниками и другие действия помогали и далее превращать Большой Ближний Восток в истинную «дугу нестабильности».
Сегодня, что невозможно было представить ещё в 2002-2003 годах, регион битком набит несостоявшимися или рушащимися государствами от Афганистана до Сирии, Ливии, Йемена и Мали. Хотя, возможно, Ирак и не совсем несостоявшееся государство, но он и не существует как страна в полном смысле слова, скорее, это нечто вроде сущности из трёх частей. Так и идёт, и будет продолжаться, если США, как было в 2015 году, сбросят на регион еще 23,000 бомб и тысячи других боеприпасов – или ещё больше, что выглядит вполне вероятным при давлении в пользу сползания к войне с Исламским государством.
Конечно, мы не можем знать, какие именно страны рухнут следом. Однако вполне можно предположить, что поскольку стратегия Обамы – и Хиллари Клинтон или Теда Круза, или Дональда Трампа, или Марко Рубио, можете продолжить сами – содержит больше (или намного больше) всё того же, то большее (или намного большее) всего того же, вероятно, и произойдёт. В результате появятся похожие, предсказуемые заголовки, по мере того, как страны будут различными путями распадаться, а Исламское государство, группы вроде аль-Каиды в исламском Магрибе или вновь образовавшиеся террористические организации получат точку опоры среди раскручивающегося хаоса. В этом случае стоит лишь взглянуть на прошлые заголовки и слегка их подредактировать: «ИГИЛ выстраивает «гнездышки» в [название страны], предупреждает министр обороны США», «ИГИЛ захватывает населенные пункты в [название страны], соперничая с аль-Каидой», «Исламское государство набирает силу в [название страны] при поддержке местных джихадистов» и так далее.
Среди мрачно предсказуемых, конечно, существуют и неизвестные. Помимо прочего, мы понятия не имеем, что означает в данный момент истории превращение региона, город за городом, страна за страной, в нечто вроде обширного несостоявшегося государства и продолжение бомбёжек этих руин. Как мы можем хотя бы начать воображать, что могло бы возникнуть на месте этих руин столь несостоявшегося региона в таком мире, из дуги нестабильности, которая намного обширнее, чем что-либо виданное после Второй мировой? Я бы не хотел даже предсказывать заголовки, которые однажды могут возникнуть в этой ситуации, но каковы бы ни были ожидающие нас сюрпризы, сама перспектива подобного будущего должна заставить похолодеть кровь.
