Чуть более века назад в Европе наступил переломный кризис. Сложившиеся за столетия отношения, формы правления, принципы экономического и общественного устройства, ход вещей и даже образ мысли с наступлением XX века изжили себя. Произошел надлом, затем кризис, а логичным итогом стал период мирового конфликта.
С появлением СССР и новой социалистической альтернативы, для обновленной модели западного мира кризис наступил опять. И так с капитализмом продолжается в истории по четкой спирали.
Сегодня альтернативой западному миру в геополитическом и военном ключе стала Москва, а в экономическом – Пекин. Прорыв России сделал невозможным сам способ решения проблем через войну. А «Кинжал», «Посейдон», «Авангард» и прочие отрезвляющие виды оружия накрыли «зонтиком» не только нашу страну, но и КНР.
В сложившейся ситуации на первый план выходит вновь актуальный «Капитал» Карла Маркса, поскольку, как и говорил в те времена великий классик: «путь капитализма в его финальных стадиях – это всегда тупик».
Ранее перед наступлением такого тупика систему удавалось заблаговременно реформировать, а если точнее, то с помощью первого, а затем второго мирового конфликта перезагружать. Такой подход позволял с успехом избегать тупика, однако в XXI веке неожиданно подкралась беда.
Как и говорил Карл Маркс, «на крайней стадии капитализм для человечества хуже врага» и именно подобный его этап мы сегодня и наблюдаем.
Тем не менее, между медленно наступающим тупиком и уже начавшимся кризисом был один крайне любопытный момент. Два десятилетия, в которых Запад попытался за чужой счет решить назревающую проблему. Речь идет о глобализации и попытке США экономически поглотить планету.
Запущенная после развала СССР глобалистская концепция стала логичным продолжением поедания бывших стран и республик СССР. Крупнейшие американские транснациональные корпорации набрали слишком много веса, а потому быстро уперлись в физические границы США. Капиталу стало тесно, и он захотел дальнейшего поглощения.
Как и любой глобальный паразит, единственное, что для него было нужно, это чтобы государственные барьеры и путь к национальным «организмам» кто-нибудь открыл. Для этого была привычно использована подконтрольная ему американская государственная машина.
«Процесс пошел», и рынки постепенно начали вскрываться. При равных рыночных условиях всегда побеждает тот, у кого больше средств и тайных манипулятивных механизмов, а поскольку больших возможностей, чем у корпораций США ни у кого не было, концепция стремительно начала работать.
Проблема заключалась лишь в одном – корпорации, даже если они транснациональные исповедуют единственный эволюционный принцип – находить прибыль и извлекать. А главный нюанс такой стратегии кроется в том, что далеко не у всех таких капиталов есть привязка к собственной «родине». Этого не понимал даже Карл Маркс.
Транснациональные финансовые институты, а именно банки, фонды, биржи и прочие капиталы (непривязанные якорем производства к своей стране), действительно не имеют к «родине» прямого отношения. Однако существует и другая когорта элит, которую логичнее всего назвать национальной. Это, как правило, производственные элиты, военные, научные и прочие круги, которые обладают ненамного меньшим капиталом, но при этом зависимы в его накоплении от стран и территорий, на которых работают.
Именно вторая категория и сопротивлялась все это время проводимой США политике глобализации. Причем сопротивлялась не только в мире, но и внутри самих США.
Одновременно с войной, транснациональные элиты пытались лишить рычагов управления и суверенные государства, а самым успешным их детищем стал Европейский Союз.
Прототип большой системы наднационального управления – Брюссель, руками прочих институтов успешно манипулирует всем европейским содружеством. Решает вопросы ЕС в обход его национальных правительств.
Тем не менее, тот факт, что такие решения проходили практически всегда не означает, что национальных режимов в Европе в принципе не существует. Они оказались задавлены и разобщены, но к моменту возрождения России все-таки не исчезли.
По мере того, как Москва приобретала былую мощь, и давление против нас возрастало, Европа плавно поняла, до какой степени бюрократическую европейскую надстройку не волнует национальный курс и интересы каждого отдельного государства.
В конечном итоге интересы отдельных стран и их элиты вошли в окончательное противоречие с интересами транснациональных кругов. Но вместо того, чтобы пересмотреть концепцию своего управления глобальные элиты лишь усилили нажим. Инициировали принятие еще более жестких законов, и принялись напрямую продавливать обворовывающий всех кроме американских корпораций торговый договор.
Так, наслаиваясь одно на другое, в конечном итоге, все сломалось от внешнего толчка. Им стала победа России в Сирии и остановка рукотворного проекта антиевропейской миграции США.
Ярчайшим звонком того, что появившаяся российская альтернатива многое изменила по всей Земле, стало то, что даже Макрон, пришедший к власти как неприкрытый ставленник международного капитала, решился выступить как французский патриот.
Всем стало ясно, что при устойчивой и суверенной России США не удастся свалить Китай, а при наличии независимых Москвы и Пекина, национальным элитам в других странах еще рано поднимать белый флаг.
Это, в свою очередь, заставило национальные государства по-новому взглянуть на ситуацию, а всему остальному миру поставить блок. Началось открытое сопротивление глобализации.
В результате маятник качнулся назад, и именно в этот период глобализация отступила. На волне выигрыша к власти в США национальными элитами был приведен Трамп, и линия поведения Америки серьезно изменилась.
Нынешняя игра уже ведется по совершенно иным правилам, и на фоне этого динамика процесса обернулась вспять. В рамках бывшего главенства транснациональных элит Европа должна была быть единой, и никто не планировал трогать Китай. Однако теперь при главенстве национальных элит развал Европы более предпочтителен, как и холодный конфликт, в который должен быть втянут Пекин. Без этих шагов США сложно будет избежать тупика без большого конфликта, а с ним они вполне способны купить себе еще с десяток безбедных лет.
В целом же, реванш национальных государств был вполне ожидаем, но совершенно невозможен без полюса появившихся альтернатив. Другое дело, что в момент запуска глобализации тандем Москвы и Пекина вообразить было сложно, а уж представить Россию в её нынешних возможностях и вовсе было нельзя.
Понять же, почему национальные элиты по всему миру так быстро солидаризировались в этой части с Россией отнюдь не сложно. Ответом на это может послужить логичный вопрос о ЕС. Что по большому счету в данном образовании контролирует список входящих в него государств? Валюту? Нет, она является общей почти для всех. Налоги? Отчасти да, но не совсем и не полностью. Главную функцию любой системы – перераспределение ресурсов и благ? Тоже частично и далеко не в каждом государстве.
Даже отдельное мнение по внешнеполитическим вопросам в ЕС без консенсуса не значит ничего. Аналогично с энергоресурсами, передвижением, информацией и даже вопросом ценностей для той или иной народности.
С момента начала данного эксперимента абсолютно всё контролируется наднациональной системой, и эта надстройка свела роль государств до наведения порядка в стране и игры в предвыборную полемику. Из рук государства вырвали все, а потому не должно казаться странным, с какой скоростью они ухватились за ситуацию, созданную Москвой.
Жесткая заявка и отстаивание суверенитета нашей страной возымела далеко идущие последствия. Как рябь по воде от брошенного камня, Москва помогла национальным элитам и руководству таких государств снова поднять голову. Спустить белый флаг и на некоторое время ощутить вкус победы.
