Резюме: Накануне грядущих президентских выборов на Украине самый легкий и соблазнительный для аналитика и политтехнолога путь – разделить Украину на Запад-Центр и Юго-Восток и подставить к процессам ту самую старую модель, бесперебойно работавшую четыре предвыборные кампании от Кучмы до Януковича включительно.

Накануне грядущих президентских выборов на Украине самый легкий и соблазнительный для аналитика и политтехнолога путь – разделить Украину на Запад-Центр и Юго-Восток и подставить к процессам ту самую старую модель, бесперебойно работавшую четыре предвыборные кампании от Кучмы до Януковича включительно. Нужно просто количественно исключить Крым и территории двух непризнанных республик на востоке страны. Благо, эти годы остудили военный пыл и понизили рейтинг действующего президента – Юго-Востоку можно возвращаться на политическую арену.

Но, увы, такие легкие и упрощенные схемы, как и попытка повесить всю ответственность за результаты предстоящих выборов на США или ЕС, не объяснят всей сложной и хаотичной картины украинских процессов. И хотя глубоко укоренившийся раскол и поляризация Украины – вопрос по-прежнему актуальный и нерешенный, эта предвыборная кампания имеет очень серьезные отличия от предыдущих.

Во-первых, кардинально изменились условия. Почти пять лет войны и националистического дискурса переформатировали информационное и политическое пространство. Одно из главенствующих мест в предвыборной повестке наряду с традиционной борьбой с коррупцией и олигархией заняла война в Донбассе, инспирированная извне. Это не только перманентный очаг социальных проблем внутри страны, но это и заведомо проблемные отношения с Россией для любого кандидата, зыбкий международный статус, потеря серьезного промышленного, политического и человеческого капитала. В итоге ни один из кандидатов априори не может быть «пророссийским», даже если он заговорит о важности прямых переговоров с Россией. Вдобавок у многих политических сил есть свои обиды и претензии к России и местному движению «ополченцев» в связи с потерей своих активов в этом регионе.

Во-вторых, появились новые акторы и конфигурации сил. Помимо несменяемых для Украины кандидатов в президенты – таких, как Юлия Тимошенко, на арену борьбы вышли новые и более молодые лица, на которых на Украине сейчас есть запрос, – например, Евгений Мураев, Владимир Зеленский, Александр Вилкул. Подавляющее число кандидатов даже с самыми одиозными националистическими взглядами – из центральной и восточной Украины. Большой пласт политиков традиционно представляет Днепропетровскую область – главного конкурента «донецкой» политической элиты. Конечно, в украинской политической реальности можно ориентироваться вовсе не на «родной» электорат, а подстроиться под интересы определенной «региональной» аудитории. Но сработает ли это сейчас?

Существует ли Юго-Восток?

Но есть и другие опасности, которые несет в себе разделение на политический Центр-Запад и на Юго-Восток, в первую очередь для самих политических сил.

Географическая линия, отделяющая Юго-Восток от Центра, во многом соответствует разделению по языку, внешнеполитической ориентации населения, имеет глубокие исторические корни. Убеждение электората по линии раскола требует задействовать исторические и идеологические категории и играть на эмоциях, а точнее – скатываться к популизму. При этом, если раньше разделение было примерно 50/50, и сложно было сказать, чей нарратив перевесит, то сегодня условный и менее монолитный Юго-Восток – в меньшинстве.

Перед политиками и политическими партиями стоит задача «зацепить» избирателя лозунгами и своей личной историей успеха и борьбы. На Украине избиратель не имеет привычки изучать предвыборные программы и строго спрашивать с кандидатов алгоритм действий. Политическая неграмотность общества позволяет легко добиться его экзальтации, а институт контроля над исполнением предвыборной программы отсутствует. В итоге в предвыборной кампании стереотипы используются наряду с показательными и эмоциональными перепалками между конкурентами в политической борьбе. Всё это – часть игры – ранее телевизионной, а теперь уже перекочевавшей в пространство соцсетей.

При этом всём политическая жизнь Украины никогда не делилась на «левых» и «правых», деление происходило по внешнеполитическому признаку – на «пророссийских» и «проевропейских». Но и оно является довольно грубым штампом и следствием популизма.

«Пророссийский» кандидат по факту мог только балансировать и выторговывать преференции у России в обмен на уступки и политическую нейтральность, даже не лояльность. Такие договоренности на уровне элит редко учитывали реальные ожидания населения на российском внешнеполитическом направлении Украины. «Проевропейский» кандидат скорее играет на антироссийских настроениях или на противопоставлении Украины России и «советскому менталитету», а Европа, во многом мифологизированная, для него – путь отступления и отмежевания от России. Таким же путем физически невозможного отмежевания могут быть и ультранационалистические идеи.

Побочный эффект игры на линии разделения – поочередный реваншизм обеих сторон, выливающийся в «майданы» и судебное преследование политических оппонентов в зависимости от того, чья партия у власти.

Это разделение породило еще один миф – привязку политических предпочтений к языку. Русскоязычные регионы стали в этой матрице «пророссийскими», в то время как украинский язык в быту автоматически должен был означать антироссийские настроения и национализм. То, что реальная картина намного сложнее, показали Майдан 2013-2014 гг. и война – русскоязычность не означает политической поддержки России и не мешает быть радикальным националистом. Главные ныне живущие двигатели украинского национализма – выходцы из восточной русскоязычной Украины.

Таким же ярким примером и «поставщиком» украинских политиков самого разного толка и воззрений является вполне русскоязычная Днепропетровская область – родина крупных украинских дельцов и олигархов.

Концепция историко-культурного водораздела на практике обрекает украинского президента на карьерный провал. При недостаточной жесткости и заигрывании с разными регионами и нарративами его ждет вотум недоверия от его избирателей и катастрофическое падение рейтинга, при давлении на неугодный электорат – появление новых очагов нестабильности и конфликтности внутри страны.

Единственным путем согласия после грядущих выборов – к сожалению, пока временного согласия – может стать фокус на экономических и социальных вопросах и некоторый внешнеполитический изоляционизм. Во многом уставшее от идеологических и исторических распрей украинское общество обеспокоено сегодня личным благосостоянием и растущим обнищанием страны, и в этом плане разделения на карте играют куда меньшую роль. Все сложные и болезненные вопросы истории, религии, языка и внешнеполитического выбора нужно временно отложить и решать постепенно и с ювелирной осторожностью.

Растиражированная идея о спасительности парламентско-президентской формы правления для Украины тоже имеет свои недочеты. Столкновение (часто в буквальном физическом смысле) партий-антагонистов приведет к ограниченной дееспособности парламента. Никакого действенного механизма предотвратить такие обструкции сейчас нет – образовалась целая «культура» показательных боев во время парламентских заседаний и телевизионных шоу. Да и насколько объективно партии способны представлять интересы населения – большой вопрос: в украинском политическом поле несложно переманить к себе депутатов из противоположного лагеря или периодически «покупать» голоса за нужные законопроекты. Также вероятен конфликт по линии президент-премьер-министр (достаточно вспомнить период тяжелой совместной работы союзников «оранжевой революции» Ющенко и Тимошенко).

Есть ли актив у «донецких»?

Долгое время Донбасс, особенно Донецк, сосредотачивал вокруг себя основные промышленные, финансовые, а затем и политические капиталы страны. Донецкая область занимала первое место по количеству крупных промышленных предприятий на Украине и входила в пятерку по ВВП на душу населения среди областей Украины.

В довольно занятном списке Forbes самых богатых людей Украины 2013 г. - 20 представителей из Донецкой области, включая сегодняшнего кандидата в президенты Сергея Таруту. Правда, миллиардер среди «донецких бизнесменов» был только один – Ринат Ахметов, который занял в 2013 г. первую строчку в рейтинге с состоянием 15,4 млрд долларов. К сегодняшнему дню, по данным Forbes, состояние Ахметова сократилось до 5,9 млрд долларов, но лидирующую строчку в рейтинге он продолжает занимать так же, как и в былые времена.

Этот штрих важен – крах «Партии регионов», побег Януковича, война в Донбассе привели к ощутимым потерям активов Ахметова, но серьезный ресурс влияния на внутриполитические процессы сохранился. Сам Ринат Ахметов – одна из самых загадочных и противоречивых фигур, окруженная немыслимым количеством слухов и конспирологических теорий о его роли в украинской политике и событиях в Донбассе.

Во время назревающего кризиса на Востоке, уже после крымских событий, Ахметов на публичном уровне позиционировал себя в стороне от политики, выступал в поддержку мирного урегулирования, а с протестующими «сторонниками федерализации» и ополченцами, как минимум, пытался вести переговоры – даже в период военных действий. В атмосфере экзальтации подобная позиция встретила сопротивление со всех сторон – общество отвергало переговоры и было заряжено на войну, а фигура Ахметова вызывала много вопросов ввиду его прямой заинтересованности в сохранении финансовых позиций и в контексте проявленной беспомощности «Партии регионов». Ахметова обвинили в предательстве оба лагеря.

Долгое время Ахметов пытался удержать связь с регионом – до весны 2017 года на территории работали предприятия и шахты олигарха, а Фонд Рината Ахметова регулярно поставлял гуманитарную помощь в ЛДНР, но затем на фоне истории с угольной блокадой деятельность Гуманитарного штаба была запрещена, а 47 предприятий были национализированы местными властями непризнанных республик.

Тем не менее, надежды на возвращение контроля над регионом остаются и сопутствующая деятельность – на уровне поддержки населения украинской части Донбасса и напоминании о себе на международном уровне – ведется. И, возможно, это возвращение и не было бы встречено в штыки – ностальгия по временам стабильного роста и мирной жизни Донецка неотрывно у многих связана с «брендом» и именем Ахметова.

Довольно яркие процессы происходят среди бывших членов «Партии регионов». По факту партия утратила свое влияние и активы сразу же после событий февраля 2014 года, а выходцы из нее перешли в другие партии или основали новые. Наиболее яркими игроками с корнями из «бело-голубой» партии сегодня являются «Оппозиционный блок» во главе с соратником Ахметова Вадимом Новинским, Оппозиционная платформа – «За життя» Вадима Рабиновича (в руководстве также Виктор Медведчук) и «Наши» Евгения Мураева. Длительное время обсуждалась идея объединения оппозиции и выдвижения единого кандидата, но в итоге стороны не смогли договориться и пошли каждый своей дорогой с тремя разными кандидатами в президенты. При этом показательно, что традиционный статус «донецкого» сегодня имеет только один кандидат - Юрий Бойко из Оппозиционной платформы – «За життя».

«Свои» и «чужие»

Попытка России найти в предвыборной кампании «своего» кандидата и сделать ставку на одной фигуре – старая, привычная, но и, к тому же, не доказавшая своей эффективности тактика.

Во-первых, «пророссийскость» кандидатов ограничивается их готовностью вести диалог с Россией и решать тактические задачи часто по очень узким направлениям. Во-вторых, открытая демонстрация поддержки «своего» кандидата при внутреннем разброде вредит как самому кандидату, так и восприятию России местным населением.

В 2004 г. Владимир Путин дважды посетил Украину, выражая поддержку Януковичу, а затем поздравил его с победой до объявления официальных итогов выборов. Впрочем, что примечательно, Януковича заранее успели поздравить с победой и другие лидеры стран СНГ - Александр Лукашенко, Нурсултан Назарбаев, Аскар Аскаев и Ислам Каримов. Так или иначе, всё это дало основания еще в те далекие времена говорить о вмешательстве России в выборы на Украине (например, это прямо указано в резолюции Европарламента по Украине от 2 декабря 2004 г.) и только подогрело протест «проевропейской», «оранжевой» части населения на первом Майдане.

Отсюда другая традиционная проблема России - неумение работать и поддерживать контакты с оппозиционными силами в стране пребывания, особенно на постсоветском пространстве. История с Арменией стала скорее исключением – Россия смогла в краткие сроки подстроиться к армянским общественно-политическим настроениям, избежать резких и конспирологических высказываний относительно природы протестов, что неминуемо привело бы к негативной реакции армян и к сложностям в отношениях с новым правительством.

Продавливание же «своих» кандидатов вызывает скептицизм и подозрительность по отношению к России. Для Украины это вопрос принципиальный – главное здесь даже не пресловутая ценность обретенной в боях независимости, а острое неприятие статуса «младшего брата» России.

И в этом подходе «своих» и «чужих» снова появляется проблема Юго-Востока, обреченного в такой стратегии на роль буфера. А буферная роль несет мало положительного для населения Юго-Востока – жители становятся заложником политических игр и комбинаций (как население непризнанных республик Донбасса) и малопроницаемых границ. Под малопроницаемыми границами имеем в виду негибкую и неоперативную миграционную систему – бумажная волокита, требующая немалых усилий и финансовых затрат, и фактическая неясность во временных сроках получения документов сдерживает, и, вероятно, целенаправленно, миграционные потоки с восточной Украины в Россию. Конечная цель создания малопроницаемой границы для буферной территории – сохранить симпатизирующий и лояльный электоральный актив на «чужой», внешней территории. Насколько такой подход работает – большой вопрос. В том числе и потому, что для эмиграции того самого «лояльного электората» из Украины остаются открытыми другие направления.

В такую логику вписываются последние российские санкции, куда попали украинские оппозиционеры. Привычка подавать сигналы «своим» и «чужим» проявилась как во внесении в список умеренных и оппозиционных к Порошенко политиков, так и в избирательном подходе – в список попала преимущественно «ахметовская группа» оппозиции. Вместо аккуратности и нового подхода, проявленных с Арменией, инициаторы санкций попытались использовать давно наработанные инструменты. Однако подобные действия на фоне долгоиграющего кризиса двусторонних отношений вызвали недоумение и раздражение даже у оппозиционного электората Украины, который вряд ли будет выстраивать свои предпочтения на выборах в зависимости от российского санкционного списка.

Однако какими бы изощренными ни были политические ходы и комбинации относительно украинской т.н. «пророссийской» оппозиции, Юго-Восток сейчас политически слаб, и не только потому что разделен. Регион, еще в 2014 г. осмеливавшийся проявлять протест, сегодня напуган войной и жестким подавлением инакомыслия, а общее ухудшение социально-экономической ситуации после Майдана и тупик «непризнанных республик» вызывает апатию и пессимизм относительно политического будущего и важности гражданской активности.

При этом возвращаясь к «своим», «пророссийским» кандидатам, нужно оговориться, что присутствие России на Украине скорее инерционное и является наследием Советского Союза. Современной России на Украине не так уж и много. Россия на протяжении всех этих «постсоветских» лет существует на уровне мифов и телевизионной картинки украинских и российских телеканалов. Русский язык и классическая русская культура не могут обеспечить понимания и, тем более, устойчивой привлекательности современной России на постсоветском пространстве – этого недостаточно. Российские товары и компании, которые по-прежнему находятся на украинском рынке, также не способны адекватно и полно показать реалии российской действительности – её достоинства и недостатки. Современный российский кинематограф и поп-музыка, чья проекция на Украине сейчас активно сокращается по указке сверху, скорее стимулируют создание мифов о России, чем рассказывают её историю.

Если взять давний украинский опрос Research & Branding group (до кризиса) 2011 г., то выяснится, что с 1991 г. 70% украинцев не посещали Россию. И Россия не воспринимается как полноценная «заграница» – сюда ездят по краткосрочным делам, на заработки, к родственникам и намного реже ездят учиться, отдыхать и делать серьезный бизнес. «Пророссийскость» украинских регионов во-многом связана с серьезным русским и советским наследием. И это не столько ностальгия по СССР – а именно на Востоке традиционно наибольший процент тех, кто выражает сожаление о распаде Союза, – сколько попытка сохранить старую идентичность индустриальных регионов, ценности коллективизма, право на русский язык и на общую историю – историю, вписанную, как минимум, в общесоветскую картину.

Долгие годы такие «ностальгические» настроения пытаются всячески маргинализировать, противопоставляя им по-прежнему модную идею прогресса, комфорта и эстетики европейского пути. Но градус конфликтности от этого не понижается, так как идеи индустриального и ментально советского Востока хотя и ушли в тень, но не испарились.

Сегодня Украине, чтобы преодолеть состояние перенапряжения, в первую очередь важно отказаться от диктата одной группы над другой несогласной группой населения и от навязывания всем унифицированной и бескомпромиссной модели государственного и идеологического развития. Но еще важно, чтобы от такого диктата своей единственно правильной точки зрения отказались и внешние игроки. Потенциал пороховой бочки на Украине еще не исчерпан.

Акцент на экономических и социальных вопросах может стать временной панацеей и облегчением. В целом же украинское общество приближается к черте, когда ему критически нужны новые образы и новые смыслы, менее радикальные, чем сегодня, которые позволили бы двигаться дальше и снизить накал страстей в обществе. Так же, как нужны и новые лица, правдоподобно транслирующие эти смыслы и идеи. Страстей же вокруг и внутри Украины становится всё больше и больше – достаточно только вспомнить недавно растревоженную и неутихающую проблему церковного раскола.

И если поиск внутренних смыслов – дело непосредственно украинцев, то внешнеполитический нарратив при обновлении и оздоровлении Украины во многом будет зависеть и от того, насколько привлекательную и эффективную модель сотрудничества смогут предложить другие страны. И Россия здесь не исключение. России всё-таки нужно уметь бороться и за симпатии небольших и вовсе не могущественных соседей.