Через 15-20 лет Китай развернет шесть ударных авианосных групп и сравняется по мощи флота с ВМС США
В прессе снова началось обсуждение текущих перипетий строительства третьего китайского авианосца проекта Тип 002. С ним по ходу работ периодически возникают проблемы, что, впрочем, не удивительно, учитывая ряд важных факторов. Во-первых, кораблестроительная отрасль КНР опыта строительства судов такого класса просто не имеет. Во-вторых, китайские корабелы не просто копируют существующий проект, а создают, как заявляют официальные источники, нечто новое.
Полная информация в открытых источниках отсутствует, однако уже говорится о ядерной силовой установке и электромагнитных катапультах. Если первое китайская разведка теоретически еще могла у кого-то украсть, в мире суда с ЯСУ строят и эксплуатируют США, Россия, Великобритания и Франция, то электромагнитные катапульты являются новинкой и существуют лишь на единственном корабле — новейшем (передан в состав флота в июне 2017 года) атомном авианосце CVN78 «Джеральд Р. Форд».
Теоретически переход с пара на электричество должен обеспечивать сроки запуска самолетов 60 до 45 секунд, но на практике новинка пока страдает довольно обширным количеством разных «детских болезней». Так что даже если китайцам чертежи и удалось скопировать, то особо преимущества это дать не могло.
Однако пока аналитики теряются в предположениях и допущениях (например, по одной из версий, конструкторы Поднебесной пошли по британской «двухостровной» схеме для экономии места в пользу освобождения площади палубы), куда важнее оказывается совершенно другой момент.
В процессе мониторинга сообщений выяснилось, что Китай уже практически официально признает намерение получить к 2035 году шесть полноценных авианосных ударных групп. Как минимум это вызывает три главных стратегических вопроса: почему, как и получится ли.
Ответ на первый — почему — уже более-менее ясен. Строго говоря, Пекин желания обзавестись мощным океанским флотом особенно и не скрывал. Подобный шаг выглядел не просто логичным, даже неизбежным, учитывая высокую степень зависимости экономики страны от морской торговли. Однако сроки его появления всегда назывались не ранее годов примерно шестидесятых нынешнего века.
Но всё пошло несколько не по плану. Уже в конце 2012 года Национальный разведывательный совет США опубликовал доклад Global Trends 2030: Alternative Worlds с неутешительным выводом: где-то между 2022 и 2030 годами Китай по размеру экономической мощи обгонит США. Свой прогноз сделали японцы, для которых вопрос китайских перспектив являлся не менее актуальным, и пришли к примерно аналогичному результату «плюс-минус год».
По паритету покупательской способности в 2030 году ВВП КНР достигнет отметки в 30,6 трлн долл. (по итогам 2018 он составил 12,2 трлн) и уверенно займет первое место в мире. Америка от Поднебесной отстанет почти на четверть (с прогнозом в 23,4 трлн долл.). Индия (13,7 трлн) займет третье место, Япония (5,8 трлн) — четвертое. Что любопытно, Россия по их прогнозам обгонит все европейские страны и поднимется с нынешнего тринадцатого сразу на пятое место (5,3 трлн по сравнению с 1,2 трлн за 2018 год), но сейчас речь о другом.
Если шесть лет назад цифры прогноза выглядели неприятными и сомнительными, то сегодня Вашингтон уже год как ведет непримиримую глобальную торговую войну с Пекином, острота которой постоянно увеличивается. Более того, в ноябре прошлого года вице-президент США Майк Пенс прямо угрожал Поднебесной «холодной войной», а отставные адмиралы в интервью упоминали 2020−2025 годы как рубеж, до которого она точно перейдет в горячую.
В общем, события стали развиваться гораздо быстрее изначально заложенных в планы. Вместо «примерно конца третьей — начала четвертой четверти нынешнего века» Китай оказался на пороге выхода на мировое доминирование уже практически сейчас.
И это не вопрос каких-то политических игр, речь идет о формировании если не во всём мире, то как минимум в Азии и западной части центрального сектора Тихого океана финансовой базы экономического благосостояния Красного дракона. Туда вкладываются огромные деньги, которые на протяжении предстоящих 50−90 лет должны приносить стабильный доход. Значит, их придется защищать не только политически, но и военной силой. А так как в большинстве своем это территория океанская — защищать придется, в первую очередь, флотом.
Ответ на второй вопрос в настоящее время в Китае усиленными темпа куется. В настоящий момент ВМС НОАК (по состоянию на 13 июля 2018 года) насчитывает примерно 172 вымпела основных типов, из которых 68 уже относятся к категории новых и новейших.
В том числе 4 атомных стратегических ракетоносца, 9 атомных ударных подлодок (в том числе 3 новейших, типа 091 «Хань») и 56 неатомных (включая «чистых» дизельных). Надводный флот состоит из двух авианосцев в строю (один бывший советский, приобретенный у Украины, и один собственной постройки, по конструкции близкий к первому, но существенно доработанный китайскими инженерами) и уже упомянутого строящегося полноценного АВУ Тип 002.
Кроме того, в эксплуатации находятся 29 эсминцев и 38 фрегатов. Амфибийные силы насчитывают 4 десантных вертолетоносца типа 071 «Юйчжао» (по характеристикам находящихся между УДК «Мистраль» и американскими УДК типа «Америка») и 31 так называемых танкодесантных кораблей (LST), по сути, являющихся десантными транспортами разного масштаба (в российской терминологии от малых до больших десантных кораблей).
Ранее считалось, что кораблестроительная программа КНР предполагает выход на 4 авианосные группы не ранее 2025 года, но если верить новой информации, темпы роста ВМС существенно пересмотрены в сторону увеличения. Учитывая принятый в Китае норматив по выводу новых авианосцев на полную боевую готовность в течение 41 месяца с даты их передачи флоту, то выходит, что (2035 — (41 / 12 = 3,4 года)) еще четыре новых АВУ должны быть построены не позднее чем к 2032 или даже к 2030 годам.
Причем стоит помнить, что, по взглядам Пекина, авиационная ударная группировка, помимо собственно авианосца, должна включать до 5 ракетных эсминцев и не менее 2−3 многоцелевых подводных лодок, скорее всего, атомных. Тем самым выходит, что в ближайшее десятилетие КНР предполагает построить, передать флоту и полностью освоить еще по крайней мере 25−30 кораблей основных классов, включая атомные подводные лодки.
Таким образом, с учетом списания устаревших, к 2030 году численность боевого состава ВМС НОАК должна (может) достичь 167 вымпелов (в том числе до 100 новых и новейших), а общее количество кораблей, включая десантные, превысит 200 бортов.
Понять, много это или мало, можно только при сравнении указанной цифры с составом военно-морских сил США. Они на сегодня не без основания считаются сильнейшими в мире и насчитывают 308 «вымпелов», в том числе 208 «боевых».
Как и многие другие страны, Америка, для пущей солидности, размер флота указывает вместе со всякой возможной мелочью до противоминных тральщиков и патрульных кораблей (катеров) охраны водного района.
Но в действительности она располагает 14 ПЛАРБ типа «Огайо», еще 4 бывшими стратегическими ракетоносцами, переделанными в носители только крылатых ракет, 50 атомными ударными подлодками (2 типа «Сивулф», 14 типа «Вирджиния» и 34 «старых» «Лос-Анджелеса»), 11 атомными ударными авианосцами (10 типа «Нимиц» и 1 новейший типа «Джералд Р. Форд»), 22 атомными ракетными крейсерами типа «Тикондерога», 65 эсминцами (в том числе 63 «нормальными» типа «Арли Бёрк» двух базовых модификаций и 2 откровенными недоразумениями типа «Зимвольт»). В сумме 164 «боевых» корабля и 42 десантных (9 УДК, 23 десантных корабля-дока, 10 так называемых «патрульных кораблей ближней морской зоны» типа «Фридом» и «Индепенденс»).
В отличие от Китая, информации о будущих реорганизациях ВМС США, наоборот, очень много, но вся она носит предельно запутанный и противоречивый характер. С одной стороны, Пентагон анонсировал программу расширения численности корабельного состава до 350 «бортов». Однако командующие отдельными флотами и сотрудники Пентагона периодически говорят о том, что достигаться цель будет не столько строительством новых кораблей, на что в бюджете нет денег, сколько разными способами продления сроков службы существующих. Из которых, по ранее озвученным программам, не менее 23−35 выслужили все сроки и должны были уйти под списание.
Стало быть, с известной долей допущения можно предположить, что к 2030−35 годам американские ВМС будут насчитывать примерно то же количество единиц, как и сегодня, то есть до 210−220 наименований.
Следовательно, по общему количественному составу военные флота дяди Сэма и Красного дракона к 2030−2035 годам фактически сравняются. Но при этом по качественным показателям они останутся слишком разными, чтобы к ним можно было бы применять простые примитивные критерии оценки. Тем самым возникает главная неопределенность, выше обозначенная как стратегический вопрос — получится ли у Китая?
Формально, даже если Пекин реализует свою кораблестроительную программу, что называется, «до десятого знака после запятой», у Вашингтона останется двойное превосходство в авианосцах, абсолютное в ракетных крейсерах и полуторакратное в эсминцах. Но при этом он утратит превосходство в ударных подлодках. 54 американские против 65 китайских.
Что львиная доля ПЛ КНР неатомные, в предстоящем противостоянии серьезного значения не имеет, так как им предстоит действовать почти преимущественно у своих берегов, тогда как американским — на другом конце огромного океана. То, как китайские подводники «на дизелях» на протяжении последних трех лет успешно превосходили систему противолодочной обороны американских АУГ в Южно-китайском море, сей момент подтверждает вполне убедительно.
Пентагон уже сейчас признает, что в своей ближней морской зоне, с учетом синергетического эффекта от взаимодействия с наземными ВВС и береговыми ракетными противокорабельными комплексами, китайский флот превосходит возможности США даже сегодня.
В дальней зоне, к которой относится акватория Южно-Китайского моря, окрестности Тайваня и океанские воды шириной в 100 морских миль к востоку от Японии, Америка еще сохраняет паритет, но с общей тенденцией к ухудшению положения. В том числе потому, что в случае прямого военного конфликта, по совокупности факторов, критично для себя важное береговое обеспечение со стороны морских и воздушных баз в Японии и Южной Корее американцы практически наверняка потеряют буквально в первые 3−4 суток прямого активного военного конфликта. А без них флот в тех водах сколько-нибудь долго «проецировать силу» не способен.
С другой стороны, в пользу США играет ряд других факторов, отличающих толпу людей в одинаковой форме с оружием от реальной армии. Авианосцы, и вообще большой флот, мало иметь, критично важно еще уметь им грамотно пользоваться. То есть вести постоянную эффективную разведку на обширной территории океана, достаточно своевременно реализовывать получаемую информацию, в конце концов, просто качественно командовать корабельными соединениями тоже надо уметь. У Соединенных Штатов, при всех оговорках, такой опыт имеется еще со времен сражений Второй мировой войны.
Существует вполне веско обоснованное мнение, что мы в июне 1941 года на голову превосходили гитлеровскую Германию по количеству танков, но вермахт столь же решительно превосходил РККА в танковых войсках.
НОАК пока еще толком не имеет надежного палубного ударного самолета, вообще не имеет палубного самолета дальнего радиолокационного обнаружения, и лишь три — четыре года назад флот приступил к первым учебным походам в составе АУГ. Степень способности организовать надежное взаимодействие кораблей с ВВС и береговыми ударными средствами остается переменной сегодня непредсказуемой вообще.
Так что говорить о полной, или хотя бы достаточной, готовности полноценно тягаться с ВМС США в реальном бою пока не приходится.
Впрочем, и у этой медали существует оборотная сторона. В случае наступления «дня Д» Красный дракон легко способен задействовать все возможности своего флота, тогда как Белому дому неизбежно придется применять в бою только часть имеющихся сил. Хотя бы потому, что некоторое их количество в любом случае придется держать на других направлениях.
Если во второй половине прошлого века существенную помощь дяде Сэму могла оказать Британия, Франция и, отчасти, Германия с Италией, то сегодня, за исключением ракетно-ядерной составляющей, морские силы европейских стран являются очень бледной тенью былого могущества. А значит, контроль над мировым судоходством Вашингтону придется осуществлять, как говорится, «строго в одно лицо». Сколько бы для этого ни понадобилось сил, они в любом случае ослабят его возможности в западной части Тихого океана.
Это порождает серьезную неопределенность, способную к рубежу 2030−2035 годов приобрести решающее стратегическое значение. Складывающийся баланс сил остро сформулирует понятийную вилку, в целом играющую скорее на пользу КНР. Америка окажется перед сложной дилеммой: или очевидно уступать геополитический контроль над важным регионом Китаю, или… начинать с ним реальную полномасштабную войну с весьма высокими шансами на поражение и точно с огромным риском значительных потерь, нести которые нация может не согласиться.
Это пока американцы психологически считают себя самыми главными в мире, выше которых только звезды. Начатая сегодня Трампом реализация стратегии формирования закрытого «американского» экономического кластера всё сильнее переубеждает народ закрыться внутри границ «американского пространства», и пусть остальной мир катится в тартарары, лишь бы в Америку не лез. Платить кровью ради сохранения свободы и независимости каких-то там Японии с Филиппинами? Нет уж, увольте.
Так что при всех имеющихся сомнениях, рисках и оговорках, к середине тридцатых годов Китай может окончательно обрести полное, в том числе официальное и публичное, военно-политическое доминирование в Азиатско-Тихоокеанском регионе. А угроза внезапным ударом снести Перл-Харбор превратится в важный, если не ключевой, сдерживающий геополитический фактор в противостоянии с США. Ибо утрата этой точки автоматически лишит Америку всего Тихого океана вообще.
Источник
