В последнее время «китайская агрессия» превращается в США в доминирующую тему в политическом и информационном пространстве. Синофобы утверждают, что Китай является источником угрозы не только для американского образа жизни, но и для самой американской республики. Здесь стоит, разумеется, отметить, что американский образ жизни давно уже перестал быть образцом для подражания в странах глобального Юга, и что Соединенные Штаты все больше воспринимаются как олигархия.
Подпись к изображению: Императорский лев-страж в Запретном городе, Пекин
Все это объясняется колоссальным различием в мировоззрении и культурных традициях между двумя великими державами, которое пытались в свое время объяснить некоторые лидеры и писатели.
Речь президента Си Цзиньпина на прошлой неделе ясно дает понять, что Пекин пытается внести коррективы в нынешнюю Вестфальскую систему, которые должны отразить достигнутую Китаем геополитическую и экономическую мощь. Впрочем, едва ли речь идет о «свержении» системы, установленной Вестфальским договором в 1648 году. Подобно тому, как современной геополитической игрой управляют торговые блоки, национальные государства были и остаются основой международной системы.
Один из ключевых внешнеполитических принципов Пекина – невмешательство во внутренние дела других стран. Что же касается Соединенных Штатов, вся история после Второй мировой войны свидетельствует о том, что они никогда не воздерживались от такого вмешательства.
Об истинной цели Пекина говорил в июне 2016 года в ходе международного форума «Шангри-ла диалог» в Сингапуре профессор Сян Ляньсинь, директор исследовательского центра ОПОП (Один пояс, один путь) при Китайском национальном институте международного обмена и правового сотрудничества в рамках ШОС. Сян Ляньсинь определил «Новый шелковый путь», или инициативу ОПОП как дорогу к «поствестфальскому миру», имея в виду подлинную геоэкономическую интеграцию Евразии, осуществляемую азиатскими странами. Именно в этом состоит основная причина, по которой Вашингтон, установивший нынешние международные правила в 1945 году, отчаянно боится инициативы ОПОП и теперь демонизирует ее всеми доступными средствами 24 часа в сутки.
Представление о том, что имперский Китай, который на протяжении многих веков называли Поднебесной, или Тянься, представляет собой «диктаторскую систему» – абсолютный нонсенс. Оно лишний раз демонстрирует глубокое невежество профессиональных синофобов во всем, что касается классической китайской культуры. Им стоило бы узнать побольше о Тянься у таких людей как философ Чжао Тинян, исследователь из Китайской академии социальных наук и автор книги «Тянься: все под одним небом», вышедшей в издательстве China CITIC Press в 2016 году.
Чжао Тинян рассказывает, что концепция Тянься, зародившаяся в эпоху Чжоу (1046-256 гг. до нашей эры) в Древнем Китае, характерна и для многих других стран. Ее суть в том, что универсальные проблемы решаются в «процессе динамического формирования, отчасти схожего с глобализацией». Это открывает перед нами потрясающий концептуальный мост, связывающий Древний Китай с глобализацией XXI века, показывая, что политические концепции, определяемые национальными государствами, империализмом и борьбой за гегемонию, теряют всякий смысл, сталкиваясь с глобализацией. Будущее за новой силой всеобъемлющих глобальных связей, которая находится в центре концепции ОПОП.
Понятие Тянься, как показывает Чжао Тинян, относится к мировой системе, в которой подлинным субъектом политики является мир как таковой. В рамках западного империалистического видения мир всегда был объектом завоевания, господства и эксплуатации, и никогда сам по себе не был политическим субъектом. Итак, нам необходимо более высокое и всеобъемлющее видение, чем то, что ограничено рамками национального государства. Иными словами, как говорил Лао Цзы: «Видеть мир с точки зрения мира».
Погружаясь в глубокие пласты китайской культуры, китайский философ показывает, что идея о том, что за пределами Тянься нет ничего, на самом деле является лишь метафизическим принципом, поскольку Тянь (небеса) существуют повсюду. Таким образом, Тянься (Поднебесная) должна быть такой же, чтобы соответствовать небесам. Другими словами, система Тянься является всеобъемлющей, а не исключительной. Она подавляет саму идею существования врага и иностранца. Ни одна страна или культура не определяется как вражеская и не подлежащая включению в систему.
Самая жесткая оценка западной системы у Тиняна – это когда он показывает, что теория прогресса, как мы ее знаем, цепляется за логику христианства, а затем превращается в современное суеверие. Причем, «речь идет не о научной или богословской концепции, а именно об идеологическом суеверии».
С точки зрения интеллектуальных и культурных традиций Китая, Тинян показывает, что с тех пор как христианство победило языческую греческую цивилизацию, Запад всегда руководствовался логикой борьбы. Мир выглядит как поле сражения, где племена или группы постоянно противостоят друг другу. Западная миссия завоевания мира разрушила априорную целостность концепции мира. Мир утратил свой сакральный характер и превратился в поле битвы за окончательную победу христианства. Иными словами, из субъекта мир превратился в объект».
Итак, мы подошли к идее о том, что гегемонистская система знаний посредством своего способа распространения и монополии правил, навязывает всему миру «монотеистическое представление обо всем – об обществе, истории, жизни, ценностях».
Эта система «разрушила знание и историческую нить других культур». Она сокрушила другие духовные миры в прах, чтобы они утратили свое достоинство и святость. Она унизила «историчность всех других историй во имя веры в прогрессизм, который является светской версией монотеизма». И она разделила мир на центр и периферию. В ней «развитый мир» со своей историей противостоит другому, загнивающему миру, лишенному истории.
Это не особенно отличается от других направлений критики западного колониализма, которые можно встретить по всему глобальному Югу.
Наконец, Тиньян возвращается к формуле Лао Цзы: «принцип Небесного Пути в том, что избыток уменьшается, а недостаток восполняется». И это связано с концепцией Инь и Ян, о которой сказано в Книге перемен: Инь и Ян – это функциональная формула равновесия, означающая, что жизненная сила каждой сущности находится в динамическом равновесии».
Больше всего синофобов раздражает то, что Тинься – как пояснил Тинян и как понимает эту концепцию нынешнее руководство Пекина – стремясь к динамическому равновесию в международных отношениях, представляет собой серьезную проблему для американского лидерства как с точки зрения жесткой, так и мягкой силы.
Именно в этих рамках следует толковать важный и обширный комментарий китайского министра иностранных дел Ван И по поводу дипломатической стратегии Си Цзиньпина. Ван И подчеркнул, что «Си Цзиньпин внес новшества и вышел за пределы традиционных западных теорий международных отношений, созданных за последние 300 лет».
Китайский вызов является беспрецедентным, и нет ничего удивительного в том, что Вашингтон, как и прочие западные элиты, ошеломлен. В конце концов, все дело в том, чтобы разъяснить, почему концепция Тянься является превосходным аргументом в пользу «динамического равновесия» в международных отношениях по сравнению с вестфальской системой.
Проблема в том, что важнейшие политические и культурные нюансы могут быть утрачены при переводе, и Китаю нужна серьезная мягкая сила, чтобы донести свою точку зрения. Впрочем, как бы то ни было, этот процесс в ближайшие годы должен вызвать серьезные глобальные дискуссии, а не шквал примитивных обличительных речей.
