Риторика и образы холодной войны вернулись, пишет The Times. Окончание года ознаменовалось «поигрыванием военными мускулами» со стороны Владимира Путина: испытания новых сверхзвуковых ракет (неуязвимых, по словам Путина, для западных ПРО) возвестили о возрождении времени, которое уже, казалось, кануло в Лету. При этом автор статьи Рафаелло Пантуччи подчёркивает, что до обострений как в годы холодной войны ещё далеко.
Причина меньшей напряжённости заключается не в количестве вооружений, а в отсутствии чёткого идеологического противостояния, а также усилившейся экономической взаимозависимости. Традиционное представление понятия «сдерживание» больше не даёт понять противника, считает Пантуччи, а значит существует риск опасных просчётов.
Автор отмечает, что очевидным показателем меньшей степени глобального противостояния являются нынешние военные расходы, которые не идут ни в какое сравнение с колоссальными тратами времён холодной войны, когда США выделяли на оборону 10% ВВП, а затраты СССР в итоге привели к краху его экономики.
Несмотря на то, что новые российские ракеты кажутся устрашающими, маловероятно, что они изменят общий баланс сил, считает Пантуччи. Заявления Путина о новых типах ракет рассчитаны на «внутреннего потребителя», а также на стимуляцию экспорта вооружений, а не на создание образа России, как «непобедимой военной державы», утверждает обозреватель.
При этом автор вновь подчёркивает, что идеологического противостояния больше нет, к тому же выросла экономическая взаимозависимость. Многие состоятельные граждане России, несмотря на санкции, обладают собственностью в Лондоне, Китай вкладывается в американские гособлигации. Благодаря этому меняется само понятие «врага», потому что страны всегда будут сомневаться, стоит ли нарушать баланс сил, боясь разорвать связи. Пантуччи пишет, что сейчас мы живём в мире, разделённом «формами правления» а не идеологиями.
Тем не менее, это не повод успокоиться, считает Пантуччи: мировой безопасности по-прежнему угрожают негосударственные игроки, к примеру, международные террористические группировки. Кроме того, Китай испытывает трудности с тем, чтобы найти себя в мире, который, с одной стороны, хочет китайских инвестиций, а с другой — боится увеличения экономического веса Поднебесной, что выливается в мерах против китайских корпораций, таких как Huawei. Иран также не может понять, почему Запад признаёт его врагом.
По мнению автора, таким образом складывается ось «Москва — Тегеран — Пекин», которая, несмотря на наличие между ними собственных противоречий, воспринимает Запад как угрозу, на которую необходимо отвечать. Со своей стороны, Запад не способен на коллективный ответ, как раз из-за отсутствия объединяющих идеологий, возросшей экономической взаимозависимости и размытого понятия «врага».
В условиях всеобщей взаимосвязанности, всё большую угрозу представляет увеличивающееся недопонимание между правительствами. По обе стороны противостояния наблюдается удивительный недостаток информации о том, что думают в других странах. Издание предлагает посетить Москву, Пекин и Тегеран и услышать такие версии, которые на Западе были бы отвергнуты как «теории заговора». Нет сомнения, пишет Пантуччи, что, приезжая в страны Запада, люди из России, Китая и Ирана сталкиваются с таким же феноменом.
В заключение, автор ещё раз подчёркивает, что нынешнему времени далеко до холодной войны. Сейчас основную опасность представляют из себя не ракеты, а возможность ошибочного представления о намерениях и целях других стран: такие ошибки могут спровоцировать конфликтную ситуацию.
