Блок «Мой шаг», возглавляемый и.о. премьера Пашиняном более чем уверенно выиграл прошедшие в воскресенье парламентские выборы, набрав семьдесят процентов голосов. Но примечательно даже не это, а сокрушительное поражение прежней правящей Республиканской партии: она не смогла преодолеть пятипроцентный барьер. Главный актер политической сцены Армении последних двадцати лет бесславно сошел со сцены. 

Объяснение республиканцев: на избирательную кампанию отвели слишком мало времени – два месяца. А надо бы голосовать ближе к лету. Мол, за это время республиканцы наведут порядок в своих рядах, договорятся с союзниками – словом придут в себя после нокдауна, в котором они оказались, когда их сверг сначала общеармянский протест, а потом добила антикоррупционная кампания, устроенная Пашиняном. 

Арест прежде считавшегося неприкасаемым чиновника или вора в законе, кадры обыска у генерала, кормившего животных из домашнего зоопарка ворованными у солдат пайками – всё это народу нравится. Главной своей мишенью Пашинян избрал бывшего президента Роберта Кочаряна. По делу о разгоне оппозиционных митингов в 2008 году его взяли под стражу аккурат перед выборами. Это так же вызвало неудовольствие республиканцев.

Пашинян же и его сторонники объясняли, что суд есть суд, как решил – так и решил, а тянуть долго с выборами невозможно: ситуация, когда политические банкроты из партии Сержа Саргсяна имеют крупную фракцию в парламенте, тормозя реформы, совершенно недопустима. 

Что ж, резон в словах и.о. премьера и тех, кто его поддерживает, есть. Действительно, старый парламент при новой власти – явление неправильное. Так в Армении кажется сейчас. Останутся ли поклонники новой власти при своем мнении, скажем, через год, зависит прежде всего, от самого Пашиняна, который сейчас взваливает на себя чуть ли не единоличную ответственность за судьбу страны.

Не секрет, что конституционная реформа 2015 года, согласно которой страна переходила к парламентской форме правления, писалась под одного человека: Сержа Саргсяна. Он хотел, после истечения срока президентских полномочий, остаться у власти просто пересев в кресло премьер-министра. У главы правительства теперь, считай, те же полномочия, что ранее были у президента. Его положение даже выигрышнее: он избирается не напрямую, а через парламент. Следовательно, ему надо договариваться не с избирателями, а с партийными боссами.  Желания отказываться от конституционной реформы Саргсяна Пашинян не проявил. Значит, он и далее намерен действовать в ее рамках.

А между тем сильных партий, способных ограничивать амбиции своих лидеров, в Армении нет: этим она принципиально ничем не отличается от прочих государств СНГ. Это подтвердили и нынешние выборы. Голосовавшие за «Мой шаг» явно поддерживали не столько этот блок и уж тем более, не входящие в него политические силы, а лично Пашиняна.

Конечно, считать новую систему саму по себе недемократичной, не стоит. Как показывает опять-таки постсоветская практика, выбор между демократией и авторитаризмом зависит не от формы правления, а от людей. Диктатор может носить любые титулы, а победитель дракона, превратившийся в нового дракона – вечно живая метафора не только для Армении. Пашиняну предстоит извлечь уроки из событий этого года. В конце концов, когда-то и у Саргсяна, одного из лидеров «карабахского движения», переросшего в движение за независимость страны, был высокий рейтинг, он тоже считался демократом и, наверное, искренне полагал, что уличные протесты для него не угроза.