Пока в одной части света Дональд Трамп и Владимир Путин не находят сил пожать друг другу руки, раскалываются и собираются торговые союзы, а саудовский принц меняет нефтедоллары на чистую совесть, потерянные европейские граждане обливают дерьмом здание муниципалитета и требуют шанса на выживание. Как-то интуитивно хочется связать диалог мировой элиты двадцати крупнейших стран мира и страдания французских «желтых жилетов». Но при ближайшем рассмотрении становится понятно, насколько разная повестка у этих людей.

Десять лет назад, когда появился формат G20, ведущие страны мира были едины перед лицом глобального кризиса, а сейчас рассыпались на группы по интересам. США не хотят дискутировать с Россией о ядерной гонке, повинуясь провокации марионеточного киевского режима и американской истерики в медиа. Китай готов обозначить конец уступок в торговой войне и пойти на принцип, спровоцировав обвал рынков. Нет понимания будущего ВТО и Соглашения по климату. Одни хотят зафиксировать намерение — лишь намерение! — отказаться от протекционизма, другие торпедируют глобализм и навязывают новые правила игры. Под вопросом итоговое коммюнике саммита, — но в этом году уже несколько международных слетов заканчивались лишь групповым фото, что удивляться новым дискуссионным тупикам? Казалось бы, вот он, нерв цивилизационного развития, вот подлинная дилемма актуального развития человечества! И когда сильные мира сего борются с антисистемой Трампа в надежде разрубить климатический узел и спасти планету для будущих поколений, как смеете вы, жители Старого Света, торпедировать экологический акциз на топливо?!

«Не надо взваливать на нас проблему конца света. Для нас реальная проблема — это конец каждого месяца», — говорят «желтые жилеты». Социальные протесты — явление для Франции типичное. Но тут, похоже, наметился тупик. На улицы вышли не сытые горожане, а французы с периферии, для которых повышение цен на бензин стало последней каплей после повышения налогов, штрафов, оптимизации школ и больниц, экономии на продуктах и отоплении. Дайте нам доехать до работы и заработать нашу нищенскую зарплату, говорят «желтые жилеты». Но все это противоречит плану реформ. А реформы заключаются в том, чтобы либерализовать трудовое законодательство, понизить налоги на капитал, стоимость рабочей силы и социальные расходы и ждать инвесторов, которые придут и приведут за собой рабочие места и всеобщее процветание. В общем, типичный план творцов экономического чуда, которые доминировали последние десятилетия и продолжают корректировать досадные побочные социальные явления своих постмодернистских воззрений и спорить на саммитах «большой двадцатки» о будущем капитализма.

Мало общего у мировых элит в Буэнос-Айресе с «желтыми жилетами» и прочими бунтарями, жертвами глобалистского спринта. Но если бы на саммите страны G20 представляли «желтые жилеты», смогли бы они найти общий язык в том распадающемся и хаотичном мире, что мы наблюдаем в последние годы? Что-то подсказывает, что споров было бы куда меньше, а итоговые коммюнике содержали куда более понятные и рациональные вещи, несущие благо не сотням, но миллиардам.

Занятно, что французский бунт уже показал нетипичный сценарий самоорганизации. «Желтые жилеты» — это социальное движение без лидеров, без программы, без организационной структуры. Но люди потрясающим образом находят друг друга и общий язык. И главное, больше не стесняются говорить о том, сколько зарабатывают и сколько денег им не хватает, чтобы выжить. Но кажется, самое главное для них — уничтожить презрение (это слово мелькает в каждом интервью), с которым к ним относится сытое и более успешное общество. То самое презрение, с которым мировые элиты в последние годы относятся ко всем представителям человечества, выпавшим из идеального сценария мирового глобализма. Жертвы такого презрения куда проще находят общий язык по самым острым вопросам мировой повестки. Но кто их спрашивает.

А заявленные председательствующей в группе Аргентиной темы саммита вполне традиционные — торговля, цифровая экономика, климатические изменения, устойчивое развитие, гендерное равенство. И не слова о дне, который наступит прямо завтра.