Оставим подробности — про «подвиги» расстрелявшего своих товарищей и учителей Владислава Рослякова в керченском колледже рассказано уже немало. Есть детали и подробности, но есть и некоторые неувязочки. Первая из них — почему так спешно переименовали теракт в убийство? Разница в наказании несущественна. По 205-й за терроризм «светит» от 20 лет до пожизненного, по 105-й за убийство от 15-ти и тоже перспектива провести остаток лет в «Черном дельфине». Почему так быстро закрыли тему террористического акта?

Листаем Уголовный кодекс РФ. Там черным по белому прописано: «Совершение взрыва, поджога или иных действий, устрашающих население и создающих опасность гибели человека», далее по тексту статьи 205. Взрыв был? Был. Официально об этом заявил и НАК (Национальный антитеррористический комитет), по указанию руководителя оперативного штаба которого на место происшествия прибыли силы и средства подразделений ФСБ России, МВД, Росгвардии и МЧС. В общем, все правильно было организовано, как в случае последнего теракта в метро Санкт-Петербурга в апреле 2017 года, когда погибло 17 человек и еще более 100 пострадали. Результат не замедлил сказаться — оперативно выявили организаторов этого преступления. ФСБ «носом рыли», чтобы выявить террористов. И нашли их. Потому что это был теракт.

Смотрим далее, уже в комментариях к статье 205 УК РФ. «Слово „террор“ латинского происхождения и определяется как страх, ужас. Терроризм обладает высокой степенью общественной опасности, относится к преступлениям международного характера, приобрел транснациональный характер и угрожает стабильности в мире, в связи с чем от мирового сообщества требуется принятие эффективных мер противодействия». Ключевые слова здесь «страх» и «ужас», которые потом непременно вызывают панику. Чтобы ее исключить, спешно поменяли статью «Терроризм» на статью «Убийство». Ну, чтобы без страха и ужаса.

Убийство — дело привычное. На бытовой почве, из ревности, из корыстных мотивов. Посмотришь сериалы, всякие там «Ментовские войны», так там десяток «мертвяков» за одну серию набирается. Негодует народ, но смотрит без особых эмоций, вроде так и надо. Не многие помнят, например, недавнюю историю ноября 2017 года, когда учащийся московского колледжа Андрей Емельянников зарезал ножом преподавателя ОБЖ Сергея Данилова, а потом сам перерезал себе горло. Или когда подросток, ученик одной из московских школ, выкрав ружье отца, убил учителя географии, а затем подстрелил и двух приехавших по вызову полицейских. История января 2018 года с недорослем из школы в Улан-Удэ, получившим двойку по русскому языку, и решившему ее «исправить» при помощи топора и бутылки с бензином (пострадали шесть человек), тоже как-то подзабылась. В общем, к убийствам мы привыкли. А вот теракт — это уже более серьезная тема.

Вспомним события 1−3 сентября 2004 года в школе № 1 в Беслане, когда террористы захватили и удерживали в заложниках более тысячи человек. При проведении операции по их спасению погибло 186 детей, получили смертельные ранения 10 спецназовцев, было уничтожено 28 террористов. Всего погибло 333 человека и еще 800 получили ранения различной степени тяжести. Это был действительно страх и ужас, который до сих пор живет в сердцах людей не только в Северной Осетии.

— Признать терактом «керченскую бойню» власть не могла по определению, — считает политолог Владислав Шурыгин. — Тут и «КрымНаш», и Керченский мост, и гарантии безопасности. Сколько положено было усилий, чтобы нейтрализовать украинских диверсантов, а они реально существуют, боролись с энергетической блокадой, с кризисом водоснабжения, развитием бизнеса. Имидж Крыма выстраивался именно как территория стабильности и безопасности. Учитывались все факторы, «на взводе» работали силовые структуры, были задействованы армия и Росгвардия. «Слабым звеном» оказался обычный колледж в Керчи, который расстрелял малоумный подонок.

Вы думаете это случайность? Ну, такой «норвежский Брейвик», который хладнокровно расстрелял 77 человек и еще ранил более сотни. Брейвика, как и Рослякова, признали убийцей, хотя и он, прежде чем взяться за оружие, организовал взрыв в центре Осло. Судили его именно за убийство — в цивилизованной Европе к понятию «терроризм» относятся весьма осторожно. У нас тоже поспешили переименовать статью на более «лояльное» убийство.

В «феноменальных» способностях стрелка Рослякова, умудрившегося за десяток минут расстрелять (убить и ранить) более полусотни человек усомнились многие. Тут как минимум должны были быть сообщники, в том числе те, которые помогли ему свести концы с жизнью. При такой скорострельности, которую продемонстрировал студент ни единого дня не служившего в армии, напрашивается вывод, что действовал он не в одиночку. Показания свидетелей, что были и другие стрелки, замалчиваются. Обрывки видеозаписи, на которых видно как Росляков стреляет по компьютерам, тоже не очень убедительны. Кто-то остается за кадром.

— Можно предположить, что вся эта история — лишь неудавшаяся попытка захвата заложников в учебном заведении, — говорит один из ветеранов «Альфы» Сергей В., участвовавший в штурме школы в Беслане. — Оставим в стороне некую тупость самого известного персонажа. Он лишь представляется «пустышкой», которого пустили для начала проведения более серьезной операции. Даже по кадрам видно, что у него были в контакте люди, которые действовали с ним заодно. Можно предположить, что часть из сообщников заранее проникли в здание, а остальные, с вооружением, не смогли заехать на территорию. Вспомним тот же «Норд-Ост», когда загодя перед приездом основной группы Мовсара Бараева в театральный центр на Дубровке, там появились несколько человек из группы разведки. Вначале они блокировали пути выхода из зала, стали стрелять в воздух, деморализовали людей, а лишь потом подтянулись основные силы. В Керчи, возможно, что-то пошло не так. Захват не случился.

Историю с «керченским стрелком» Росляковым постараются забыть как можно скорее — маньяк-одиночка, таких, увы, немало, причем не только в России. Причина так и не понятна, а следствие весьма печально. Убийца сжег перед преступлением личные вещи, а следователи «сожгут мосты».