В Николаевской области суд вынес решение – лишить русский язык статуса регионального. Этот статус был утверждён в 2012 году областным советом на основе действующего тогда закона «Об основах государственной языковой политики» (его ещё называют «законом Кивалова – Колесниченко»). В 13 областях Украины русский язык получил статус регионального и использовался наравне с государственным украинским. В 2018 году Конституционный суд Украины признал закон недействительным. Напомним, отменить его украинские националисты пытались уже 23 февраля 2014 года, на следующий день после государственного переворота. Это стало причиной массовых протестов в Одессе, Крыму, Донбассе и дальнейших событий.

Николаевская областная администрация не спешила с вынесением приговора русскому языку, поэтому это сделал местный «патриот» – первый заместитель прокурора, отправив в суд иск о том, что признание облсоветом русского языка как регионального считается недействительным. Суд вынужден был согласиться.

Государство старается изгнать русский язык из всех сфер жизни и деятельности своих граждан. Однако граждане сопротивляются – даже в столице всё ещё большинство населения говорит на русском, также как и в 13 русскоязычных регионах. И тут на помощь государству приходят «патриоты», пытающиеся ускорить процесс. 

Известная уже и за пределами Украины своими безумными поступками и высказываниями писательница Лариса Ницой предложила новую «методику» внедрения украинского языка в массы, которую она и опробовала на практике в детском лагере в Карпатах, куда Ницой пригласили поработать. 

«Приехало много русскоязычных детей, и были вожатые-воспитатели. Я сказала: значит, так, воспитатели, у нас украиноязычный режим в лагере. Вы с детьми говорите исключительно на украинском языке. Один вожатый сказал, что не любит украинский язык, одна воспитательница сказала, что его ненавидит. Я сказала – это ваше личное дело. За каждую русскоязычную ситуацию с детьми с вашей стороны вы оштрафованы на 50 гривен», – рассказала она в интервью украинскому изданию «Обозреватель». 

К детям не применялись подобные карательные меры. Видимо, Ницой опасалась скандалов с родителями.

«Но в публичном пространстве готовить газету, презентацию, выступать они должны на украинском языке. За это дети получали дополнительные конфеты. Дети у нас поощрялись, чтобы на украинском языке выступать. А в личное пространство я не лезла и приучала, что есть личное пространство и публичное. И наказала воспитателей – некоторые воспитатели поехали домой, не досчитавшись к зарплате 500-600 гривен (около $20)», - поделилась своей методикой «принуждения к мове» Ницой, назвав эту систему «маленькой моделью страны». 

«Это маленькая модель страны, на самом деле она безболезненная. Никто никого не заставлял, физических наказаний не применял, но это действует», – уверяет писательница, не отдавая себе отчёта в том, что речь ведёт о нарушении базовых прав человека.

«Сама идея наказывать гривной сначала просто за употребление враждебного и ненавидимого языка, а затем и просто за его знание может обрести себе сторонников среди радикалов, коих в структурах власти день ото дня становится всё больше. Система штрафов вполне способна принудить нерадивых продавцов, парикмахеров, таксистов и чистильщиков обуви в корне изменить своё речевое поведение… Те, кто считают защитницу родной речи частным случаем помешательства, не совсем правы. Ницой – это просто предельно и даже отчасти талантливое яркое проявление общей тенденции на изгнание русского языка из пространства, в котором разворачивает своё агрессивное бытование то, что можно назвать вариантом национальной культуры в её нацистской версии», – считает журналист Андрей Бабицкий.

Впрочем, «принуждение к мове» не всегда заканчивается благополучно, случаются и трагедии. 

29 июля военнослужащий 24-й отдельной механизированной бригады ВСУ расстрелял из автомата своих сослуживцев, которые заставляли его говорить исключительно на украинском.