Президент Трамп вызвал возмущение в европейском общественном мнении, осудив своих союзников на другом берегу Атлантики за невыполнение своих обязательств в рамках НАТО, поскольку они не выделили на военные расходы 2 процента ВВП.
Подпись к изображению: Американский президент Дональд Трамп смотрит на премьер-министра Британии Терезу Мэй во время ужина в Брюсселе, 11 июня 2018 года
Другие члены альянса, добавил он, должны тратить на оборону 4 процента своего ВВП, как это делает Америка. Его возмущение в адрес европейцев является более чем оправданным: они на самом деле ведут себя как бездельники, которые не платят свою долю расходов на собственную оборону, оставляя это бремя на плечах американских солдат и налогоплательщиков.
Впрочем, угрозы Трампа наткнулись на полную глухоту партнеров. Зачем европейцам тратить деньги на оружие, если они не собираются его использовать?
Недавний социологический опрос показал, что лишь незначительное меньшинство населения основных членов НАТО в Европе готовы сражаться за свою страну при любых обстоятельствах.
Доля населения, заявляющая о готовности сражаться за свою страну
В нижней части рейтинга оказались Нидерланды и Германия (16 и 18 процентов соответственно), а в верхней – Польша с показателем 48 процентов. Помимо европейских членов НАТО, готовность защищать родину выказали 56 процентов россиян, 66 процентов израильтян, 44 процента американцев и 74 процента финнов. При этом израильский показатель отражает негативное отношение израильских арабов, составляющих около пятой части населения. Интересно, что было бы, если бы Финляндия вторглась в Нидерланды?
Если вы не планируете воевать, вам не нужно оружие, и нет ничего удивительного в том, что Германия с ее профицитом бюджета не может заставить себя голосовать за выделение остро необходимых средств для своих военных. Вооруженные силы Германии находятся в плачевном состоянии: немецкая бригада, призванная возглавлять силы быстрого реагирования НАТО, оснащена всего 9 танками из 44 необходимых, и лишь четыре боевых самолета страны готовы к выполнению боевых задач.
Если не существует ничего, за что вы готовы умереть, возможно, у вас нет и того, ради чего вы хотите жить. Неудивительно, что между неготовностью европейцев воевать за свои страны и их нежеланием иметь детей есть достаточно тесная взаимосвязь. Если вас так мало заботит судьба страны, и вы не желаете за нее воевать, вероятно, вы слишком поглощены своим гедонистическим существованием, чтобы думать о потомстве. И наоборот, если не будет будущих поколений, кто же захочет положить свою жизнь ради того, чтобы защитить их?
В приведенной ниже таблице сравнивается общая рождаемость в европейских странах (для большей ясности приведен также показатель Израиля – одинокая точка в правом верхнем квадранте). Статистическая значимость составляет около 99,9 процентов.
Процент европейского населения, готового воевать, и показатель рождаемости
Россия действительно представляет собой потенциальную угрозу для НАТО, хотя вероятность ее нападения на любого члена НАТО в ближайшие годы исчезающе мала. Русские готовы воевать, в отличие от западноевропейцев. Кстати, общий коэффициент рождаемости в России в значительной степени восстановился и сейчас составляет около 1,7 ребенка на одну женщину, что близко к показателю Соединенных Штатов. Любопытно, что, согласно опросу центра Pew Research, эта цифра справедлива как для русских, так и для российских мусульман.
Общий уровень рождаемости (зеленым — Италия, синим — Испания, голубым — Германия, красным — Россия, пунктиром — Восточная Европа)
Уровень рождаемости в России по-прежнему остается ниже точки воспроизводства, соответствующей отметке в 2,1 процента, то есть ее население продолжает сокращаться, но гораздо медленнее, чем предусматривали прогнозы, сделанные всего несколько лет назад. Владимир Путин возглавляет отвратительный режим, в котором «излишне любопытные» журналисты выпадают из окон, а политические оппоненты бесследно исчезают, но тем не менее, Россия сумела возродить что-то вроде национального духа, который отсутствует в странах Европы.
Вопрос о готовности умереть за свою страну всегда представлял собой парадокс для классического либерального мировоззрения, под которым имеется в виду учение Томаса Гоббса и Джона Локка. Эти английские философы утверждали, что правительства формируются людьми, которые в «естественном состоянии» чувствуют себя в опасности, и готовы уступить часть своего личного суверенитета государству, в обмен на защиту их жизни и имущества.
Эта идея, к сожалению, весьма влиятельна, хотя она явно противоречит здравому смыслу. Если правительства формируются людьми исключительно для защиты своих жалких жизней и имущества, зачем кому-либо проливать кровь и складывать голову за правительство, оставляя все выгоды тем, кто не пойдет умирать. Во времена Локка, разумеется, британская армия нанимала голодных ирландцев и разорившихся фермеров, чтобы они воевали за корону. Но когда Наполеон направил всю силу гражданских армий против своих соседей, классическому либерализму нечего было ответить.
Для того, чтобы обосновать монополию государства на насилие, его право заключать в тюрьму или казнить преступников, а также требовать от своих молодых людей, чтобы они проливали кровь за свою страну, требуется нечто большее, чем идея Локка об обществе взаимной защиты. Государство должно быть насквозь пропитано чувством патриотизма и обязано защищать уверенность в непосредственной связи наших жизней с жизнью следующих поколений. Оно должно сохранять наследие и культуру, которая позволяет нашим словам и делам говорить с потомками, точно так же, как с нами говорят слова и дела наших предков.
Сегодняшняя Европа представляет собой что-то вроде Локковской антиутопии: она состоит из людей, которые в основном обеспокоены собственными наслаждениями. Европейцы в большинстве своем хотят, чтобы правительство защищало их от нужды и болезней, но не имеют никакого желания защищать свои страны, которые в любом случае обречены на медленное вымирание.
Любопытно слышать, как американский президент обвиняет европейских партнеров, фактически называя их сибаритами и бездельниками, вместо того, чтобы повторять старую песнею о славе Атлантического альянса и доблести американских союзников в Европе.
