В «незалежной» сделали шокирующее антропологическое открытие
«Чем украинец отличается от россиянина? Россиянин говорит — дайте мне бутылку водки и колбасы, и власть пускай что хочет, то и делает. А украинец говорит — власть, я сам справлюсь со своими проблемами и вопросами своей семьи, не мешай. Я все сделаю, все построю и с тобой поделюсь частью — налогами, но не лезь, не мешай», — заявил на днях на брифинге в Краматорске ушедший уже в отставку глава Донецкой областной военно-гражданской администрации Павел Жебровский.
Этнологические рассуждения человека, сделавшего некогда потрясающую карьеру от простого украинского следователя до крупного бизнесмена, губернатора и народного депутата прозвучали настолько сенсационно, что мы решили сами разобраться, чем все-таки среднестатистический русский отличается от украинца. Причем, начать решили не с водкой с колбасой, а с более наукообразных критериев.
«Поскребешь русского, найдешь татарина»…
Итак, самое красноречивое. Генетика. Ненавистники России столетиями со знанием дела утверждали, что русские — это дикие азиаты, наследники Золотой Орды и смесь монголо-татар с угро-финнами. Громче всего подобные утверждения звучали в 40-е годы ХХ столетия. В исполнении Адольфа Гитлера и его верного соратника Генриха Гиммлера. Расологические выкладки лидеров нацистов служили идейным обоснованием для реализации плана «Ост», предполагавшего проведение политики геноцида в отношении восточнославянских народов. А сегодня рассуждения о «московской орде» можно встретить, наверное, в любом уважающем себя украинском патриотическом издании.
Но что же все-таки говорит по этому поводу академическая наука?
А говорит она то, что «свидомым» украинским наци очень не понравится. Впрочем, некоторым российским правым — тоже.
Исследования, проведенные в 2015 году международным российско-эстонским коллективом ученых, показали, что русские южных и центральных областей, украинцы и белорусы с точки зрения генетики являются четко сформированной группой. Говоря бытовым языком, различий между представителями трех восточнославянских народов практически нет. Некоторая специфика наблюдалась только у россиян, живущих на Севере, и украинцев — на Западе своих стран. Кстати, очень близки с генетической точки зрения к русским, украинцам и белорусам поляки.
К практически аналогичным результатам пришли представители ряда других исследовательских групп, в частности, шведской.
Что особенно забавно, так это то, что по данным сайта «Европейская генетика» среди жителей южной и центральной России присутствие гаплогруппы R1a (которую некоторые ученые связывают с миграциями индоевропейских народов) даже немного выше, чем среди украинцев. А вот генетических следов народов, связанных с монголами, на горе активистам партии «Свобода», у русских обнаружено не было.
В общем, если не считать «балканско-ближневосточного» следа в крови жителей Западной Украины, русских, украинцев, белорусов и поляков, то с точки зрения происхождения их можно считать одним народом. Никаких весомых отличий нет.
Кто я?
Раз по крови мы все практически идентичны, различия, наверное, стоит поискать в истории и самоидентификации русских и украинцев. Ведь взялось же откуда-то деление, из-за которого ВСУ обстреливают мирные кварталы Донецка и ломаются копья на политических ток-шоу!
Современные украинские ученые возводят происхождение своей «нации» то к Киевской Руси, то к антскому союзу племен, а то и вовсе к Триполью.
Поспешу их разочаровать. Триполье, если и имело какое-то отношение к будущим славянским народам, то очень и очень опосредованное. Пока трипольцы обрабатывали свои земельные участки, общие предки индоевропейцев, скорее всего, гоняли по степям скот. А что же касается эпохи Руси (которую Киевской простоты ради прозвали только в XIX веке), то по мнению даже вменяемых украинских ученых, она была общей колыбелью и для русских, и для украинцев, и для белорусов. Более того, по иронии судьбы, по данным антропологии и письменных источников, население Среднего Поднепровья, послужившее в IX — X веках основой для централизации Руси (условно — поляне), в XI — XII столетии массово мигрировало на Оку. На территории же современной Украины остались жить, в частности, потомки тех самых древлян, которых весьма негуманными способами покоряли воины княгини Ольги. И в данном контексте увлечение современных украинских ультраправых фигурой сына Ольги Святослава выглядит откровенно гротескно…
Сам термин «украина» с XII по XVIII века не нес никакой этнической или политической нагрузки. Так говорили и писали о любой пограничной земле (в исторических источниках можно найти упоминания об «украинах» в Сибири, на Амуре, под Астраханью, Рязанью и Москвой). А «украинцами» достаточно долго именовали пограничную стражу — в том числе, казацкую. Только в XVIII веке Украина начала обретать постепенно современную географическую привязку, но без какого-либо этнического содержания. Термина «украинец» не найти даже в «Кобзаре» Шевченко, написанном гораздо позже. В ходе большой переписи населения 1897 года все восточные славяне уверенно идентифицировали себя, как русские, просто уточняя при этом, на каком наречии русского языка они разговаривают — великорусском, малороссийском или белорусском.
Увлечение идеями наличия «украинской» этнокультурной общностью возникло среди российской интеллигенции в первой половине XIX столетия. Российские власти видели в этом способ привлечь на свою сторону униатов и католиков, живущих на территории современной Западной Украины, и относились к подобным рассуждениям позитивно. И только когда «украинство» в противовес русскому единству стали пропагандировать с целью дестабилизации России поляки перед восстанием 1863 года, в Санкт-Петербурге забеспокоились. Когда у поляков эта карта «не сыграла», идею перехватили австрийские власти, под чутким руководством и за деньги которых профессор Михаил Грушевский написал свою «Историю Украины — Руси». Даже во время Первой мировой войны «украинство» рассматривалось скорее не в качестве этнической самоидентификации, а как политическая позиция. И только в 1917 году силами сторонников Центральной Рады жителям Малороссии начали рассказывать, что они — «украинцы». Какое недоумение это вызывало у людей, прекрасно описано в произведениях великого Булгакова. В 1918 году идея существования независимой Украины приглянулась немцам, так как была выгодна им на переговорах в Бресте. И поэтому год спустя германский генерал Макс Гофман совершенно спокойно заявил на страницах западной прессы, что Украину создал именно он.
Ну а в 1920-е годы большевики, помня о том, как обрабатывали обитателей Малороссии петлюровцы и опасаясь политических рецидивов, повели политику украинизации всей УССР, «украинизовав» заодно и пространство от Одесса до Донецка, входившее в 1918 году в состав РСФСР. Правда, хоть шахтерам, портовикам и металлургам Новороссии и записали в паспорта, что они «украинцы», по-украински они от этого разговаривать не начали…
В общем, вплоть до начала ХХ века украинцы, русские и белорусы имели общую этнокультурную самоидентификацию и, в целом, общую историю. И даже после того, как территория современной Западной Украины провела в составе Польши и Австрии около 500 лет, в Вене прекрасно осознавали, что там живет русское население, и старались искусственным образом внушить этим людям какое-то другое этническое самоощущение.
О водке с колбасой
Тему «водки с колбасой» Жебровский, нужно сказать, поднял очень зря. Националистический угар националистическим угаром, но все, кому сегодня старше 30 лет, прекрасно помнят, неполиткорректные анекдоты, ходившие на территории бывшего СССР вплоть до начала 2000-х о различных советских народах… И также прекрасно помнят о том, на что в этих анекдотах гротескный герой — украинец — был готов пойти за кусок сала. Русский, кстати, в этих историях изображался хитрецом, склонным к злоупотреблению спиртным, но уж точно не продажным персонажем.
Возможно, дело тут в специфическом историческом сите, через которое пришлось пройти ради выживания жителям современной Западной Украины.
Единственными сторонними завоевателями, ощутимое время хозяйничавшими на территории России, были монголы. Но, во-первых, в вопросы моральных ценностей, религии и культуры они практически не лезли. А, во-вторых, сами русские их, в конце концов, и прогнали.
Жителям же Галичины и прилегающих к ней районов пришлось в этом плане сложнее. Сначала, в XIII веке Даниил Галицкий долго лавировал между монголами и католической Европой. Потом пришли поляки, которые, начиная с 1596 года, агрессивно навязывали католицизм и унию. Современному человеку это, возможно, понять не так просто, но в XVI — XVII веках именно вера была основой мироощущения людей, и отречься от своей веры означало предать все, что тебе дорого и свято. А многие жители Галичины — отрекались. Потом, по итогам разделов Речи Посполитой Галичина отошла Австрии. И австрияки сначала аккуратно навязывали местным русинам выдуманную «рутенскую», а затем — более агрессивно — украинскую идентичность. Тех, кто настаивал на своем «русинстве», в годы Первой мировой войны казнили или бросали в концлагеря. Многие из тех, кто спаслись и радостно приветствовали потом российские войска, бежали после их отступления с Галичины на Восток. Затем, в 1920-е — 1930-е годы оставшимся галичанам пришлось снова приспосабливаться к полякам. А в 1940-е — к немцам.
Уровень коллаборационизма в период гитлеровской оккупации, что греха таить, на Галичине был одним из самых высоких в мире. Достаточно вспомнить еврейские погромы летом 1941-го во Львове и 80 тысяч (!) добровольцев, заявивших в 1943 году о своем желании служить в ваффен СС. И это — без учета тех, кто и так уже служил во вспомогательной полиции. Оригинальный способ «справляться со своими проблемами», не находите, пан Жебровский?
И, что также характерно, патриот России никогда не будет размахивать флагом иностранного государства или чужого межгосударственного союза. На современной Украине же флаги ЕС и США, наверное, не уступают по значимости, национальному, имеющему, кстати, не самую достойную историю.
