Генеральный секретарь НАТО Йенс Столтенберг посетил с визитом Турцию. Более часа в закрытом режиме он проводил переговоры с президентом Турции Реджепом Тайипом Эрдоганом.Согласно официальным сообщениям, «обсуждалась ситуация в Сирии и отношения между Турцией и Североатлантическим альянсом». До этого Столтенберг проводил переговоры с министром иностранных дел Турции Мевлютом Чавушоглу и министром обороны Нуреттином Джаникли. Указывается, что «главной темой встреч с турецкими министрами стала подготовка к саммиту НАТО, который запланирован на 11−12 июля 2018 года в Брюсселе».

Но генсек альянса давал и интервью многим турецким телеканалам, в которых традиционно обозначал «важную роль, которую играет Анкара в составе НАТО», и даже указывал на то, что «ее решение приобрести у России зенитные ракетные комплексы С-400 является самостоятельным суверенным правом». В то же время отметим, что нынешний визит Столтенберга в Турцию выглядит в некотором смысле символичным и в определенном смысле даже загадочным. Дело в том, что известно о нем стало сразу после саммита 3−4 апреля в Анкаре глав Турции, России и Ирана. 7 апреля начались известные события в Восточной Гуте и стал четче обозначаться сценарий дальнейших действий США, Англии и Франции на сирийском направлении. Сейчас турецкая газета Vatan сообщает, что Анкара была заранее осведомлена о готовящемся ракетном ударе по Сирии и однозначно давала понять Вашингтону и Брюсселю, на чьей стороне она окажется в выборе между ними и Россией с Ираном.

Надо полагать, что именно этот факт дал основания президенту Франции Эммануэлю Макрону в эфире телеканала BFMTV заявить: «В результате ударов были разделены Россия и Турция». Правда, Чавушоглу на совместной пресс-конференции со Столтенбергом обвинил Макрона в «популизме», заявляя, что это «не соответствует уровню президента». Но Чавушоглу не дезавуировал Макрона, не сказал о дезинформации, а лишь высказал негодование за организованную французским президентом утечку информации. Сам же генсек НАТО назвал операцию США, Великобритании и Франции в Сирии «четким сигналом для России и Ирана», выводя за скобки Турцию. Таким образом, между 7 апреля, днем начала событий в Восточной Гуте, и 14 апреля, днем проведения ракетной атаки, произошли изменения качественного свойства. Обозначим их.

Первое. В сирийскую игру вступил Париж. Макрон заявляет о возможностях своей посреднической миссии в Сирии, но прежде всего в формате диалога Россия — США. Он говорит о том, что предупредил Москву о готовящихся ударах по Сирии. На этом направлении Макрон будет оттеснять Турцию от стремления выступить посредником между Вашингтоном и Москвой. Турция граничит с Сирией и имеет с Дамаском недружественные отношения. У Анкары есть проблемы с Россией, Ираном и США на сирийском направлении. Складывается ощущение, что Турция пытается искать политические решения для Сирии через Францию, которая, как и США, открыто спонсирует курдские «Отряды народной самообороны» (YPG). В то же время у Парижа есть шанс сыграть с Москвой и Тегераном. Не будем забывать, что сразу после избрания президентом Пятой республики Макрон говорил, что у него, как лидера одного из государств нормандской четверки, есть свой план по решению конфликта и в Донбассе. Французский президент подтвердил свое участие в Петербургском международном экономическом форуме. Значит, готовится его встреча с Владимиром Путиным, а сам Макрон будет стремиться стать главным модератором или важным участником мирного процесса в Сирии.

Второе. Сейчас очевидно, что военный удар по Сирии преследовал в первую очередь политические цели. Некоторые из них достигнуты. Как считает научный руководитель Института востоковедения РАН Виталий Наумкин, «коалиции — США, Великобритании, Франции — пусть и тоже частично, но удалось добиться одной из поставленных ее руководителями задач: вбить клин в отношения между участниками «тройки» Россия, Турция, Иран». Далее по Наумкину: «Турецкое руководство предсказуемо поддержало ограниченные удары по сирийским объектам. Различия в позициях трех государств в отношении сирийской проблемы и до этого было невозможно скрыть. И уже тот факт, что формат их сотрудничества как государств-гарантов, несмотря на эти различия, не только сохранялся, но и продолжал развиваться, в основном объяснялся цементирующей ролью Москвы, умело выруливавшей из опасных поворотов с помощью дипломатии астанинского процесса и мощной динамики двусторонних отношений». Добавим, что нынешний кризис астанинского формата пришелся на момент, когда до завершения сирийского конфликта еще очень далеко. Не случайно именно сейчас в Турции оказался Столтенберг. Нам представляется, что в его задачу пока не входит развал альянса Россия — Турция — Иран, а скорее ввод в него Франции как члена НАТО. По данным турецкой газеты Hurriyet, ставка делается на то, что альянс Иран — Турция — Россия, в котором одна страна имеет «идентичность исламской республики, вторая входит в НАТО, третья пытается восстановить статус сверхдержавы, представляет собой новую модель сотрудничества, которая не совпадает с шаблонами, действовавшими ранее в международной политике, когда речь заходила о Ближнем Востоке».

В складывающейся интригующей ситуации Москва и Тегеран пока воздерживаются от резкой критической реакции в адрес Турции. Что ни говори, но с подключением Анкары переговоры конфликтующих в Сирии сторон давали определенные результаты, обсуждалась конституция, выборы и возможные модели переустройства страны. В этой стране общественность неоднозначно восприняла ракетную атаку США, Англии и Франции на Сирию 14 апреля, в священную для мусульман ночь вознесения пророка Мухаммеда на небеса. Правда, ресурс политического доверия к Турции со стороны Москвы и Тегерана подорван, но еще не исчерпан окончательно. Судя по всему, Эрдоган искал «легкое» решение, пытаясь удерживать в одной руке сразу два арбуза, а в итоге лишь усложнил ситуацию в регионе. С одной стороны, ось США — Европа, с которой Турция связана в экономическом и военном отношениях. С другой, Россия и Иран, которые укрепляют позиции в регионе. В предстоящий период по мере продвижения вперед поисков политического урегулирования в Сирии всем неизбежно придется делать свой выбор. Каким он будет? Ясно, что историческим. Потому что пространство для маневра на Ближнем Востоке с каждым днем становится все меньше.