На самом деле, она была настроена говорить скорее о политике. Но когда корреспондент газеты «Политикен» (Politiken) встретился с нею в Амстердаме, нас интересовало другое: как удается заставлять себя вставать по утрам с постели, когда мечта всей твоей жизни разбита перед лицом всего мира. Как убедить себя, что то немногое, чего можешь достичь сейчас, тоже дорогого стоит? Книга Хиллари Клинтон (Hillary Clinton) «Что произошло?» («What Happened?) только что переведена на датский язык. Мы встретились с её автором, чтобы обсудить, почему она проиграла Дональду Трампу (Donald Trump), почему так много американцев ее ненавидят, и что за дилемма, по ее словам, встает перед каждой женщиной с амбициями. Да, а еще она любит датский телесериал «Правительство» («Borgen»)
Наконец-то этот день настал. После долгих лет подготовки, унижений и неудач. Целое десятилетие она стояла впереди всех в неофициальной очереди женщин-претенденток на самый могущественный пост в мире. Триумф отложился на восемь лет после победы Обамы, но вот близок миг, когда путь, кажется, открыт. Вот день, когда американцы впервые выберут женщину-президента, пресловутый стеклянный потолок будет пробит, а Хиллари Клинтон обеспечит себе место в истории.
Хиллари Диана Родэм Клинтон
Родилась 26 октября 1947 года в Чикаго. Отец — торговец текстильными изделиями и убежденный консерватор. Несмотря на это, родители считали, что их дочь должна преуспеть.
В молодости Хиллари поддерживала республиканцев, но переметнулась в стан демократов в 1968 году под влиянием кандидата в президенты Юджина МакКарти (Eugene McCarthy), который был против войны во Вьетнаме.
Хиллари Клинтон имеет степень в области политологии Колледжа Уэлсли (Wellesley College) в Массачусетсе и в области юриспруденции Йельского университета, где она и встретила Билла Клинтона в 1971 году. Четыре года спустя они поженились, после чего родилась дочь Челси.
Пока Клинтон делала успешную карьеру юриста, Билл Клинтон дважды был губернатором штата Арканзас (1979-1981 и 1983-1992).
С 1993 по 2001 Клинтон была первой леди.
С 2001 по 2009 — сенатором от штата Нью-Йорк.
В 2008 она уступила Бараку Обаме в борьбе за место кандидата в президенты от Демократической партии.
С 2009 по 2013 — госсекретарь США
Казалось, ее триумфу не может помешать даже этот толстосум и звезда реалити-шоу с обширной поддержкой СМИ. Да и сама Хиллари в своей победе не сомневалась ничуть, прибыв вместе с мужем вечером 8 ноября 2016 года в пентхаус отеля «Пенинсула» в Нью-Йорке, чтобы в кругу друзей и соратников наблюдать за тем, как результаты из разных штатов постепенно складываются в безоговорочную победу.
«У меня и в мыслях не было, что мы можем проиграть», — говорит Хиллари.
Вот она сидит передо мной посреди большого конференц-зала в амстердамском отеле за небольшим квадратным столиком с белой скатертью. Она прибыла на наш континент читать лекции, и в моем распоряжении всего 20 минут. Очевидно, мы будем говорить скорее о политике, чем об эмоциях. Между нами трепещет пламя свечи. Рядом стоит ваза с тюльпанами, а вокруг нас тут и там виднеются тени охранников и телохранителей — они молча наблюдают за нами.
«По всем нашим данным, да и по всем имеющимся сведениям, победа была у нас в кармане», — объясняет она.
Однако из Северной Каролины стали прибывать тревожные сведения, и Билл Клинтон нервно расхаживал по номеру, жуя незажженную сигару. Хиллари же успокаивала себя тем, что все штаты выигрывать вовсе необязательно, поэтому решила вздремнуть — а выборы пусть идут своим чередом.
Пока она спала, дело приняло непредвиденный оборот. Мир словно пронесся мимо нее. Когда она проснулась, еще ждали результатов из Мичигана, Пенсильвании и Висконсина. Вроде бы ничего не было решено. Но Мичиган загорелся красным (цвет республиканцев — прим.перев.). А когда и Пенсильвания отошла Трампу в 1.35, все было кончено.
По словам Хиллари Клинтон, ей стало трудно дышать, как будто из комнаты откачали весь кислород.
«У меня был настоящий шок. Было очень больно».
Вокруг фуршетного стола собрался народ — семья, друзья и старые коллеги.
«И все они были так же обескуражены, как и я сама».
Как одновременно сказать «Простите, я проиграла» и «Где вас, черт возьми, носило?». Хиллари Клинтон ответила на это книгой в 478 страниц, которую написала в соавторстве с двумя спичрайтерами. Книга эта наполнена личными, кровью напитанными переживаниями — от огорчения и ярости до чувства вины и откровенного недоумения.
На днях книга «Что произошло?» вышла на датском языке. И рассказ о поражении Хиллари Клинтон из ее собственных уст вышел куда более неприглаженным, гневным и прямолинейным, чем ее прежние автобиографии, соблюдающие рамки приличия. Но, кроме того, это и искренняя попытка разобраться, что же случилось на самом деле, потому что как она сама пишет: «До сих пор мне это кажется невероятным».
Politiken: Говорят, американцы не любят проигравших. Почему же Вы все равно решили написать книгу?
Хилари Клинтон: С одной стороны, чтобы загладить вину перед самой собой. Но еще мне хотелось обратить внимание на многие вопросы, которые продолжают быть актуальными. Ведь в нашем поражении были замешаны и другие силы, повлиять на которые я не могла. О них мы начали догадываться только недавно. Теперь наша разведка говорит, что в наши выборы постоянно вмешивается Россия, а у нас в ноябре как раз новые выборы. Мы не учли большую перспективу, а надвигался идеальный шторм, срежиссированный по законам реалити-шоу. Нам нужно продолжать говорить об этом, и я так и собираюсь сделать. Если никто другой, то это сделаю я.
Странный миг
Хиллари Клинтон начала свой предвыборный вечер с обсуждения будущей победной речи со спичрайтерами. Они решали, как сделать так, чтобы нация объединилась, и как достучаться до тех, кто голосовал за проигравшего. То есть за Дональда Трампа.
В конце вечера она выкроила время, чтобы открыть толстые папки с планом на переходный период и первыми вопросами, которыми она займется в качестве президента. Вот амбициозная программа новой инфраструктуры, которая позволит создать новые рабочие места. Все уже готово. Когда о победе объявят официально, она выйдет на роскошную сцену стеклянного Джавиц-центра на Манхеттене, где пол сделан в виде карты США. Вот там она и будет стоять, посреди Техаса, в белом костюме, первая женщина, ставшая президентом США. Белый цвет в знак важности исторического момента. Они с Биллом даже приобрели в пригороде Нью-Йорка дом по соседству, чтобы гостям и обслуге было удобнее.
Но когда она проснулась после короткого сна, мир переменился безвозвратно.
«Вопросы посыпались один за другим, — рассказывает Хиллари, — Что случилось? Как мы могли это прошляпить? Что, черт возьми, творится?».
Из Белого Дома сообщили, что Обама опасается, что результат окажется спорным, и что грянет долгое разбирательство.
«Знаешь, мне пришлось поговорить с Трампом». Улыбка пробегает по лицу. «У меня еще много вопросов, но телеканалы уже объявили его победителем».
Мы сидим по разные стороны белой скатерти и молчим. По словам Хиллари, это был самый странный миг за всю ее жизнь. Дональд Трамп месяцами костерил ее «продажной Хиллари». Во время теледебатов он пообещал упрятать ее за решетку. А на митингах дирижировал толпой, скандирующей: «В тюрьму ее!». И вот внезапно эти выходки стали благопристойными. И в то же время, пишет Клинтон, «наступило ужасно будничное чувство, как будто звонишь соседу и говоришь, что не можешь прийти к нему на барбекю».
Прислугу для несостоявшегося празднества отправили по домам. И пока Билл сидел и наблюдал ликование Трампа по телевидению, Хиллари отправилась готовить завтрашнее обращение. Она попросила свою команду заготовить примирительную речь. Понемногу люди расходились. В конце концов, они с Биллом остались вдвоем. Они легли на кровать, и он взял ее за руку.
«Я просто лежала и смотрела в потолок, до тех пор, пока не пришло время говорить речь», — пишет Хиллари.
Виноваты другие
О том, что этот мир иногда бывает нелепым и больше похожим на чей-то вымысел, чем на вышколенную хореографию, которую мы считаем реальностью, мне пришлось вспомнить в моем скромном гостиничном номере в Амстердаме, где я увидел репортаж CNN о том, как президент США объявил мировую торговую войну.
Пожилой, слегка полноватый господин с оранжевыми волосами и резкой жестикуляцией на плоском экране больше смахивал на кошмарный сон, чем на персонаж из реальной политики. Это скорее эксцентричный злодей из фильмов про Бэтмена, чем типичный представитель политической элиты.
И пока я иду несколько сот метров к шикарному отелю Краснапольски (Krasnapolsky), где я проведу 20 минут наедине с Хиллари Клинтон, меня не оставляет чувство, будто что-то где-то подменили. Женщина, которая получила больше голосов, чем любой белый мужчина, уделила свое время мне, журналисту мелкой газетенки из малюсенькой страны. Это попросту не вписывается в границы того, что мы привыкли называть реальностью.
Когда «Что произошло?» появилась на прилавках осенью, некоторые рецензенты нашли, что книга толково написана и весьма остроумна, и что Хиллари остра на язык и не щадит никого, даже себя. Другие как будто читали совсем другую книгу. «Плохо продуманный текст, который красноречивее всего рассказывает о причинах поражения», — отозвался «Гардиан» (The Guardian), назвавший книгу «патологоанотомическим исследованием проваленной кампании». По словам «Гардиан», массы не пошли за Хиллари, потому что ее холодный расчет дал сбой, когда она ошибочно решила, что американская политика все еще вращается вокруг политических программ. А вот Трамп отлично понял, что теперь это не что иное, как продолжение шоу-бизнеса.
По мнению газеты «Нью-Йоркер» (New Yorker), Хиллари проиграла, потому что «не смогла найти подходящий язык, темы для разговора или хотя бы выражение лица, чтобы убедить достаточное количество американских пролетариев, что их подлинный герой — как раз она, а не карикатурный богач». И, читая, замечаешь, как она старается выставить себя в выгодном свете перед лицом истории — ведь таким образом она и создает свое наследие.
Как она неоднократно сама подчеркивает, ответственность за поражение лежит на ней одной. Но при этом не гнушается перекладывать часть вины на других.
На Берни Сандерса (Bernie Sanders) — за то, что дал подпитку кампании Трампа своими обвинениями в том, что она — якобы креатура дельцов с Уолл-Стрит. На русских — за то, что вбрасывали фейковые новости. На Трампа — за то, что превратил президентскую гонку в клановую войну. На бывшего директора ФБР Джеймса Коми (James Comie) — за то, что за одиннадцать дней до выборов пообещал заново возбудить дело о ее рабочей переписке, что, по ее мнению, и стоило ей победы.
Ну и, конечно, на СМИ. По ее словам, они «привели к победе самого неопытного, самого невежественного и самого некомпетентного президента за всю истории нашей страны, сделав из оплошности, которую я совершила, воспользовавшись личной почтой на посту госсекретаря, ключевую тему избирательной кампании».
Что Хиллари Клинтон знает такое, что нам тоже хотелось бы узнать? Иными словами, о чем ее спрашивать? Что происходит в Белом Доме, мы и сами видим. А как демократам побыстрее прийти в себя после ее поражения — это уже задача для новой поросли.
Жаловаться на то, что не получилось стать во главе величайшей в мире сверхдержавы, уже поздно, как бы того ни хотелось. С другой стороны, это поражение ошеломило весь мир. И его последствия мы стали замечать только недавно. Тогда, может быть, вот о чем: что чувствуешь, когда проигрываешь так, что рушится весь мир? И как вообще удается вставать по утрам с постели и убеждать себя в том, что то немногое, чего можешь достичь сейчас, тоже дорогого стоит?
«Кто Вы на самом деле?»
В светлом конференц-зале немолодой журналист голландской газеты настойчиво продолжает светский разговор о подлодках, пока я уже в который раз перечитываю свои вопросы. Вдруг в коридоре начинается движение, голландца просят на выход, мне кивают, и через секунду на ковре появляется она, сияющая блондинка в золотисто-желтом кимоно. Она широко улыбается, и на ее лице написано все что угодно, кроме поражения.
«Здравствуйте, Нильс. Рада познакомиться. Я все надеялась, что удастся попасть в Копенгаген, — говорит она, пока мы жмем друг другу руки. — Обожаю вашу страну».
Вот мы и начали. Она здесь и готова общаться. И хотя даже здесь, в уголке старого мира, она продолжает работать над своим имиджем, она все равно кажется более чуткой, живой и настоящей, чем я представлял себе — она словно импровизирует. Ее голос всего за несколько предложений может перескочить с радостного щебетания, когда речь идет о личном, до мрачного полушепота, когда дело доходит до политики и глобальных вопросов.
Как и многие, я представлял себе Хиллари Клинтон человеком, чей имидж хореографически отточен, и о чьем настоящем лице можно только догадываться, когда она, подобно солнечной блондинке или, скорее, престарелому телепузику, облаченному в основные цвета, появляется на трибунах по всему миру, весело подмигивая и помахивая ручкой как бы случайным людям в толпе.
Судя по всему, все это для нее не ново. Она сама признается в своей книге «Что произошло?», что ей странно слышать вопросы «кто Вы на самом деле?» и «почему Вы хотите стать президентом?». Подразумевается, что за этим должно стоять что-то нехорошее — амбиции, тщеславие, цинизм. Ей кажется странным и распространенное мнение, будто у нее с Биллом имеются, по ее собственному выражению, «некие особые договоренности». После чего признается, что им тоже бывает стыдно, «но именно это мы и называем браком» — пишет она.
С тем, что миллионы людей ее терпеть не могут, она примирилась. «Я думаю, частично это объясняется тем, что я была первой женщиной-кандидатом в президенты. Я не думаю, что моим последовательницам придется выдерживать то же самое. Хотя посмотрим, — отвечает она на мой вопрос о причинах столь массовой нелюбви. — Я была первой женщиной из поколения бэби-бумеров (1940-е — 1960-е, прим.перев.) и работающей матерью, которая стала первой леди. Думаю, люди подумали: э, нет, что-то не тянет она на просто жену президента, скорее на часть его штаба. Отсюда и их злоба».
И тем не менее именно Хиллари Клинтон большинство американцев считает женщиной, достойной подражания, согласно опросу Гэллапа (Gallup). «Вот что странно. Когда я что-то делаю, люди меня уважают и хвалят мой труд. Но когда я ищу новую работу, все меняется. Так было, когда я сначала была сенатором, а потом стала госсекретарем. И когда я прошу людей о поддержке, это всякий раз вызывает противоречивые чувства, как вообще всегда бывает с женщинами, которые добились власти».
— Почему так происходит?
— Мне кажется, люди думают, что с женщинами, которые хотят стать президентом что-то не то. Мол, какая нормальная женщина этого захочет? А другие скажут: да я и не знаю ни одной такой. Вот жена моя не хочет, дочь не хочет. Да и мои подчиненные тоже не хотят. Значит, что-то тут не так.
Возможно, вся эта шумиха, все интриги, которые плелись вокруг нее во время избирательной кампании, и вбили клин между ней и избирателями.
«Обо мне болтали разные небылицы, мы их сочли обычной чепухой, но, как оказалось, впоследствии, именно из-за них многие поставили галочку напротив другой фамилии. Рассказывали, будто я тяжело больна и лежу на смертном одре, — смеется Клинтон. — Будто я главарь банды педофилов, которая держит детей в подвале пиццерии. И другие дикости, которые тут же подхватили русские, Трамп и правые СМИ. Некоторые и подумали: может она и вправду умирает, а нам морочит голову».
Йога, белое вино и гнев
День после выборов в Нью-Йорке был холодный и дождливый. Когда она проезжала через толпу своих сторонников, многие плакали, другие показывали кулак в знак солидарности. Самой Хиллари Клинтон казалось, будто она совершила предательство. «В каком-то смысле так и было, — пишет она. И добавляет — Я несла свою усталость, как броню». После речи, в которой она признала поражение, они с Биллом поехали в свой старый дом в пригороде Нью-Йорка. Только в машине она позволила себе улыбнуться. «Единственное, чего мне хотелось, это попасть домой, переодеться в домашнее и никогда больше не снимать трубку», — вспоминает Хиллари. Тогда настал черед спортивных штанов для йоги и флисовой рубашки. На ближайшие несколько недель. К ним прибавились расслабляющие дыхательные упражнения, йога и обильные порции белого вина. Но по временам, признается Клинтон, хотелось кричать в подушку.
Она смотрела телешоу, которые ей записал муж. Молилась богу. Мысленно переносилась в отпуск в «неаполитанские романы» Элены Ферранте (Elena Ferrante), пачками глотала детективы и тексты Генри Ноуэна (Henri Nouwen) о духовности и борьбе с депрессией. И плакала, когда актриса Кейт МакКиннон (Kate McKinnon), одетая «под Хиллари», села за рояль и спела песню «Hallelujah» Леонарда Коэна (Leonard Сohen) на одном из телешоу — «Хоть сделал я лишь то, что смог // И шел путем ошибок, проб // Но я не лгал, не стал шутом в чумном пиру я».
Она почти маниакально вытирала пыль со всех шкафов и ходила на долгие прогулки с Биллом, но все равно всякий раз, стоило лишь услышать новости, накатывал один и тот же вопрос, неостановимый, словно слезы — как же это могло произойти?
Несколько дней, думать ни о чем другом попросту не получалось, признается она.
А еще был гнев. Ей трудно было сдерживаться, когда Трамп принялся нанимать тех же самых банкиров с Уолл-Стрит, в сговоре с которыми еще недавно обвинял ее. И еще труднее, когда приходили извиняться люди, которые не проголосовали. «И как вы только могли?— размышляет Клинтон в книге. — Вы же пренебрегли своим гражданским долгом в самый неподходящий для этого момент!».
«Это было просто ужасно! — восклицает она в ответ на мой вопрос о первых неделях после выборов. — Я же предупреждала нашу страну об опасности, исходящей от Трампа. Я же ясно видела, что он представляет собой нешуточную угрозу нашей демократии и ее институтам». Она ловит мой взгляд: «Я надеялась, что ошибаюсь, Нильс, понимаешь?».
У американцев это работает безотказно. Услышав свое имя, любой из них словно взлетает на полсантиметра над стулом, наполняясь важностью и уверенностью в себе.
«Я надеялась, — она подбирает слова, — что он, как бы он себя ни вел раньше и что бы ни говорил во время предвыборной кампании… почувствует долг и ответственность своего поста и будет вести себя… подобающе. Но недели шли, и ничего так и не произошло».
Я спрашиваю, есть ли у нее, за что себя винить.
«За разные частности, — отвечает она быстро. — За то, что недостаточно ясно объясняла людям нашу повестку». Я полагаю, это должно означать: не сумела переломить свой имидж ставленника системы в глазах разочарованного рабочего класса. «И, — добавляет она, — за то, что не справилась с Трампом во время теледебатов».
— Это когда он пошел прямо на Вас?
— Да. Он попросту преследовал меня по сцене. Я сразу разгадала, чего он добивается, и решила его попросту игнорировать. Сейчас я не уверена, что поступила правильно, поскольку он превратил теледебаты в реалити-шоу.
«Я думала, люди хотят, чтобы президент был современным человеком, на которого можно положиться, который бы поступал по-взрослому: не терял самообладания и не вел себя как ребенок. Я постоянно прокручиваю в голове эти моменты и, думаю, сейчас бы попробовала поступить по-другому».
«У меня была команда мирового класса, они дважды помогли Обаме стать президентом и были настоящими доками по части политтехнологий. Мы планировали современную кампанию, своего рода „Обама 2.0". И у нас получилось. Но Трамп и его союзники поменяли сценарий, и кампания вылилась в телешоу. В моем лагере, к сожалению, к этому оказались не готовы».
«Во время моей встречи с Путиным он напомнил мне тип мужчин, которые усаживаются в метро с широко расставленными ногами, мешая другим. Они словно заявляют: „Я заберу себе столько места, сколько сочту нужным" и „Тебя я не уважаю нисколько и буду вести себя так, как будто сижу дома в халате". У нас это называется „мэнспрэдинг" (manspreading). <…> Путин не уважает женщин и презирает всякого, кто ему перечит, поэтому я для него двойная проблема».
Хиллари Клинтон о Владимире Путине
«Мы видели, что русские что-то замышляют. Но не разгадали их замысла. Многое мы поняли только сейчас. А тогда мы не могли понять, откуда берется весь этот компромат на меня», — говорит она, ссылаясь на появившиеся впоследствии отчеты о целой киберармии блоггеров и фальшивых профилей в соцсетях, которые выставляли Клинтон в дурном свете.
Я спрашиваю, какой из своих поступков она бы охотнее всего «переиграла».
«Ну, я бы никогда не стала пользоваться личной почтой, будучи руководителем Госдепа, — смеется она и тут же добавляет — несмотря на то, что это совершенно легально, так поступали мой предшественник и мой преемник».
Преимущество альфа-самца
В книге нашлось место и для других претензий к себе. За то, что она, в отличие от Берни Сандерса, не давала грандиозных обещаний, просто потому что их исполнение может занять много лет, хотя избирателей это, безусловно, прельстило бы. В ходе своей кампании Клинтон всерьез раздумывала о том, чтобы предложить американцам гарантированный минимальный доход, небольшой, фиксированный заработок для всех (наподобие того, что в 2017 году ради эксперимента был введен в Финляндии — прим.перев.), однако отказалась от этой идеи, взвесив все за и против.
Теперь она считает, что надо было бы рискнуть.
Клинтон пишет, что ее худшие опасения относительно собственных «изъянов» в качестве кандидата в президенты полностью оправдались.
«Некоторые из них врожденные, — объясняет она в ответ на мой вопрос. — Я женщина, и я не могу это изменить. А у нас в стране есть много людей, которые никогда не решатся поддержать женщину на таком посту. Об этом твердили все наши исследования, но мне казалось, что я все же смогу пробиться благодаря своему опыту».
Мать Барака Обамы была совсем юна, а его отец вернулся в Кению, поэтому мальчика воспитывали дедушка с бабушкой. Он вырос, стал борцом за гражданские права и профессором юриспруденции. Прекрасная биография для начала политической карьеры. Отец Билла Клинтона умер до его рождения. Семья годами жила на ферме без водопровода и с уборной на улице. К тому же Биллу приходилось то и дело унимать отчима, который распускал руки на мать. И все же он стал первым в их семье, кто закончил университет. Хиллари Клинтон, по собственному признанию, такой драматичной биографией похвастать не может. Она выросла в обычной белой семье среднего класса в пригороде Чикаго, и у нее было счастливое детство. Оглядываясь назад, она лишь жалеет, что недостаточно подчеркивала, что принадлежит к поколению женщин-первопроходцев, изменивших мир.
Когда она соперничала с Обамой, первым чернокожим кандидатом в президенты, она не акцентировала свой пол. Но в этот раз все было по-другому, объясняет она.
«Наверное, мне следовало донести эту мысль по-другому, более эффективно. Я не знаю. Но я уверена, что перед следующей женщиной на моем месте встанет та же дилемма».
Опросы общественного мнения показывали, что многие республиканцы и республиканки были против женщины-президента. Даже в стане демократов царил скепсис. Кроме того, был и «неизбежный барьер унизительных сексистских комментариев».
— В чем это выражалось?
— Ну, например, говорят, будто у женщин слишком визгливые голоса. Хотя я знавала немало мужчин, которые буквально выкрикивают свои легкие наружу. В любом случае, их эта критика не касается. Она адресована не только лично мне, но и всякой женщине, которая осмеливается высунуться и заявить: «Итак, я собираюсь стать губернатором или президентом». Бытует немало сексистских заблуждений, которые многие, я уверена, даже не замечают.
Когда ее муж проиграл губернаторские выборы в Арказасе в 1980 году, это произошло отчасти из-за того, что она выступала под своей девичьей фамилией Родэм. Когда Билл спустя 12 лет решил участвовать в президентской гонке, она добавила его фамилию к своей, но тогда ей досталось за то, что она делала адвокатскую карьеру. А когда она ответила, что ей ничего не стоит «отправиться домой, печь пироги и устраивать чайные посиделки», ее сочли самодовольной карьеристкой, поглядывающей на американских домохозяек свысока.
Когда Хиллари Клинтон уже после выборов прочла «глубокий анализ» своих теледебатов с Трампом, ей было чему удивиться. «После выборов я штудировала все, что про них написали, — улыбается она. — И вот я читаю: может, она и в самом деле смотрелась убедительнее и не раз его подловила, но от Трампа все равно нельзя было оторвать глаз».
Она смотрит мне в глаза.
«Он же ведет себя как альфа-самец. Он хочет, чтобы его таким считали. И более того, мы в глубине нашего ДНК тоже полагаем, что президент таким и должен быть. Я сломала немало барьеров, но этот, последний, оказался мне не по силам. Но я думаю, мне удалось расчистить пространство для дебатов, и в следующий раз люди окажутся более внимательными».
Какой-то миг мы сидим молча. Вдруг она заявляет:
«А ведь я люблю телесериал „Правительство" („Borgen", датский сериал о женщине-премьер-министре — прим. перев.), просто обожаю его».
Тут она пускается в подробный разбор сюжета, актерской игры и, не в последнюю очередь, испытаний, выпавших на долю главной героини.
«Держать в равновесии семью и работу — это всего лишь одна из задач, ложащихся на плечи женщин», — рассказывает Хиллари, добавляя, что если работа сопряжена с властью, то дилеммы не избежать.
«С одной стороны, никто не хочет становиться чужим для самого себя. С другой, надо уметь оставаться собой в ситуации, когда окружающие считают тебя лидером. И это непросто».
Слишком много противников
Хиллари Клинтон долго раздумывала над тем, участвовать ли ей в инаугурации Трампа — опасалась, что ее освищут и встретят криками «в тюрьму ее!». Она согласилась, когда узнала, что там будут Джимми Картер (Jimmy Carter) и Джордж Буш-младший (George W. Bush). Мало-помалу она начала думать о том, как больно приходилось прошлым проигравшим, когда они попадали в такую же ситуацию.
Инаугурационную речь Трампа она называет «ревом из бездны белого национализма».
«Это мрачно, опасно и отвратительно, — отзывается она. — Я все думала: вот это да, нам вправду предстоят тяжелые времена — и мои опасения оправдались».
«Нильс!» — одна из теней, сидящая за несколько столов от меня, тактично дает понять, что время подходит к концу.
«Еще две минуты», — прошу я и перевожу разговор на последние вопросы.
— Меня всегда интересовало, что делают люди после того, как побывали президентом…
Хиллари Клинтон смеется в голос.
— А Вы так долго были первой в очереди, и вдруг все кончилось, а президентом Вы так и не стали. Как Вы приспосабливаетесь к новой жизни?
— Я много времени проводила в прогулках по лесу с друзьями, чтобы заглянуть в свое будущее. Я ведь правда была уверена, что стану президентом и столько всего сделаю для нашей страны. Однако у меня не вышло. Но сдаваться я не привыкла. Поэтому я начала искать новые способы внести свой вклад.
Она поднимает глаза.
«Это не какая-то одна всеобъемлющая работа, а много разных интересных вызовов. Я поддерживаю новые политические организации и молодых кандидатов, бросающих вызов трамповским манерам и республиканским порядкам, чтобы восстановить баланс демократических сил».
— Какая у Вас теперь цель в жизни?
— К счастью, у меня много дел, которыми я занимаюсь уже много лет. Это и медицинское страхование и всякого рода конфликты в нашем обществе. И еще я помогаю борющейся стороне подняться.
«Я делаю, что могу, чтобы охранять и защищать нашу демократию», — говорит она, судя по всему не подозревая, что своим «defend and protect» невольно процитировала президентскую клятву, дать которую ей так и не пришлось («… в полную меру моих сил буду поддерживать, охранять и защищать Конституцию Соединенных Штатов…» — прим.переводчика).
— И все же, как Вы ответите на вопрос «что произошло»?
— Произошло то, что передо мной оказалось слишком много противников. Кампания Трампа, не похожая ни на что, с чем мы имели дел раньше. Сексизм. Русские, которые постоянно влияли на исход выборов. Информация использовалась как оружие, и мы только сейчас начали понимать, какую опасность она представляет для демократий по всему миру. Я не смогла одолеть все это, и мне очень, очень жаль, — отвечает она.
И добавляет с полуулыбкой:
«Потому что мне кажется, что из меня бы вышел хороший президент».
