Прогулки по улицам Неаполя полезны не только с точки зрения ознакомления с местной удивительной архитектурой — за полчаса по названиям на полицейских машинах можно прилично подтянуть свой словарный запас. Вы видите одну надпись за другой: Guardia di Finanza, Polizia, Polizia Municipale, Carabinieri, Falchi, Esercito… и через час вы уже можете смело заигрывать с официанткой, заказывая чашечку капуччино с мороженым «гелато» в “Gran Caffe Gambrinus”. Хотя я погорячился, в этом кафе все официанты мужчины…




На самом деле выглядит странным, что в Италии столько силовых ведомств, дублирующих друг друга.

Финансовая гвардия — это вроде как налоговая служба, но она охраняет общественный порядок.

Муниципальная полиция подчиняется горсовету, а полиция — министерству внутренних дел, но вместе они охраняют общественный порядок.

Карабинеры — один из четырех видов вооруженных сил Италии, полицейская элита, одна из главных функций которой — охрана общественного порядка.

Забавные броневички Iveco с наклеенными звездами и надписью «Esercito» — армия Италии, парни в пятнистых камуфляжах и смешных беретах с помпонами, стоящие шумными кучками у мест скопления людей, основная задача которых, как вы уже догадались, — охрана общественного порядка.

Особого внимания и уважения заслуживают так называемые «Falchi» (соколы) — группы мотоциклистов быстрого реагирования. Если нужно догнать скутер с бандитами, ловко удирающий по узким неаполитанским улочкам, почти давя прохожих, «соколы» тут как тут — на мощных мотоциклах, без щитков и шлемов, почти давя прохожих (с правилами в Неаполе не все так хорошо, как с пиццей), отчаянные полицейские с круглым жезлом в руках заднего седока уверенно нагоняют нарушителей. Не всегда, конечно.




Среди «соколов» есть негласная договоренность — не надевать шлемов, чтобы узнавать друг друга в лицо, отличая своих от каморристов-киллеров, которые обычно совершают налёты в затонированных шлемах.

Раз уж затронута тема ПДД, следует сказать, что на улицах Неаполя это условность, которую мало кто соблюдает. Такси практически наезжают на людей, идущих по пешеходному переходу, машины паркуются на зебрах, а многочисленные мотоциклисты вообще ездят как хотят и где хотят, непрерывно давая короткие противные сигналы клаксона.

На моих глазах малолетний скутерист на 250-кубовом мопеде чуть не сбил «суровых» вояк-армейцев, еле успевших отпрыгнуть в разные стороны. Это не считается нарушением, это вообще ничем не считается, после того как звук двухтактного двигателя стих, вояки снова сбились в кучку и продолжили эмоционально обсуждать серьезные дела. К слову сказать, эти военные посты, разбросанные по городу, не выглядят охраной граждан. Кажется, что военные просто тянут лямку, не особо обращая внимание на происходящее вокруг.




Сначала я думал, что такое количество силовых структур на улицах связано с угрозой терактов, но позже местные жители мне объяснили, что для Неаполя это нормально: государство выводит на улицу военных, потому что полиция (!) не справляется с охраной общественного порядка. Круг замкнулся!

Секрет Полишинеля

Главный нарушитель общественного порядка Неаполя известен — каморра. Основной бизнес синдиката, кроме рэкета, контрабанды, оружия и организации проституции, — наркотики. Этот бизнес приносит каморре до 500 000 евро прибыли в день. Ассортимент товара стандартен — кокаин из Латинской Америки, героин из Афганистана и Восточной Европы, гашиш из Северной Африки. Каморра даже не брезгует иметь среди своих поставщиков ИГИЛ*, которое поставляет синдикату марихуану, выращенную в Албании. Неаполь — громадный евросклад, откуда товар развозится по всей Европе.

Раньше, во времена «старой каморры», точки сбыта были скрыты от посторонних глаз. Они устраивались в заброшенных домах в определенных районах города. Сейчас же любой ребенок вам расскажет, где приобрести зелье — почти везде. Рынок стал ближе к потребителю. К вам могут подойти на площади Гарибальди и предложить порошок или «колеса» для релаксации. Боссы мафии, не отставая от передовых веяний маркетинга, ведут свой убийственный бизнес словно топ-менеджеры «Икея» или «Макдоналдс», делая упор на клиентоориентированность.

Криминальный маркетинг

Несколько лет назад босс клана Ди Лауро отдал на аутсорсинг (внешнее управление) весь сбыт порошка предприимчивым ребятам, которые открыли «оптовую базу» в районе Секондильяно, рядом с главным складом. Таким образом они снизили себестоимость товара за счет упрощенной схемы доставки оптовикам, получающим его прямо со склада.

Главное нововведение в бизнесе — переход практически на розницу. Забирать товар со склада теперь может даже мелкооптовый клиент, приобретающий зелье «для личных нужд» своей тесной компании. Если у наркодилеров в городе 1 грамм стоит 70-200 евро, то на складе — 25-50. Низкие цены объясняются еще и тем, что склады находятся в депрессивном районе с дешевой рабочей силой, безработица в котором превышает 90%. Обслуживающий персонал склада, нанятый из местных жителей за копейки, не является частью системы. Для этих людей работа на каморру — единственная возможность заработка.

Еще один важный момент — цепочка посредников сокращается из-за роста популярности порошка (в данном случае кокаина) среди обычных людей — рабочих, студентов, водителей. Кино сделало свое дело, приучив людей не только допускать мысль об употреблении, кино объяснило им, что это модно и вообще, рекомендовано. Когда-то элитарное зелье, став доступнее в цене, превратилось в наркотик на каждый день. С ним легче подготовиться к коллоквиуму, проехать большое расстояние без сна, отдохнуть от напряженной недели. Таким образом, наркотик стал обычным товаром, который обычные люди, приобретая на складах, распространяют между своих обычных коллег и друзей, словно соседка снизу, предлагающая вам супер средство для мытья посуды «Amway» или косметику «Фаберлик».

Проще говоря, «новая каморра» организует сбыт смертоносного зелья посредством сетевого маркетинга — технология подарена западом. Сбывается мечта либералов всех стран — рынок, проходя через либерализацию, начинает невидимой рукой менять нашу жизнь «к лучшему».

Парни из синдиката каждый день шлифуют качество оказываемых услуг населению. Очередная криминальная новация — охрана покупателя. Если раньше в интересах организаторов процесса было защитить от неожиданных арестов только продавцов, так называемых «толкателей», то сейчас кланы предоставляют услугу по защите непосредственно покупателям, то есть, наркоманам. Теперь торчок, как в лучшем из миров, может позвонить по телефону, ему зарезервируют выбранный товар и сопроводят к точке выдачи, гарантируя безопасность. Там же, кстати, можно этот товар употребить и, насвистывая, вернуться на работу.




Увидеть Неаполь и умереть!

Подобных фраз про различные города сейчас пруд пруди, но прародительница их была посвящена именно Неаполю. С учетом активности каморристов, эта фраза приобретает дополнительный зловещий смысл.

За последние 30 лет на счету каморры почти 4000 человеческих жизней, среди которых и те, кто попал не в то время не в то место. Русская девушка, живущая здесь уже 8 лет грустно мне сказала: «Я бы рассказала тебе про эту мафию, но я ничего не знаю, кроме того, что на прошлых выходных на рынке они убили парня. Но это их разборки, парень был из их рядов». То есть, к возможности поймать шальную пулю в висок привыкаешь быстро, так же быстро учишься ложиться на землю при звуке выстрелов. Дай Бог здоровья этой девушке.




В обществе есть определение члена каморры. Всех участников синдиката называют людьми «третьего мира», по-итальянски malavita. Так вот, у полицейских есть правило — если убивают представителя «третьего мира», расследование не начинается, а если гражданского — заводят уголовное производство и устраивают спецоперации, то есть, едут на дюжине красиво разукрашенных машин с мигалками и привычными по сериалу «Спрут» сиренами в неблагополучный район, там забегают в дом, бегают по лестницам, проводят в паре-тройке квартир обыски, а потом уезжают, ничего не найдя, но с чувством выполненного долга.

Высокие показатели смертности объясняются конкуренцией и правилами игры. Как такового кодекса у каморристов нет, единственным мерилом эффективной деятельности являются деньги, только деньги. Поэтому внутри мафии идут броуновские перемещения — постоянные переходы из клана в клан, убийства представителей конкурирующего клана за завтраком в кафе, на отдыхе с семьей, в солярии. «Новая каморра» стала больше походить на зверей в отличие от «старой», в которой запрещалось убивать женщин и детей.

Инфернальность как образ жизни. Путь bambino




В словаре психологических терминов написано: «инфернальный — используемая иногда метафора для обозначения роковой страсти, разрушительного способа действий». Лучшего определения стремлениям рядовых членов каморры не найти. Всё, опять же, диктуется родословной. Карл Маркс утверждал, что бытие определяет сознание. Социологи эту максиму перефразировали, но суть сохранили: среда определяет поведение. В применении к каморре можно проследить путь развития личности ее участника.

Рождаясь в депрессивном районе, в котором даже со школой туго, маленький (piccolo) неаполитанский ребенок (bambino) к своим 10-ти годам хочет подражать популярным в своей среде примерам — хорошо одетым 16-летним бандитам, разъезжающим на скутере «Vespa» с пистолетом за поясом. И нашему piccolo bambino совершенно все равно, что эти скутеристы в 18-20 лет будут уже похоронены.

В 10 лет он, при отсутствии в среде обитания альтернативы, определяет свой жизненный путь. Он идет в клан. Сделать это несложно — во первых, их в Неаполе 115 штук по 500 человек активных членов, во-вторых, почти каждый дом его района курируется группировкой с начальником. Мальчика с удовольствием берут. Он становится либо «толкателем» наркотиков, по сути, курьером, либо наблюдателем. Это очень ответственная работа — нужно стоять на посту (угол дома, угол крыши, лестница, двор) и громко кричать каждые 15 минут редкое в этом районе имя, например «Мариииия» — сигнал о том, что всё в штатном порядке.

А если происходит что-то нештатное — во двор въезжает незнакомая машина — наш bambino кричит: «Симооона» (словно русский певец ртом Владимир Кузьмин), это подхватывает стоящий на следующем посту его 11-летний коллега, так по цепочке оперативная информация доходит до смотрящего за домом. За эту работу наш маленький герой получит 200-300 евро в месяц. Такая система наблюдения и сигнализации существует в Неаполе очень давно и прекрасно себя зарекомендовала, спасая от неожиданного вторжения в цитадель клана непрошенных гостей.

Bambino растёт и к 14-ти годам, став уже молодым человеком (tipo), если его не застрелили «ребята с нашего двора», но из другого клана, парня повышают «по службе» и после недолгого обучения он становится киллером. Технология убийства простая и уже много раз показанная в любом фильме про итальянскую мафию — два парня на скутере в темных шлемах с пистолетами за пазухой.




Если наш tipo еще жив, он скорее всего садится в тюрьму. Происходит это вот почему. В расцвете пубертатного периода, когда начинают расти усы, tipo очень гордится тем, что он malavita и, теряя бдительность, попадается на ерунде — кража из магазина поддельной курточки Armani, например. У полицейских праздник — палка в отчете — отдел поймал камориста!

Дело в том, что в борьбе против мафии в Италии существует норма, которая называется «теорема Бушетта»: все члены мафии причастны ко всем ее деяниям. То есть, нет необходимости доказывать вину мафиози в каждом отдельном случае — принадлежность к мафии уже преступление. Эту теорему вывел прототип киношного Коррадо Катани — магистрат с острова Сицилия Джованни Фальконе, настолько напугавший сицилийскую мафию, что ее боссу пришлось взорвать километр федеральной трассы, чтобы убить ненавистного оппонента.




Вернемся к нашему tipo, проходящего школу жизни в тюрьме Секондильяно. После освобождения он, если еще не мертв, уже уважаемый человек и в свои 18-20 может претендовать на руководство точкой сбыта наркотиков.

На этом этапе типичный путь рядового члена каморры прерывается. Из-за внутреннеклановой конкуренции его либо подставят и посадят надолго, либо застрелят свои же, либо неминуемо убьют конкуренты, заявляя свои права на территорию.




Смерть как цель

Среди молодежи, с рождения воспитанной в криминальной среде, создавшей только один социальный лифт, бытует установка в духе «живи ярко, умри молодым». Проще говоря, в программе жизни каждого молодого tipo заложен короткий срок жизни, молодой человек делает все, чтобы побыстрее встретить смерть. Если ты жив в 25, на районе тебя будут считать неудачником. А 30-летних вообще избегают словно прокаженных. Эту феноменальную инфернальность, притупляющую банальный инстинкт самосохранения, дети Неаполя получают с молоком матери. Мать, в свою очередь, проживает в доме, которым владеет каморра, выплачивающая по 300-400 евро в месяц каждому жильцу. Таким образом, мафия для забытых государством депрессивных районов является и соцзащитой, и пенсионным фондом, и полицией, и судом.

Пытаясь понять, что же все-таки есть эта каморра, я все чаще слышал от своих собеседников, что каморра — это все, что есть вокруг, это система, это государство в государстве со своими жуткими законами и мнимой социальной моралью, за нарушение которых товарищеский суд мафии карает одним видом наказания — смертью. Или, может, этот вид кары для родившихся в Неаполе и не наказание вовсе, а благо: чем раньше умрешь здесь, в городе, в котором стоит умереть, тем раньше переродишься в лучшем месте, где государство пока еще не утратило своих функций. Хотя эта гипотеза доступна только тем, кто искренне верит в реинкарнацию, оптимистам по мировоззрению. Выходит, что Неаполь — место, где разворачивается оптимистическая трагедия Европы.

В следующей части я постараюсь разобраться, какую роль неаполитанская каморра играет в мировой экономической системе.