Однако стрельба в Лас-Вегасе вызвала более глубокое ощущение пустоты. Я уверен, каждый его в некоторой степени ощущал, но для меня это стало началом настоящего чувства, что я хочу быть на родине. Новости об этом ужасе мелькали в новостных сюжетах и тут, и русские искренне сочувствовали. Однако каким-то образом мне на самом деле надо было поговорить об этом с другими согражданами, а это было невозможно. Я думаю, мы все часто наблюдали в моменты бедствий, как люди собираются вместе. Например, после событий 9/11 я помню сильнейшее чувство единения и патриотизма в США, ведь мы переживали шок и скорбь совместно. Я не знаю, было ли так на этот раз в Америке или нет. Но я знаю, что мне это было нужно, а когда вы живете за тысячи миль, этого не может быть. Я отмечал несколько месяцев назад, что через некоторое время после того, как вы уезжаете из страны, вы всё меньше и меньше общаетесь со старыми друзьями. Очевидно, жизнь продолжается без вас. Теперь я знаю, что когда мы вернёмся навестить Америку, мы начнем с того самого момента, как мы уехали. Просто когда это случилось, я почувствовал более глубоко наличие молчания.
Конечно, были и другие факторы, окружающие смерть и ранения, которые по-видимому усилили больные ощущения у меня внутри. Отсутствие какой-либо причины, мотива или объяснения этого жестокого нападения оставило меня скорее в недоумении и смятении. Конечно, этого не было в новостных выпусках, так что мне пришлось собирать сообщения, какие смог найти. По мере поступления новостей и доступности большей информации всё стало ещё больше запутываться. Я не специалист по оружию, но мне пришлось проходить неплохую подготовку с различными видами оружия, когда я был в составе морской пехоты. Я не могу представить, каким образом один человек мог столько стрелять в такой относительно небольшой период времени с 390 ярдов даже с теми модификациями оружия, что они описывают. В первых сообщениях, которые я услышал, было сказано, что он стрелял «через улицу» от места проведения концерта. Да он же был на расстоянии в четыре футбольных поля! Это затрудненная стрельба вне зависимости от используемого оружия. Я думаю, что я, как и другие чувствуют, что в этой истории скрыто нечто большее чем то, во что нас заставили поверить поначалу, и мы боимся, что никогда полностью всю историю не услышим. Это была самая тяжёлая неделя для меня с тех пор, как мы переехали.
Ещё один момент — моя маленькая дочка и я простудились и кашляем почти три недели. Апатия и слабость никак не уходят. Ничего серьёзного, но невозможно спать без кашля, который действует на мои уже издерганные нервы. А ещё осень тут совсем не такая, как была в прошлом году, чудесная и солнечная. У нас тут льёт и льёт. Листья теперь меняют цвет, но в прошлом году у нас было много прекрасных прогулок в солнечный день всей семьей. В этом же году для прогулок слишком сыро.
Ещё одно «испытание», о которой я писал уже много раз — непрекращающийся «Русогейт» в речах политиков и ведущих СМИ в Америке. Несколько новостных организаций продолжают давать один рассказ за другим без каких-либо реальных оснований. По сути свидетельства больше вообще не упоминаются. По большей части ведущие СМИ перестали просить людей, которых приглашают в студию, привести какие-либо доказательства. Они просто просят высказать мнение — то есть, приглашают тех, кто с ними согласен и затем «вбрасывают» лёгкие вопросы об их мнении. Например, я видел одну расшифровку большого ряда интервью на CNN, где один гость за другим отвечал на вопрос «Считаете ли вы и другие в «разведывательном» сообществе, что русские занимались хакерством и вмешательством в наш избирательный процесс и повлияли на результаты наших демократических выборов?». Все они говорили «да», и делался вывод, что это должно быть верно, поскольку, как я сделал вывод, они подразумевают, что истина всегда определяется мнением большинства, верно? А вопрос, вроде «какие у вас есть доказательства или знаете ли вы о чём-то, что демонстрирует связь России с нашими выборами?» больше вообще не задаётся.
Я живу тут, я разговариваю с людьми, я смотрю интервью и читаю сообщения прессы. Вопреки тем выводам, какие можно сделать, смотря CNN или MSNBC, русские вовсе не любят Дональда Трампа. Большинство русских согласны с оценкой Путина в том, что вне зависимости от того, кто именно занимает пост президента Америки, внешняя политика по-видимому не меняется. Обещания Обамы звучали иначе, чем Джорджа Буша, и он обещал закрыть Гуантанамо, а затем, после избрания, отправил госсекретаря Хиллари Клинтон «перезагрузить» отношения с Россией. Он не закрыл Гуантанамо, а в 2014 году назвал Россию «региональной державой, которая ничего не производит». Его критика России была так же плоха, как и любого президента за долгое время. Самая последняя новость: россияне, как и многие американские граждане, не доверяют тому, что говорит любой из кандидатов в президенты во время выборной кампании. Путин говорит от лица очень многих, когда замечает, что на деле не президент определяет программу внешних отношений в Америке.
Итак, национальная трагедия, моё собственное здоровье и продолжающийся накат на Россию людей, которые на самом деле НИЧЕГО не знают о России — вот мои недавние испытания. Но есть и благословения. Наши дети чувствуют себя прекрасно, Роман учится в колледже. С точки зрения учебы ему сложно, но он упорно продолжает учиться и любит свой колледж. Ясно, что он получит хорошее образование. Габриэль, которому 9 лет, тоже в порядке. Его учительница сказала Оксане, что она должно быть этим летом хорошо поработала с ним над русским языком, поскольку он говорит и понимает намного лучше. Учительница сказала, что очень редко бывает, что он чего-то не понял. По правде говоря, мы не много времени работали с ним, но он летом больше был у бабушки с дедушкой и многое у них перенял. А ещё он посещал летний лагерь тут, в Луге, и я думаю игры с детьми весь день напролёт очень помогли его знанию русского. У него свои трудности в школе, как и у любого ребенка, но мы довольны. Наша трёхлетняя Марина Грейс пару дней в неделю посещает занятия и любит крутиться вокруг учительницы и других учащихся. Забавно слышать, как она пытается сказать длинные русские слова! Когда ваши дети счастливы, вы в состоянии пережить множество испытаний.
Несмотря на последствия своей болезни, я теперь больше наслаждаюсь, отойдя от дел. Оксана очень занята, поскольку класс, в котором она преподаёт в частной школе, намного больше и в нём учащиеся разного уровня. Мой крупный вклад в том, что я провожу больше времени с Мариной Грейс. Мне это нравится. Она достаточно подросла, чтобы сама чем-то заниматься, так что я могу учить русский, читать по-гречески и почитать на другие темы, которые мне нравятся. Мой нынешний «проект» — анализировать русские переводы греческого текста Евангелия от Иоанна. Сложно, но я получаю огромное удовольствие. Но любимое время всё же — посидеть с Мариной Грейс. И ещё я решил преподавать — в одном только — классе в школе, это по большей части мои студенты прошлого года. Они намного более привычны к моему «коренному английскому» и прекрасно успевают. Я думаю тот факт, что они теперь у меня более года и поняли, что действительно могут общаться с кем-то, у кого родной язык — английский, их больше всего и мотивирует в учебе.
Поскольку Марина и я болели, то пару недель мы пропускали посещение церкви, но рады продолжать отношения с прихожанами православной церкви, к которым мы испытываем всё большую благодарность. События в стране и новости, кашель и холод могут иногда сделать жизнь тяжёлой. Хорошая новость в том, что несмотря на самое трудное время для американца в России, я всё ещё могу сказать я рад, что мы переехали. Мне больно за мою родную страну. И дело не просто в одном трагическом событии. Дело и в спорах, и в политической и социальной внутренней борьбе, которая кажется постоянной. Россия в сравнении сейчас намного более стабильна социально и политически. Не поймите меня превратно. Она не идеальна. Политики и местные жители во многом не сходятся во мнениях, но в целом их разногласиях находятся на уровне приличий. Я знаю только одного национального политика (Жириновского), который опускается на уровень, который по-видимому стал обычным в нынешних американских политических и социальных обсуждениях. Существуют преступления, насилие и террористы всё ещё пытаются устроить хаос в России, как они делают повсюду. Однако, в целом жизнь тут стабильна, есть ощущение безопасности и большое чувство общих верований и ценностей, даже среди тех, кто не согласен по многим отдельным вопросам.
На политическом фронте Россия очень озабочена глобальным терроризмом и ищет общих точек соприкосновения с другими странами, которые разделяют мнение, что терроризм — а не взломы компьютеров — представляет собой реального «глобального врага». Никто не знает наверняка, но по оценкам у США от 800 до 950 военных баз вне их границ. У России шесть, плюс войска, приглашённые в Сирию. Ещё у России есть база снабжения во Вьетнаме. Россия в состоянии создать более сильные войска при оборонном бюджете, составляющие менее одной десятой военного бюджета Америки, поскольку не пытается «присутствовать» повсюду в мире. Несмотря на то, что говорят западные ястребы, реальные события демонстрируют, что Россия весьма не склонна браться за оружие в отношении других стран. Россия, как большинство других стран, считает, что руководитель Северной Кореи — человек, к которому мир должен относиться с большой осторожностью. Большинство тут считает, что он просто опасен, он явно со странностями. Однако они считают, что самым мудрым курсом для ряда стран было бы создать единый фронт, основанный на уверенной дипломатии, а не обращение США к единоличным угрозам. Это я борюсь с тем, что практически ничего из сказанного не сообщается в ведущих СМИ Америки. Так что я решил использовать этот маленький блог, чтобы передать ту информация, какую могу, о перспективах, о которых многие американцы и слыхом не слыхивали. Я могу проклинать темноту, но решил зажечь хотя бы тот маленький светильник, какой могу.
Итак, после эмоциональной неразберихи я глубоко вздохнул и поблагодарил Бога за то, что мы имеем. Мы имеем прекрасное здравоохранение, и оно не дорогостоящее, мы можем есть здоровую, естественную пищу, стоящую меньше, чем в Америке. На нас не лежит бремя долгов и высокая стоимость жизни, лежавшие на наших плечах в Америке. Люди в школе наших детей, коллеги и студенты в школе, где мы преподаем и медицинском центре, куда мы обращаемся, стараются быть полезными и обходительными с нами. Они на самом деле стараются позаботиться обо мне.
«Испытаний» в этом мире — в какой бы стране вы не жили — не избежать. Мои — учат меня оценивать и менять свои приоритеты. Здесь я научился ценить время, проведённое с семьей, бороться и признавать свои грехи и неудачи. Способность видеть великое зло в мире не должно заставить меня забыть предупреждение Солженицына после его ужасных страданий:
«Постепенно мне открылось, что линия, разделяющая добро и зло, проходит не между государствами, не между классами, не между политическими партиями — а через каждое человеческое сердце — и через все человеческие сердца. Эта линия сдвигается. Внутри нас она колеблется с годами. И даже в сердцах, переполненных злом, сохраняется одна маленькая крупинка добра. И даже в самых лучших сердцах остаётся ... не выкорчеванный маленький уголок, где произрастает зло».
И испытания, и милости учат меня всё большему смирению и благодарности. Я благодарен за то, что мы тут имеем.
