К чему ведет мифологизация этноса?
Побоище в Средиземном море, где израильские военные открыли огонь по «Флотилии свободы», везшей гуманитарный груз в сектор Газа, заставляет задуматься над истоками идеологий, построенных на идеях величия нации, ее древности, исключительности, необыкновенных достижениях. Речь идет не только об Израиле – такого рода доктрины существуют сегодня во всех частях земного шара.
Интересно в этом смысле исследование израильского культуролога и историка Шломо Занда, который на примерах израильского государства и еврейской общности разбирает вопрос о том, кто, как, зачем и почему может формировать национальное сознание. О том, как материализм рождает идеологию, внушающую массам понятие о некоем древнем великом сообществе, к которому они принадлежат по праву рождения. О механизмах, с помощью которых создаются и наполняются далёким от подлинной истории и объективной реальности содержанием «национальные» память и сознание.
Один из основных выводов Шломо Занда: государство Израиль появилось благодаря идеологии национализма, базирующейся на мифах. Это не значит, что государство Израиль не могло возникнуть иначе, но это предопределяет комплекс проблем, с которым это государство имеет дело и которые оно ставит перед всем миром.
Мы не будем воспроизводить содержание книги израильского учёного – она вполне доступна и в Интернете – кинем лучше взгляд вокруг себя и обратим внимание, чем заполняется нынешний идеологический вакуум интеллигенции и обывателей. «Национальное мифотворчество» с глобальными амбициями и весьма предсказуемыми последствиями можно встретить везде. «Кризис идентичности», о котором говорят национальные мифотворцы (нередко, видимо, вполне искренне верящие в проповедуемые концепции) – объективно имеет место быть в нашем сегодняшнем мире. Обратите внимание на комментарий Олеся Бузины о причинах и времени появления «древних украинцев».
О том, как мифология внедряется в массовое сознание с помощью государства – можно судить по серии блестящих материалов Андрея Полевого об украинских учебниках истории. Правда, эффекту в данном случае мешает дилетантизм, но хаос в сознании и невежество вполне можно посеять и так. И уж конечно потомков основавших Трою древних укров натравить на безродных москалей или прочих врагов национальных интересов проще, чем неполитизированных жителей Украины.
Однако меньшая колоритность исполнения не означает меньшей деструктивной «эффективности», особенно когда власть по каким-либо соображениям потворствует местным «интеллектуалам», приобщённым к комплексу национального самоутверждения в духе дарвинизированных европейских «теоретиков» XIX века.
Если вы наберёте в поисковике «происхождение таджиков», то обнаружите, что весьма востребована ныне преемственность этого народа не кому-нибудь, а самим «ариям». Правда о том, что во времена Средневековья в Средней Азии «таджиками» называли осёдлое ираноязычное население, чтобы отличать его от тюрко- и арабоязычного, при том, что на первом месте стояли религиозная, региональная либо клановая самоидентификация – встречается гораздо реже, чем рассказы об «арийских предках». Конечно, если считать ариев древними индоевропейцами, то можно говорить по крайней мере о языковом родстве с ними современных таджиков. Но всё-таки между этак третьим тысячелетием до нашей эры и восьмым веком нашей, когда появляется в летописях название «таджики» – лежит некоторое временное пространство. Зато оформленным в этническую общность прежде всего записью в графе «национальность» в советских паспортах миллионам таджиков есть чем гордиться и на основании чего отличать национальные интересы Таджикистана от, скажем, национальных интересов Узбекистана.
Важным моментом является то, что никто не ограничивается просто присвоением современному этносу великих предков (величие измеряется известностью в мире, сами по себе поколения предков не удовлетворяют национальную мифологию). Присваивают ещё и великие качества и свершения. Вот, например, и один из современных русских националистов заявляет: «русский этнос сложился много веков назад, создал своё государство и величайшую культуру». Вроде бы правда, с одной стороны. А с другой – 95% русского этноса до ХХ века составляли крестьяне, которые вряд ли глубоко задумывались о формах налогообложения или фортификации границ. Правящий же слой был интернационален по своему этническому происхождению – славяне соседствовали в нем с представителями других наций, вер и культур. Так что это не совсем правильно – уравнивать русский народ и российское государство как исторические феномены. Зато если это делать, то все, у кого есть претензии и счёты к дореволюционной и советской империям, могут их предъявлять современному русскому народу.
Понятно, что сколько ни говори о приоритете «духовно-культурного начала» над этническим, если не отдаёшь приоритет общечеловеческой идеологии (религия у националистов всегда вторична «нации») – в основе будет лежать принцип «земли и крови». И как показывает опыт уже упомянутого нами Израиля, рядом с ним быстро оказываются «национальные интересы», заключающиеся в «жизненном пространстве» и «борьбе с врагами».
Древность и великие предки как аргумент в конфликте с соседом
Впрочем, за примерами вовсе не надо обращаться к опыту Ближнего Востока. На Кавказе, например, знак равенства между древними хурритами и современными вайнахами, древними хаттами и современными адыгами, древними аланами и современными осетинами (или карачаевцами – тут возможны споры с участием тех же вайнахов) – стали уже общим местом в суждениях и представлениях не только обладающих подчас весьма высоким официальным статусом интеллектуалов, но и вообще интеллигенции, политиков, бизнесменов и уж конечно молодежи. Само собой, что древние народы, через века, а то и тысячелетия сливающиеся в одно целое с современными этносами (что нам стоит мост построить, если он эфемерный), были не просто древними – они были великими. Они создавали империи, цивилизации, культуры, и вообще человечество им многим, если не всем, обязано. И понятно, что попытки «выскочек»-соседей забрать себе те или иные правительственные посты или горные пастбища рассматриваются как посягательства на жизненное пространство древнего великого народа (перечисленные народы, кстати, действительно древние, но веками жили вместе друг с другом, не будучи обременены грузом национальной исключительности)...
Не надо думать, что на просторах Европы, скажем, мифы памяти и сознания менее востребованы. Румыны хорошо знают, что происходят от древних римлян и древних даков, геройски великим римлянам сопротивлявшихся. Сербам рассказывают, что их предки основали Трою (украинцы, конечно, могли бы возразить, но гораздо активнее оспаривают таких великих предков албанцы). Полякам хватает и недавних исторических обид вкупе с мифами о средневековой истории. Хорошо норвежцам: они действительно прямые потомки народа, из которого вышли викинги, не забывают этого, но и не настаивают, что человеческая цивилизация создана их предками (хватает и приоритета на открытие Америки). Но в целом в цивилизованной Европе сейчас предпочитают утверждать примат «либерально-демократических ценностей». Тут уж прежний национализм не слишком комильфотен: древние галлы и германцы гей-парады бы не одобрили.
Но у «либерально-демократических ценностей» свои мифы. Они оформились в стране, где не было возможности этнизировать национальную идею – в США. Здесь был рождён свой «национальный фундамент», основанный на абстрактных понятиях о Боге, свободе, правах и на конкретных юридических нормах и неформальных механизмах управления и социальной стратификации. Соединённые Штаты провозгласили свой национализм – не этнический, но не менее мифологический и материалистический. Его назвали «гражданской религией»: интересы самой лучшей, самой уникальной нации на свете – прежде всего. Когда подобные идеологемы столкнулись с секулярным космополитизмом – на свет родились идеи наподобие «золотого миллиарда». Реализации которого выяснение отношений между опирающимися на величие и обиды предков «идентичностями» должно, по мнению авторов идеи, всемерно способствовать.
Возможен ли разумный подход к истории?
Так что, подводя маловдохновляющий итог, можно констатировать: корень всяческих мифологизирующих сознание идеологий заключается в материализме (при том, что Шломо Занд – материалист). Именно материализм, постулируя дающийся индивидуальному восприятию каждого человека внешний мир как единственную объективную реальность, создаёт потребность в нахождении «корней», в земле, почве и нации. Прежнюю, разрушаемую глобализацией естественную среду этнической культуры он заменяет национальным либо космополитическим суррогатом.
Утверждают, что религиозные учения – это тоже миф. Однако это не совсем так. Их можно использовать в интересах базирующихся на мифах идеологий, но это спекуляция. Сами по себе ведущие религиозные учения как раз наоборот – утверждают человека в мире без необходимости обращения к иллюзиям. И поэтому по сути своей нисколько не препятствуют ни объективному разумному подходу к истории, прошлому, настоящему и будущему, ни сохранению и развитию этнокультурных самобытности и идентичности. И в этом их отличие от базирующихся на материалистическом мировоззрении идеологий.
Поэтому именно религиозные воззрения на самом деле объединяли народы к их общему благу, в то время как связанные в итоге всё с теми же «частными интересами» спекуляции на этих воззрениях народы разобщали. Глобализация же несёт не только угрозу идентичностям, но и возможность небывалого прежде по качеству общения идентичностей. И если ставить при этом во главу угла не этническое происхождение или гражданскую принадлежность (очевидно, что те же живущие за наш общий счет транснациональные элиты во главу угла их не ставят), а ценности, принципы отношения к жизни – тогда, быть может, мы всё-таки оправдаем сам смысл существования различных этносов и государств.
Марат Кунаев
win.ru
