Собственно
говоря, с приходом Дональда Трампа между Россией и США должна была
воцариться гармония. В конце 2013 года светский лев и миллиардер в сфере
недвижимости в контексте проведения конкурса «Мисс Вселенная» в Москве
рассуждал о планах построить Трамп-Тауэр в Москва-Сити. По данным
издания Wall Street Journal, престижный проект обсуждался еще в ходе
предвыборной кампании в 2016 году.
И вот Трамп действительно стал президентом и постоянно говорит о
надеждах на то, чтобы найти общий язык с Москвой. Но вместо этого он
наблюдает то, что немецкий министр иностранных дел Зигмар Габриэль
(Sigmar Gabriel) назвал «ледниковым периодом». Он охватил не только
Россию и США, но и Россию и европейские государства.
В прошлую пятницу американцы должны были сократить свой
дипломатический персонал в России на 755 сотрудников. Это был ответ
Кремля на новые санкции, который американский конгресс ввел против
российских банков, нефтегазовых компаний, а также иностранных фирм,
сотрудничающих с ними.
Они предчувствовали дипломатический ответ России
Европейские политики жаловались, но фанат России Дональд Трамп
все-таки подписал документ, а Госдепартамент США предчувствовал
дипломатические ответные меры России. 23 августа Госдепартамент
приостановил выдачу туристических и деловых виз по всей России до 1
сентября. После этого они будут выдаваться только в московском
посольстве — вероятно, с полугодовой очередью на запись.
Возведение преград между Россией и США становится все более активным,
все более запутанным. В Москве утверждают, что за новыми санкциями США
стоит «истеблишмент» в Вашингтоне — в наказание за теплые слова в адрес
России, сказанные Трампом в ходе предвыборной кампании. Это нельзя
назвать неправдой. Слабость Трампа по отношению к Москве действительно
является мишенью его внутриполитических противников.
Но санкции вводят намного больше государств. И Канада, и ЕС, и даже
нейтральная Швейцария придерживается финансовых и импортных ограничений,
которыми «свободный мир» в июле 2014 года отреагировал на аннексию
Крыма и скрытую интервенцию на Украине.
Западные политики и сегодня считают их успешными. По крайней мере,
после их введения в украинских провинциальных городах, таких как Харьков
или Одесса, не появлялись вооруженные российские военные. А Москва в
войне на Донбассе занимает скорее оборонительные позиции.
Московские экономисты шутят
При этом спорным является вопрос, насколько санкции сказались на
российской экономике. Некоторые московские экономисты шутят, что, с
российской точки зрения, они не стали чем-то большим, чем удивленно
поднятые брови Запада. И действительно, российская экономика больше
пострадала от падения цен на нефть в 2014 году и падения курса рубля,
чем от приостановки выдачи кредитов российским банкам и передачи
технологий оборонным и нефтегазовым концернам.
На протяжении более трех лет в амбициозные проекты Роснефти и
Газпрома не текут больше ни деньги, ни ноу-хау Запада. Даже если цены на
нефть растут, компании остаются скованными, в то время как зарубежные
проекты-конкуренты, например, североамериканский фрекинг, продолжают
развиваться. Ключевая российская отрасль в стагнации.
Европейские дипломаты давно и настойчиво повторяют, что санкции — это
идея, которая сохраняет единство ЕС: как только первые страны ЕС
«выйдут из строя» и снова начнут без ограничений вести бизнес с Россией,
ЕС как игрок международной политики станет посмешищем. Так,
приверженность санкциям — при всем недовольстве экономического лобби —
стала европейской молитвой: мы сможем отменить их только тогда, когда
Россия снова передаст контроль над сепаратистскими территориями Донбасса
Украине.
Следуя логике холодной войны
Логика проста — так же проста, как и логика холодной войны: Германия
остается разделенной, пока стоит стена. Санкции стали идеологическим
институтом, новым железным занавесом.
И для противоположной стороны — тоже. Московские политики
восторгаются тем, как российские ответные меры, запрет на ввоз западного
продовольствия, подстегнули развитие отечественного сельского
хозяйства. Государственное телевидение характеризует санкции США и ЕС
как жалкие, но злонамеренные, как постоянное доказательство мелочной
враждебности Запада.
Но даже если российская дипломатия постоянно уверяет всех в том, что
она выступает за реализацию минских соглашений, Россия считает просто
немыслимым передачу Донецка и Луганска украинским «неонацистам».
Путинская Россия не отдаст Донбасс, а Запад будет продлевать свои
санкции. Вражда на низком, но стабильном уровне. Возможно, она
закончится только тогда, когда один из вражеских блоков рухнет — как
тогда, в ходе холодной войны.
