Новая американская администрация, фактически присоединившаяся к поиску мирного решения украинского конфликта, устами своего представителя Курта Волкера дала понять, что ее подход к событиям на Украине едва ли может быть согласован с позицией Москвы



За последние несколько дней стало очевидным то, что и так представлялось само собой разумеющимся, но детали все равно были важны. Новая американская администрация, фактически присоединившаяся к поиску мирного решения украинского конфликта, устами своего представителя Курта Волкера дала понять, что ее подход к событиям на Украине едва ли может быть согласован с позицией Москвы. Заявив о своей приверженности Минским соглашениям, американский посланец, несколькими тезисами дал понять, что он — а, соответственно, и Вашингтон — поддерживают только один из пунктов договоренностей. По словам Волкера, необходимо добиваться обеспечения безопасности жителей Украины. Один из предложенных им способов — вывод российских войск — казалось бы, делает невозможными дальнейшие контакты, поскольку Кремль отрицал, отрицает и будет отрицать участие военнослужащих России в боевых действиях в Донбассе и сам факт российской агрессии, по которому у Киева и Вашингтона, судя по всему нет разногласий.


Тем не менее, Волкер и Сурков не намерены сворачивать контакты и, даже более того, каждый из них дал состоявшейся между ними встрече вполне позитивную оценку. Что это может означать? Прежде всего то, что стороны сошлись в очень узкой точке и намерены добиваться не выполнения всех пунктов Минска, а лишь всего-навсего прекращения огня. Именно это и есть формула согласия, по которой будет выстраиваться переговорная конфигурация Нормандской четверки плюс Вашингтон.

Никто уже не тешит себя иллюзией, что Киев пойдет на то, чтобы предоставить ЛДНР или ОРДЛО, в его интерпретации, права политических автономий. Да по сути дела это никому уже не нужно. Согласие участвовать в мирных переговорах на условии выполнения Минских соглашений со стороны руководства народных республик с самого начала было чисто номинальным. Ни Донецк, ни Луганск не помышляли о возврате в административно-правовое поле Украины, но, будучи связаны с Москвой колоссальным объемом обязательств, оказались вынуждены играть в игру, которую вел Кремль. Поначалу казалось даже, что президент Порошенко может, перепрыгнуть через голову и, мобилизовав все свои политические ресурсы, провести через Раду политические решения в исполнение соглашений, однако эти иллюзии рассеялись очень быстро. Стало ясно, что он не намерен двигаться в предписанном направлении.

Минск стал играть роль механизма торможения, который позволяет каждый раз с различной степенью эффективности загонять на место вырвавшегося на волю тигра. Единственным его предназначением стало служить площадкой для договоренности о новом перемирии после очередного обострения на линии соприкосновения. Из политического договора он превратился в инструмент обуздания военного насилия. Собственно, благодаря наличию подобного средства сдерживания народные республики сумели решить за время действия соглашений множество внутренних проблем, связанных со строительством системы управления, задействованием правоохранительных структур, созданием боеспособных профессиональных вооруженных сил.

Именно это обстоятельство и не позволяло Москве «отвязаться» от Нормандского формата и потерявших в виду отсутствия у Киева политической воли к их исполнению минских договоренностей. Задачей номер один было «разжижение» военных действий, их дезактивация для того, чтобы дать возможность ЛДНР, пройдя через начальную партизанскую стадию, трансформироваться в полноценные административно-территориальные образования. Отчасти эта задача выполнена, однако ситуация ни мира не войны не может тянуться бесконечно. Три с лишним года обстрелов, локальных рывков по линии фронта, совершаемых украинскими подразделениями обескровили республики — прежде всего психологически — погрузив население в депрессивное состояние безысходности и отсутствия веры в окончание войны.

Необходимость выхода из этой, кажется, окончательно зацементировавшейся катастрофы для народных республик — никакой не секрет для Москвы. Именно поэтому Минск при помощи американцев будет перезагружаться только в одной своей локации, которую Курт Волкер именует безопасностью. Донецк, Луганск и Москва в первую очередь заинтересованы в том, чтобы найти реалистичные и действенные средства для поддержания режима прекращения огня. В этом же заинтересованы Берлин и Париж, так и не сумевшие за долгое время заставить своего украинского партнера хотя бы отчасти умерить свой воинственный пыл. Успех хотя бы по одному из пунктов соглашения, являющимся, помимо прочего, первым, а потому среди прочих, продемонстрирует, что подопытный не безнадежен и мирный процесс имеет позитивные перспективы.

Для Вашингтона, подключившегося к переговорам, Украина продолжает оставаться геополитическим козырем в сложных торгах с Россией, но война не принесла ожидаемых результатов. Москва не увязла в ней по уши, на что, видимо, делался расчет, российская агрессия из аксиомы превратилась в теорему, все более настоятельно требующую доказательств. Более того, благодаря Майдану Кремль сбросил ношу, которую тащил все двадцать с лишним лет после развала Союза — он перестал кормить Украину при помощи кредитов и дешевых энергоносителей, взяв под покровительство куда менее затратные народные республики. Бремя финансовой поддержки легло на поддержавшие революцию достоинства Европу и США.

Этот сомнительный и дорогостоящий подарок, похоже, поднадоел новым его владельцам и сейчас они совсем не против того, чтобы насилие на Украине, так и не подорвавшее российские позиции, было свернуто, поскольку уже нет усиливать пружину военной агрессии Киева. Скорее, ее следует зажать ограничителем, да так и оставить на неопределенное время до тех пор, пока кому-нибудь вновь не понадобится вновь запустить процесс.

Именно поэтому Волкер и Сурков встретятся снова, а участники Нормандского формата не прекратят контактировать. Никто не рассчитывает на то, что удастся прийти к политическому согласию относительно Украины, но решить чисто техническую проблему — сделать так, чтобы на линии соприкосновения замолчали пушки — в принципе возможно. На этом и будут сосредоточены усилия.