Все как обычно. После бури на мировой шахматной доске происходит перестановка фигур. Так было на протяжении всей истории. В 1870 году, когда разразился кризис перепроизводства, латиноамериканский регион был по-новому встроен в мировую экономику. Помимо того, своей прежней функции поставщика сырья, он еще должен был стать потребителем товаров. Затем, в течение XX века, вновь произошли некоторые экономические размежевания, в результате которых отношения континента с остальным миром вновь претерпели изменения.
Последней исторической фазой, несомненно, стал неолиберализм, который предполагает модель подчинения в области финансов, технологии и интеллектуальной собственности. Когда наступил XXI век, процессы перемен положили ему конец. Экономическая политика, проводимая неолиберальными правительствами, сыграла ключевую роль в новой геоэкономической проекции Латинской Америки. Хотя верно, что многие страны продолжали экспорт сырья, который приобрел иную форму, стал осуществляться в новых условиях суверенитета и с большей диверсификацией, в Китай, Индию, Россию. Появились новые интеграционные пространства. Сократилось число соглашений о свободной торговле. Значительно снизились двусторонние инвестиционные договоры и соглашения об аспектах прав на интеллектуальную собственность, связанных с торговлей. В финансовом плане были введены какие-то ограничения? Может быть, на спекулятивные механизмы? В любом случае, результаты оказались гораздо менее значительными, чем в других областях. Перемены проявились также и во внешнем мире. Латинская Америка в определенной степени вернула себе геоэкономическое пространство в мире. Северная Америка продолжает командовать, но в гораздо меньшей степени, чем раньше.
И тогда разразился финансовый кризис 2007-2008 годов, обозначивший крах господствующего геоэкономического порядка. Экономическая разруха длится уже почти десять лет. Мы вошли в период застоя, в котором реальная экономика несет большие потери. Замедление темпов экономического развития продлится долго. Потребление не восстанавливается. Цены на сырье значительно снизились. Производительность труда низкая. Увеличение денежной массы не приносит результатов, поскольку деньги не направляются на нужды экономической деятельности. Новые доллары и евро использовались лишь для оздоровления финансов, полностью оторванных от производственного инвестирования. Таким образом, мировая экономика не растет, норма прибыли — тоже, и единственное, что продолжает оставаться высокодоходным, это финансы. Господство финансового капитала распространяется повсюду. Мировой долг продолжает оставаться отличным способом получать деньги, не работая. Цифры пугают: мировая задолженность в 3,3 раза больше мирового ВВП. Сосредоточение капитала продолжается неслыханными темпами. Ведущие страны изыскивают новые способы для экспансии. Глобальные цепочки ценностей становятся все более размытыми.
И эти процессы не обходят Латинскую Америку стороной.
1. На континенте идут ускоренные процессы слияния и поглощения бизнеса. Крупные компании поглощают более мелкие. За 2017 год транснациональный рынок Латинской Америки вырос на 89,42%. Латиноамериканские транснациональные компании уже стали устоявшимся явлением, обуславливающим характер торгового оборота на континенте. Они стали главными факторами экономики тех стран, где развивают свою деятельность. Их интересы также распространяются и на внешние рынки. Транснациональный рынок набирает силу в самых разных уголках континента.
2. Не менее важным вопросом является деятельность средних компаний ведущих мировых стран. Кризис внутреннего спроса компенсируется выходом на внешние рынки. Средние компании из Европы и США ищут внешние рынки и стремятся закрепиться в латиноамериканских странах, чтобы обеспечить устойчивость бизнеса в глобальном масштабе. Это, несомненно, сказывается на местной экономике, поскольку вытесняет с рынка отечественную продукцию.
3. Балканизация представляет собой серьезную угрозу региональной экономической интеграции. По мере того, как ситуация осложняется, все стараются договориться с кем могут и как могут. С каждым разом отношения членов одного блока с зарубежными государствами все больше различаются, что ослабляет общий проект изнутри.
5. Если Южноамериканский общий рынок (MERCOSUR) объединится с Евросоюзом, это будет означать важное изменение в общемировом геоэкономическом порядке, поскольку речь идет о двух огромных пространствах. Им непросто будет быстро прийти к соглашению, несмотря на лоббирование вопроса со стороны крупных промышленных групп. Еще предстоит преодолеть немало трудностей, чтобы согласовать столь противоположные интересы. Все будет зависеть от того, насколько последовательным будет консервативный курс, взятый правительствами Аргентины и Бразилии.
6. Пока в ведущих мировых странах сохраняется столь низкая процентная ставка, финансовые потоки будут устремляться в Латинскую Америку благодаря высокой доходности по внешнему долгу. Иностранные инвестиции в Латинскую Америку сократились одновременно с ростом выпуска долговых обязательств. Фабрика внешнего долга работает активнее любой иной экономической деятельности.
7. По мере роста географической раздробленности мирового производства сокращаются возможности того, что региональные цепочки ценностей будут расти. Все большее значение приобретает прибавочная стоимость. Мнение латиноамериканских экономистов о том, что индустриализацию можно осуществить путем импортзамещения, необходимо привести в соответствие с новыми реалиями. В настоящее время важнее установить средние затраты, востребованные в мировом масштабе, чем произвести хороший конечный продукт, не обладая всеми необходимыми средствами.
Континент развивается не сам по себе, а вместе со всем остальным миром. Считать, что все происходящее не влечет за собой изменений во внешнем мире скорее свойственно классической замкнутой экономике, неспособной объяснить почти ничего из того, что с нами происходит.
Новая латиноамериканская экономическая политика должна внимательно учитывать происходящие ныне геоэкономические изменения.
