То, что эпидемия «коричневой чумы» вовсю расползается по Украине, давно стало «общим местом», очевидным всем вменяемым людям. Но можно ли это считать чем-то неожиданным, даже «феноменом», ведь тот же Евромайдан стоял под лозунгами движения в Европу, европейских ценностей, которые, особенно сегодня, казалось бы, диаметрально противоположны любой националистической, праворадикальной идеологии?

Еще в 2011 году  УНИАН под заголовком «Почему пророссийская позиция в Украине воспринимается как недемократическая?» поместил реплику своей журналистки Оксаны Охримчук.: «К сожалению, пророссийскость в наших условиях стала синонимом совковости, вчерашнему дню, антиевропейскости», задается вопросом: «Почему так произошло? Кто-то из читателей мне это объяснит?» и констатирует: «Собственно, украинскость в наших умах — это уже такой себе синоним к словам демократичность и «проевропейскость». Потому проукраинская позиция в нашем 46-миллионном микромире, как ее ни назови (мазепинская, петлюровская, бандеровская, хохляцкая либо буржуазно-националистическая, или совсем цинично — «голодоморская») — это позиция прогрессивная, демократичная...»

Иными словами, «украинство» и демократия — близнецы-братья, и на протяжении всей истории шли «поруч»? Не будем глубоко исследовать приверженность демократическим принципам Ивана Мазепы, остановимся на «демократизме» Бандеры и его соратников. Приведем цитату ближайшего соратника Бандеры Ярослава Стецько: «Cтою на позициях истребления жидов и целесообразности перенести на Украину немецкие методы экстерминации жидовства, исключая их ассимиляцию».

Примеры и доказательства того, что если многих украинских национал-демократов легонько «поскрести», то приставка «демократ» отпадет, можно приводить и приводить. Главное же и неоспоримое доказательство — реальная политика в языково-гуманитарной сфере, проводимая идейно окормляемой националистами властью на протяжении ВСЕХ ЛЕТ НЕЗАВИСИМОСТИ (я специально делаю акцент на «домайданных» временах).

Насколько вытеснение родного и привычного для большинства населения страны языка из всех сфер жизни, лишение права пользоваться им в общении с органами власти и получении образования, смотреть на нем фильмы в кинотеатре, читать аннотации к лекарствам соответствует нынешним европейским демократическим нормам и основополагающему принципу демократии, согласно которому государство для народа, а не наоборот.

Ведь именно обратный принцип лежит в основе тоталитарной и фашистской идеологии. А ведь нарушение основополагающих прав человека наши правители как раз и объясняют интересами «становления державы».

И что характерно, ни один из украинских «демократов» не возразил против насильственной украинизации, не сказал: «что мы творим, ведь даже благой цели нельзя добиваться порочными средствами». И Вячеслав Черновол, наверное, самый умеренный и «толерантный» деятель украинского национального движения, еще в 80-е, когда независимая Украина казалась фантастикой, выдвинувший идею ее федерального устройства, забыл о нем, когда независимость стала явью.

Суть этого «феномена» проста и понятна: волнует националистов лишь одно — «геть от Москвы», а уж под каким идеологическим соусом — вопрос тактики. Петлюра с Грушевским позиционировали себя как сторонники популярных социалистических идей, для Бандеры, Шухевича и Стецько была «актуальна» набравшая тогда силу идеология фашизма и нацизма, ну а нынешние национал-патриоты — поголовные демократы. Процитирую Ярослава Стецько:

«...Победа немецкого оружия позволит Вам (Адольфу Гитлеру. — Авт.) распространить строительство новой Европы и на ее восточную часть. Тем самым Вы дали возможность и украинскому народу принять активное участие в осуществлении этой великой идеи как полноправному, свободному члену семьи европейских народов, в своей суверенной Украинской державе» (newzz.in.ua).

Если убрать упоминания о победах немецкого оружия, цитата снова кажется взятой из выступлений сегодняшних украинских политиков. Главное — в «Европу», а уж какая будет эта «новая Европа» — нацистская или демократическая, «общечеловеческая», — вопрос второстепенный.

Если идеологическая доминанта современной Европы изменится на 180 градусов (а возможно всё, что не противоречит законам физики, и история дает тому немало примеров), неужели кто-то из нынешних украинских записных демократов скажет: «Нам с такой Европой не по пути»? Вряд ли... Скорее они не без удовольствия снимут демократическую маску и вернутся в естественную для себя идеологию агрессивного национализма.

Ведь «по-хорошему» милую их сердцу «украинскую Украину» построить не получается, слишком уж не повезло им с народом, который в большинстве своем к «украинской национальной идее» был достаточно равнодушен, чтобы не сказать больше. Движущей силой украинского «проекта» были не столько абстрактные интеллектуальные идеи, сколько вполне земное желание местной «элиты» избавиться от конкурентов из метрополии — в интеллектуально-культурной сфере и в таких жизненных вещах, как распределение и распил финансовых потоков.

Страх перед возможным «имперским» реваншем, усиливавшийся на фоне растущего разрыва в социально-экономическом развитии между Украиной и бывшим центром, заставлял все украинские власти за годы независимости окормлять и поддерживать в обществе националистические идеи и их носителей.

Собственно, стремление значительной части элиты ускорить и сделать необратимым курс «геть от Москвы» стало ключевой идеологической парадигмой Евромайдана (государственный переворот, направленный на свержение законного, демократически избранного президента, т.е. насильственные навязывание меньшинством своей воли большинству). И тут радикальные группировки оказались весьма кстати.

Создавались они и при поддержке из-за рубежа со стороны тех, для кого Украина – пешка в большой геополитической игре, направленной против России.  Общеизвестно, что кураторство над мало кому тогда известным Дмитрием Ярошем и активную подготовку боевиков его движения «Тризуб имени Степана Бандеры» (ставшим впоследствии «Правым сектором»), осуществлял известный близкими связями с заокеанской державой экс-глава СБУ Валентин Наливайченко.

Почему записные мировые «борцы за демократию» делали ставку на неонацистов, очевидно. Если в Москве поставленная задача ограничивалась тем, чтобы подвести местный «креаклиат» под милицейские дубинки, «а потом про этот случай раструбят по Би-би-си», как пророчески пел Владимир Высоцкий, то в Киеве цели были куда более серьезные – не разбегаться от правоохранителей, а наоборот, успешно штурмовать милицейские кордоны, захватывать здания, в общем – осуществлять силовой захват власти, как минимум, не допустить разгона антиправительственного «мероприятия».

Для этого нужны были крепкие, подготовленные, прошедшие «боевое слаживание» ребята и соответствующая идеологическая база. Идеи продвижения «европейских ценностей», таких, как права секс-меньшинств, явно не годились. А вот неонацизм как идейная основа банд «уличных бойцов», в которых никчемный недоросток (или, наоборот, переросток) может ощутить себя сверхчеловеком, «белокурой бестией», как говорится, в самый раз.

Причем дело не только в определенной романтической ауре нацизма, культе «сильной личности», национального и расового господства и превосходства, привлекающих молодых людей в неонацистские группировки. В самых широких кругах украинской «патриотической» общественности изначально было достаточно «лояльное» отношение к германскому нацизму и к личности Адольфа Гитлера, глубинные причины которого в сакральном «если бы мы проиграли войну (все-таки – мы!), то пили бы баварское пиво»

Ведь нацистская Германия вела борьбу против «главного врага» украинских националистов, их (националистов) всячески поддерживала, проводила украинизацию. Под эгидой Рейха действовали Бандера и Шухевич, а басни об их борьбе против гитлеровцев, так это, как понятно всем посвященным, – не более чем политическая фигура речи. Да и весь дискурс украинской национальной идеи изначально сводился не столько к подлинной независимости, сколько к поиску хозяина, под которым, как им казалось, им будет лучше, чем под «Москвой». Гитлер из всех исторических претендентов на эту роль подходит наиболее идеально.

Главное отличие украинских национал-радикалов от их европейских единомышленников в том, что они не являются и никогда не были «несистемными» маргиналами для действующей политической, экономической и культурной элиты, тем паче – этаким дискредитирующим элементом. Скорее они являлись и являются авангардом, озвучивающим и проталкивающим идеи, которые изначально кажутся дикими и уж точно «не европейскими», но со временем становящимися повседневной практикой, что особенно заметно в последнее время.

Поэтому радикалы, будучи едва ли не главными «творцами» победы Евромайдана (внешне, во всяком случае), отлично вписались в сформировавшуюся после него политическую систему (правда, их место было им сразу же четко указано показательной ликвидацией Сашка Билого). Главная её особенность в том, что между конкурирующими за власть и скудеющие ресурсы группировки нет даже формальных идеологических отличий, как было в домайданные времена.

И эта особенность вполне экстраполируется и на крайне правый фланг, где есть несколько более или менее крупных группировок, расклад по которым дал Войцех Михальски. Поэтому они легко подписали 16 марта «Национальный манифест» и задекларировали объединение усилий для построения национального украинского государства.

Но, судя по всему, за этим действом стоит не реальное объединение и даже не согласование общих целей, а политход, ведь сам факт объединения идеологически близких сил всегда воспринимается их приверженцами весьма положительно, и есть ожидание, что их теперь воспринимают не как некую «группировку», а часть грозной и набирающей очки политической силы, что создает эффект синергии, способствует росту влияния, популярности, притоку новых активных сторонников и спонсоров.

На самом деле они продолжают конкурировать так же, как и их спонсоры, от которых украинские реалии просто требуют иметь своё боевое крыло, функция которого – не только в активных действиях, но и в сдерживании «потенциального противника», который может задействовать как своих радикалов, так и, при наличии, государственный силовой ресурс.

Другое дело, что, в отличие от официальных силовиков, радикальным группировкам нельзя давать «закисать». Поэтому и происходят их постоянные вылазки, решающие государственные задачи – создание фона, на котором уклонение от выполнения Минских соглашений можно объяснять западным партнерам угрозой радикалов, а главное, действия радикалов служат целям запугивания противников режима, ограничения любой их активности, ведь радикалы могут себе позволить то, что официальным властям вроде бы не с руки.

Не секрет, что президент Порошенко весьма робеет перед любыми выходками радикалов, но, думаю, дело все-таки не в том, что он опасается спровоцировать их на бунт, который сметет нынешнюю власть. Скорее он опасается политической катастрофы, что открытый конфликт с радикалами ему не простят широкие слои патриотической общественности, ведь для них эти ребята – «свои», самые настоящие и искренние патриоты.

Тем не менее рейтинги радикальных партий относительно невелики. Причина, думаю, в том, что, во-первых, и действующая власть, по сути, выполняет политическую программу радикалов, только более умеренными темпами (хотя в последнее время она явно «добавила оборотов»), а главное, есть понимание, что Украину, руководимую откровенными нацистами, на Западе могут «не понять» и защищать её от «российской агрессии» западным странам будет куда сложнее.

Тем более это относится к гипотетической ситуации, в которой радикалы придут к власти в результате очередного государственного переворота. Ведь «любой Майдан, не санкционированный посольством США, является нелегитимным». Да и шансы на успех такого предприятия выглядят не столь высокими: официальные силовики всегда и везде сильно недолюбливают «силовиков» неформальных и ждут только команды «фас», дабы с удовольствием её исполнить.

Другой вопрос – насколько адекватно «фюреры» воспринимают ситуацию и понимают свои шансы, но, судя по их поведению за последние три года, «свое место» они знают вполне. Однако сложно сказать, сколько может продлиться ситуация неустойчивого равновесия, в котором государство «делится» монополией на насилие.

Нельзя исключать возможность того, что под влиянием катастрофического ухудшения экономической ситуации и людоедских реформ, разочарования в европейском выборе маятник резко качнется в сторону радикалов, которые по законам жанра обещают быстро и решительно, не заморачиваясь с формальностями, разобраться с внутренними врагами. И тех нынешних вождей, которые не рискнут воспользоваться шансом, чтобы выйти из статуса «подтанцовки», могут самих смести выдвинутые низами новые «сашки билые» или же произойдет объединение вокруг того из нынешних лидеров, который окажется наиболее решительным. И тогда действительно будет «весело».

Дмитрий Славский

Рейтинг публикации:

8

Ключевые теги: Кризис Украины
Комментарии (0) | Распечатать

Добавить новость в: