Как демография изменит соотношение сил европейских стран

Atlantico: Как перемены в демографии могли бы перечертить карту европейских сил?

Лоран Шалар: Напомним, что кресла в Европейском парламенте распределяются в зависимости от демографии стран-членов. В настоящий момент Германия, лидер по населению среди стран ЕС (82 миллиона человек), располагает 96 евродепутатами, тогда как у следующих за ней Франции (65 миллионов) и Италии (60,5 миллиона) имеется, соответственно, 74 и 73 кресла, а у Испании (46 миллионов) — 54. У маленьких стран вроде Люксембурга (550 тысяч) и Мальты (400 тысяч) имеется всего 6 мест.

Таким образом, будущие демографические изменения потенциально могут отразиться на числе представителей стран, если население ощутимо вырастет в одних и пойдет на спад в других.

Демографические прогнозы на 2050 год свидетельствуют о контрастных тенденциях в европейских странах. С одной стороны они говорят об ощутимом росте населения в ряде небольших государств вроде Ирландии, Швеции и Швейцарии, а также умеренном приросте в одной большой стране, Франции. В то же время в других крупных странах население пойдет вниз более (Германия и Италия) или менее ощутимым (Испания) образом.

Все это не сулит серьезных перемен в соотношении сил в Евросоюзе. Единственным исключением является Франция, чей демографический вес возрастет по отношению к другим большим государствам.

Как бы то ни было, к прогнозам следует относиться с осторожностью, поскольку миграционная переменная непредсказуема. Так, например, никто не предполагал миграционный бум в Германии за последние годы: в результате население страны выросло, хотя должно было бы уменьшиться без массовой иммиграции.

Эдуар Юссон: Карта представляет интерес, поскольку указывает на не соответствующие классическому противопоставлению контрасты. Так, например, на ней не видно контраста между традиционно протестантским севером Европы и унаследовавшим католические традиции югом континента. Раскол наблюдается между северо-западом Европы, куда относится и Франция, и зоной демографической депрессии. Зона демографической депрессии занимает большую часть карты, включая Россию, однако ось кризиса находится в Восточной Европе и проходит от бывшей Югославии до Украины. Сложно найти какой-то один фактор, который мог бы послужить объяснением. Доступ женщин к рынку труда и системе поддержки (инфраструктура приема маленьких детей, декретные отпуска и т.д.), безусловно, играет заметную роль и объясняет в том числе относительный динамизм скандинавских стран по сравнению с Германией и югом Европы. Отразились на ситуации и беды ХХ века: наследие бывшей советской империи и распад Югославии не могли не сказаться на демографии. В то же время большое число активных верующих не может объяснить контраст между Польшей (страна эмиграции) и Ирландией. Общая германская культура не отменяет контраста между ФРГ с одной стороны и Австрией и Швейцарией с другой. Отметим также динамизм смотрящей в сторону Атлантики Европы. В центре этой зоны расположена Великобритания.

В качестве второго этапа можно представить себе сценарий изменения еврозоны с возможностью мягкого отказа от единой валюты, если правила ее функционирования не получится реформировать. Разумеется, такой сценарий — политическая фантастика. Но если хорошо подумать, становится ясно, что Франция не только не обладает демографической политикой, но и не выстраивает стратегию на основании тенденций: если бы юг Европы избавился от ярма евро, его демография определенно пошла бы вверх. Политика сотрудничества с Германией и Россией в ответ на "Новый шелковый путь" Китая могла бы вернуть ряду восточноевропейских государств процветание и даже веру в будущее. Находящаяся у нас перед глазами карта отражает неизменную политическую обстановку. Улучшение демографической динамики в части депрессивной зоны может быть результатом новой организационной политики на континенте по принципу большей свободы (по контрасту с перекрывающей кислород машиной ЕС и лишь вызывающей тревогу НАТО).

Лоран Шалар: Прогнозы указывают на то, что демографический вес Франции в Европейском Союзе возрастет в ближайшие годы при условии, что она сохранит привлекательность для мигрантов. Тем не менее уверенности в этом нет, поскольку любое ухудшение ситуации в стране может сказаться на ее притягательности. Таким образом, к этим данным следует отнестись с осторожностью, тем более что сохранение более высокой рождаемости, чем у наших европейских соседей не гарантировано, если судить по нынешней тенденции к снижению.

Последствием увеличения демографического веса в политическом и геополитическом плане может быть изменение равновесия в дуэте Франции и Германии: Париж сможет активнее продвигать свою точку зрения среди европейских соседей, чего нет сегодня. Касательно экономики, если учесть, что разница в производительности на жителя между Францией и Германией невелика, в теории французский ВВП должен приблизиться к немецкому, что даст Парижу больше влияния в утверждении благоприятных для него экономических решений. Сегодня балом тут правит Германия.

— Кто мог бы в такой ситуации потерять влияние?

Лоран Шалар: В условиях изменения равновесия между Францией и Германией увеличение веса Парижа автоматически ведет за собой уменьшение веса Берлина. По факту, демография является главной ахиллесовой пятой Германии, в связи с чем упоминаемая некоторыми угроза немецкой гегемонии явно преувеличена. У нее просто нет людских ресурсов для достижения приписываемых ей амбиций. Демография — это, наверное, главная проблема, которую стране предстоит решить в ближайшие десятилетия. Причем у нее не получится постоянно использовать для этого миграцию, которую ей становится все тяжелее "усвоить".

Что касается других европейских стран, больше всего в демографическом плане теряет Восточная Европа: это связано с серьезным миграционным дефицитом в отношениях с Западной Европой и низкой рождаемостью. В результате и так не очень большой политический вес этих стран (в связи с маленьким населением) может еще сильнее уменьшиться, тем более что им нечем похвастаться в экономическом плане. Поэтому они сейчас заинтересованы в том, чтобы максимально воспользоваться европейской помощью, пока ситуация не изменилась.

Эдуар Юссон: При таком демографическом прогнозе больше всех теряет Германия, чья экономическая мощь будет подорвана демографическим упадком. В любом случае власти страны сделали так, что страна постепенно поглотила несколько волн мигрантов: немцы из ГДР и Советского Союза в начале 1990-х годов, беженцы после войн в Югославии в конце 1990-х, мигранты с юга Европы после кризиса 2008 года, беженцы с Ближнего Востока и Африки за последние два года. Это стратегия в духе Римской империи. Она позволяет сохранить политическое влияние, но ведет к упадку в плане экономического динамизма и инноваций. Сейчас Германия находится в самом центре зоны демографической депрессии. Главный вывод из этой карты выглядит следующим образом: Центральная Европа, традиционная сфера влияния Германии, переживает глубокий демографический спад. Исключение представляют собой лишь Австрия и Швейцария: там традиционно ищут другой способ быть немцем. Германия могла бы опереться на относительный демографический динамизм Франции, но ее экономика парализована системой евро. Кроме того, Германия отрезает себя от возрождающейся динамики Великобритании, поскольку просто не может вообразить себе "умеренный Брексит". Таким образом, политика Германии не соответствует ее демографии. Все должно было бы подталкивать ее к повышению динамики ее непосредственного окружения, однако она поступает с точностью до наоборот: она развалила Югославию в 1990-х годах и поссорилась с Россией, внеся немалый вклад в украинский раскол. Лежащая у нас перед глазами карта позволяет предположить, что уже через поколение британская экономика обойдет немецкую.