Резюме:В Брюсселе прошел совет министров обороны стран — членов НАТО, в котором принял участие новый глава Пентагона Джеймс Мэттис.

— Какие выводы стоит сделать России по итогам заседания Совета НАТО на уровне министров обороны?

— Можно сделать два вывода. Первый. США достаточно жестко обусловили дальнейшую поддержку НАТО увеличением финансовых вкладов союзников, и выход на норматив в 2 процента будет более крутым, чем предполагалось. Как можно понять из заявлений руководителей альянса, речь идет и о принятии национальных планов (по выходу на эти рубежи.— "О"), которые могут быть рассмотрены в ходе саммита НАТО 25 мая.

Второй. Встреча ознаменовалась новыми решениями в отношении юго-восточного сегмента. На базе румынской бригады будет создана многонациональная группировка. Восемь стран объявили, что готовы войти в штаб бригадного уровня, пять стран предоставят дополнительные элементы поддержки этой бригады — воздушные и наземные. В том же ряду — решение усилить присутствие ВМФ НАТО в Черном море. Это еще один шаг по усилению напряженности в регионах, затрагивающих жизненные интересы РФ.

Разумеется, будут приняты все необходимые меры, чтобы интересы России в регионе были должным образом обеспечены. Если делать политические выводы, НАТО продолжает курс на усиление восточного фланга и пытается навязать нам конфронтационную повестку дня, в то время как реальные потребности требуют объединения усилия в борьбе с новыми угрозами. Без позитивной повестки будет трудно искать какие-то точки соприкосновения.

— Что, по-вашему, меняет бюджетная дискуссия, начавшаяся на этой сессии, и в целом жесткая позиция новой администрации США?

— Тезис о слабости НАТО и, собственно, требование об увеличении военных расходов до 2 процентов — часть мифологизации угрозы со стороны России. Но цифры говорят за себя. Суммарно военные расходы европейских стран — членов НАТО, составляют 250 млрд евро. Это больше, чем совокупный военный бюджет России и Китая.

Если посмотреть на реальные потребности в области безопасности, этого, конечно, более чем достаточно. Опасность в том, что увеличить предполагается не только расходы, но и закупки вооружений, причем существенно. Если эти планы будут реализовываться, мы можем оказаться в ситуации холодной войны, когда само военное планирование, заточенное на противодействие большому противнику, будет генерировать и соответствующую политику. В этом опасность попадания в порочный круг, из которого трудно выбраться. По сути, вся история холодной войны — история того, как военное планирование и политика, взаимно влияя друг на друга, привели к ситуации, когда цена такого мира в холодной войне оказалась неподъемной ни для кого.

В любом случае, мы не можем не реагировать на негативные изменения в военном построении альянса. Очевидно, что это надолго. Речь ведь не только о ротации четырех батальонных групп (в Польше и странах Балтии.— "О"), о ротациях американской бригады в Восточной Европе. Предпринимаются усилия по совершенствованию военной инфраструктуры, повышению емкости аэродромов, созданию дополнительных штабов — все это, конечно, создает угрозы РФ.

Я все-таки исхожу из того, что рано или поздно государства Европы поймут, где реально интересы их безопасности. Лучшая гарантия безопасности — это, разумеется, нормальные, здоровые отношения с РФ. Если говорить о распределении ресурсов, то, учитывая информацию, которая поступает из различных связанных с НАТО источников, многие считают, что нужно думать не о закупке F-35 или танков, а об усилении правоохранительных структур и информационных систем, которые позволят улучшить обмен данными. Проблема мигрантов требует финансовых затрат, это же очевидно. Полагаю, это будет одним из факторов, который повлияет на дискуссии если не в НАТО, то в западном сообществе в целом...

— Генерал Мэттис достаточно жестко сказал, что на военном уровне нет сотрудничества с Россией, сохраняется только политическое. В чем тогда смысл встречи начальников генштабов РФ и США в Баку?

— Смысл таких встреч всегда есть. США и Россия несут особую ответственность за поддержание глобального мира и стабильности. Кроме того, у России и США, как и у многих других стран, есть общие интересы, и по целому ряду досье в очень непростых условиях нам удавалось добиваться серьезных результатов. Если говорить о двусторонних отношениях, это договор о СНВ и такая тяжелая проблема, как иранское ядерное досье, которая тоже была решена путем многостороннего сотрудничества. Было достигнуто продвижение и в создании рамок для политического урегулирования в Сирии: Международная группа содействия урегулированию в Сирии — продукт российско-американского сотрудничества. Поэтому если исходить из того, что говорят представители новой администрации о готовности искать точки соприкосновения с Россией в борьбе с терроризмом и другими новыми вызовами, определенные шансы выйти на конкретные схемы взаимодействия присутствуют. И в этом смысле значения контактов на таком высоком уровне умалять никак нельзя.

— Как были восприняты слова президента США Трампа о том, что альянс устарел? Это может подтолкнуть к собственно европейским оборонным инициативам?

— На первом этапе очень болезненно. Сейчас НАТО пытается найти какую-то новую точку опоры. Мне кажется, среди европейцев укоренилось понимание, что надо больше платить и найти способы увеличить вклад в борьбу с терроризмом, принимая во внимание то, как ее понимают в США.

Что дальше? Мы знаем, что период оформления конкретных позиций любой новой администрации США занимает иногда достаточно продолжительное время: по ряду вопросов стратегический обзор проходил в течение полугода. Видимо, конкретизация курса по каждому досье в области безопасности потребует дополнительного времени. Не случайно Мэттис говорил, что приехал сюда послушать, хотя вроде изнутри знает НАТО: был командующим трансформацией...

— На пресс-конференциях было много вопросов от голландцев, испанцев. Мол, как же так: у нас выборы на носу, а вы 2 процента... Для французов в разгар президентской кампании рост военных расходов на эти 2 процента тоже вряд ли подарок. Хотя они к планке поближе...

— В Европе две страны способны вести операции на удалении — Великобритания и Франция, остальные в этом отношении не сильно состоятельны. Другое дело, что мы им упростили задачу. Благодаря российским усилиям тех гор оружия, которые были в центре Европы, больше нет, нет самой схемы противостояния.

Не хочу сказать, что это обидно, но парадокс в том, что сейчас, по сути, под вопросом все те усилия, которые прилагались, чтобы избавиться от материального наследия холодной войны. Когда на смену безопасности с позиции силы (то есть создается силовой потенциал, в ответ контрсиловой, на него снова контрсиловой и т.д.) пришло понимание, что роль инструмента безопасности может играть контроль над вооружениями как таковой, учет законных интересов безопасности друг друга. НАТО сейчас от этого отказывается и вновь переходит на силовые схемы обеспечения безопасности. Это как сороконожка, представляете, что будет стоить ей потом развернуться в другую сторону?

Беседовал Дмитрий Сабов

Огонёк