Иногда нужно не мирные хороводы водить вокруг памятника Ленину, и не палаточные городки бдительно охранять. А защищать администрацию и захватывать аэропорт-"телефон"-"телеграф". Создавать ополчение. Вооружаться - да хоть просто дубинками, как это было вначале на Донбассе.

Крым ушёл домой. Донецк и Луганск на очереди. Остальные находятся там, где заслужили. Те, кто просто стояли и ждали, когда придут русские войска и всё за них сделают, те будут ждать ещё очень и очень долго. Несколько поколений.

http://lgz.ru/article/-7-6587-...

__________________________________________________

Как штурмовали аэропорт Симферополя

С чего начиналось воссоединение Крыма с Россией

В первые дни «крымской весны» особую значимость приобрела защита полу­острова от возможной карательной экспедиции новой украинской власти. Ключевым фактором оказался контроль над симферопольским аэропортом. Каждый день здесь мог высадиться украинский десант. О тех событиях рассказывает командир 4-й роты крымского ополчения Армен Мартоян, больше известный в Крыму под позывным Самвел.

– Как вам удалось организовать отряд самообороны?

– Ополчение в Крыму было создано 23 февраля 2014 года. Дней за десять до этого я оказался возле памятника Ленину, увидел, что там собрался народ, обсуждают слухи, будто меджлисовцы хотят снести памятник. В Киеве к тому времени уже происходили события на майдане, напряжение витало в воздухе, многие, и я в том числе, опасались, что конфликт перекинется в Крым. История с возможным сносом сильно задела: «Как и тут хотят?» Позвонил друзьям, решили собраться, поставили палатки прямо на газоне возле Ленина, начали запись добровольцев. Те, кто не мог оставаться на дежурство, оставляли свои координаты, чтобы в случае обострения оперативно прибыть. Так набралось около двухсот человек.

Через пару дней с другой стороны памятника поставили палатки коммунисты. А вечером 22 февраля пришли гонцы от Аксёнова: «Давайте объединимся и будем действовать совместно». Уже на следующий день общим строем пришли под здание Верховного совета Крыма, и там началась массовая запись в ополчение, куда влился и наш отряд.

– Сколько человек было в вашем отряде и чем они были вооружены?

– Первоначально было около трёхсот человек. Из вооружения – только черенки от лопат, потом заказали стальные щиты и бронежилеты. К 25 числу было сформировано 11 рот, а под конец событий собралось 16 рот. Это не считая региональных формирований.

26 февраля 2014 года под Верховным советом Крыма начались столкновения. Я держал коридор между нашей частью собравшихся и меджлисовцами. Надо сказать, что первые три ряда у татар были совершенно адекватные молодые люди. Мы их уже узнавали в лицо, даже передавали друг другу попить. Но за третьим рядом оказалось несколько следующих рядов, которые сознательно толкали впередистоящих на столкновения. Это были засланные казачки из «Правого сектора» – подготовленные чёртики со своими инструкторами и старшими.

Когда нас натолкнули друг на друга, меня так зажали, что я думал: всё, конец – дышать нечем. Краем глаза вижу: те задние три ряда «Правого сектора» превратились в три колонны, положили друг другу руки на плечи и обошли наш строй. Двинулись туда, где стояли женщины, старики, и начали атаковать оттуда. У каждого из них газовые баллончики, и они начали толпу травить газом, бросать под ноги пакеты с порошком, который добавляют при производстве люминесцентных ламп, от которого люди задыхались. Началась давка, паника. В результате этих событий погибло два человека.

– Почему именно вы поехали защищать аэропорт?

– 26 февраля вечером мы собрались в моём кафе. Все были крайне разочарованы нашими действиями возле Верховного совета. Мы понимали, что с той стороны идёт накрутка, нагнетание враждебности у татар. 27 числа мы снова всем ополчением выстроились возле здания Верховного совета. Стояли и ждали решения сессии о назначении референдума, обеспечивали охрану, чтобы никто не ворвался внутрь и не сорвал заседание. Ну, и дождались – вышел Аксёнов и сообщил, что депутаты приняли решение о проведении референдума. Все обрадовались, и с этого момента с нашей стороны начались реальные действия.

Первым делом, говорит Аксёнов, надо перекрыть вокзал, дороги. Спрашивает: «Кто пойдёт на аэропорт?» Все понимали, что это охраняемая территория, там вооружённые милиция и СБУ. Я вызвался. «Хорошо, – говорит, – вот тебе три автобуса, бери людей. Знаешь, что делать?» Я: «Ну, приблизительно. Поставьте задачу». – «Надо перекрыть взлётную полосу, чтобы украинские военные самолёты там не приземлились».

– Как вы организовали захват аэропорта?

– Человек 120–140 поехали со мной. Сделали «коктейли Молотова», загрузили бочки, шины, деревянные поддоны. Я придумал некоторые хитрые штуки. В один грузовик посадил тех, у которых было легальное, зарегистрированное оружие, типа охотничьих ружей. Вы, говорю, для отвлечения. Если какая-то ситуация, стреляете в воздух, отвлекаете, притягиваете к себе, отходите, а мы при любом раскладе должны захватить взлётку.

Приехали. Стали возле терминала, выгружаем бочки, шины, аккуратно складируем. Подходит милиция: «А это что?» – «Да ничего. Сейчас будем грузить в самолёт». – «Какой самолет?..» В общем, беседуем, тянем время и выгружаемся. Смотрю – их всё больше и больше становится. Я даю команду ещё одной группе зайти в другой терминал – шумно, агрессивно, будто они прорываются на лётное поле. И почти все силовики срываются и бегут туда. А мы ломаем забор и с этими бочками, шинами бежим на поле, больше километра по пашне – чуть инфаркт не хватил... Короче, поставили бочки, шины, дрова какие-то, облили горючим из бутылок. Но поджигать пока не стали. Было понятно: в Киев уже сообщили, что взлётная полоса заблокирована.

Построились по шесть в колонну, идём обратно. Нас встречают автоматчики. Обстановка накалена до предела, в руках только черенки, но никто из моих не сделал ни шагу назад. Думаю, сейчас начнут палить. Вдруг слышу гул машин, едут военные КамАЗы. Начали выгружаться, солдаты в полной экипировке, тихо-мирно становятся по периметру. Одного из своих послал разузнать, кто такие. Возвращается: «Командир, это русские!» Мы плакали и аплодировали…

– Вы понимали, что рискуете свободой, а то и жизнью? Семью не было жалко?

– Ну, конечно, понимал. Жене в январе сделали операцию, она только выписалась из больницы, ей был нужен покой. Она, мама, трое детей сначала не знали, что я вхожу в ополчение. А потом дочка по телевизору увидела, как я показываю новичкам сборку-разборку автомата: «Папа, ты там?» «Да нет, – говорю, – наверное, кто-то похожий». – «Да как! Это же твоя куртка!..»

За мной сле­жка была, поэтому в школе, где сын учится, в его классе на задней парте сидел ополченец – следил, чтобы ребёнка моего не украли. Дочери вообще не выходили из дома. Позже семью пришлось спрятать...

– Чем вы руководствовались, принимая такое рискованное решение?

– В первую очередь это было чувство долга перед памятью предков. Мой дед воевал здесь, в Керчи, в 89-й Таманской дивизии. Был дважды ранен. А я всё-таки советский офицер. И чтобы здесь развевались флаги Бандеры, «Правого сектора»?.. Нет, ребята... Мы люди мирные, но можем и разозлиться, и воинственность проявить.

(Беседовал Константин Кеворкян)

Рейтинг публикации:

6

Комментарии (0) | Распечатать

Добавить новость в: