Aftenposten: ни один из предшествующих турецких лидеров не покинул свой пост демократическим путем
Саммит
ЕС в Брюсселе изначально не сулил Турции ничего хорошего. Это было
очевидным уже после того, как Европарламент на пленарной сессии в
Страсбурге 24 ноября одобрил резолюцию, призывающую к приостановке
переговоров о вступлении Турции в унию. Потом канцлер Германии Ангела
Меркель, определяя приоритетные темы саммита, выстроила их в любопытной
последовательности: партнерство с африканскими странами в борьбе с
миграцией, охрана границ, соглашение ЕС-Турция, новые предложения
Еврокомиссии по миграционному законодательству, совместная работа в
вопросах обороны.
В
этой связи председательствующая в Евросоюзе Словакия по итогам заседания
Совета ЕС по общим вопросам сообщила, что «сообщество не планирует
открывать новые главы переговорного досье о вступлении Турции в
Евросоюз». На поверхности лежит негативная реакция Брюсселя на события,
последовавшие в Турции после попытки государственного переворота 15
июля, что дало повод Анкаре встать на путь репрессий против реальных и
мнимых политических противников. Но и раньше ЕС выставлял перед Турцией
досье из 35 глав-условий о вступлении в унию, переговоры по которым —
начавшиеся в 2005 году — велись только по 16 позициям. При этом они под
разными предлогами зачастую прерывались.
Для
Анкары это был чрезвычайно чувствительный вопрос, прежде всего, в
геополитическом смысле. Когда в Северной Африке и на Ближнем Востоке
началась так называемая «арабская весна», она позиционировала себя
«единственной демократией западного типа в исламском мире». Однако
Европа лишала ее такого идеологического плацдарма, имплицитная модель
отношений между Турцией и ЕС стала разваливаться. Брюссель понимал, что
пришедшие к власти в Анкаре амбициозные политики вряд ли будут готовы
передать ему часть национального суверенитета, вести игру по европейским
планам, и усматривал выгоду Анкары в чем-то ином. Тем более, что
правящая партия «Справедливость и развитие» стала отказываться от
идеологии кемализма, раскалывать общество, переводя политический ислам в
«гражданское состояние».
Известный
французский востоковед Александр дель Валль по этому поводу предупредил
Запад «не допускать стратегических ошибок, идя на «противоестественные
контрцивилизационные альянсы», поскольку «терроризм лишь видимая часть
исламистского айсберга, дрейфующего в сторону «разрушения или ослабления
традиционной европейской идентичности». Так в Европе воспринимался
неоосманизм Турции — как в идейном смысле, так и в вариантах
практической реализации. Именно с этих позиций в Брюсселе оценивают
последствия июльского путча (выступление кемалистов против исламистов и
репрессии вторых против первых), а также то, что президент Турции Реджеп
Тайип Эрдоган стал грозить ЕС расторгнуть миграционное соглашение
(«если беженцы пройдут, они наводнят и захватят Европу»). По мнению
европейских экспертов, это «напоминает орудие войны в проекте
исламизации Европы». По этой же причине Брюссель стал воздерживаться и
от введения безвизового режима для граждан Турции.
Анкара
по сути оказывается в «точке невозврата», так как выполнение
предъявляемых Брюсселем требований приведет к трансформации существующей
общественно-политической системы. Остальное можно относить к приемам
политико-технологического свойства, вплоть до того, что Брюссель вместо
обещанных Турции 6 млрд евро на сдерживание потока мигрантов выплатил
только два. Правда, 27 членов Совета Европы, кроме Австрии, выступают за
«углубление сотрудничества между Евросоюзом и Турцией в ключевых сферах
общих интересов, в том числе миграции, борьбы против терроризма,
энергетики, экономики и торговли». Но это больше похоже на стремление
по-прежнему держать Анкару на «длинном поводке». Турция, конечно, нервно
реагирует на происходящее. Как не крути, но граждане этой страны в двух
поколениях жили с мечтами «стать Европой».
Эрдоган
в свою очередь пообещал вынести на референдум вопрос членства в ЕС. А
после саммита Евросоюза он заявил, что «ЕС не являются единственной
надеждой Анкары», которая имеет альтернативный сценарий действий — планы
B и C, содержание которых пока не открывается, а если и откроется, то
после выработки Анкарой соответствующей концепции и аргументов,
интерпретирующих ситуацию. Скорее всего, это будет связано с понятием
«перехода», появлением нового реформистского проекта, чем с «ломкой»
отношений с Западом хотя бы потому, что Турция вернулась в
военно-политическую игру в регионе, ведет свою партию, не отказывается
ни от одной из своих региональных амбиций в Ираке и Сирии и играет
одновременно на членстве в НАТО.
При
этом президент Турции говорит о развороте на Восток и присоединении к
Шанхайской организации сотрудничества. Брюссель обещает Анкаре провести в
начале будущего года саммит ЕС-Турция, намекая одновременно, что в
настоящий момент у Турции «непростая ситуация», а норвежское издание
Aftenposten, «вдруг» вспомнило, что «ни один из предшествующих турецких
лидеров того же уровня, что и Эрдоган, не покинул свой пост
демократическим путем». Что бы это значило?
Станислав Тарасов
Источник: regnum.ru
Источник: geo-politica.info.
Рейтинг публикации:
|
