Украина в НАТО – приобретение или головная боль для Запада?

Резюме:Украина часто заявляет, что хочет быть мостом между Россией и Западом. Проблема в том, что исторический опыт показывает: в нашей части света мосты либо сжигают либо берут штурмом.

Украина часто заявляет, что хочет быть мостом между Россией и Западом. Проблема в том, что исторический опыт показывает: в нашей части света мосты либо сжигают либо берут штурмом.

По мере развития украинского кризиса и в Киеве, и в западных столицах все более явственно встает вопрос о том, какой может быть стратегическая идентичность Украины после его завершения. Несомненно, территория этой страны имеет ключевое значение для военного и политического баланса сил в масштабе целого континента. Согласно известному выражению Збигнева Бжезинского, Украина является «геополитическим стержнем» и от того, к какому из блоков она примкнет, во многом зависит равновесие между Россией и НАТО а также внутренняя структура и потенциал второго. И чем дольше продолжается напряжение между Киевом и Москвой, тем, с точки зрения украинского истеблишмента и значительной части населения, привлекательнее выглядит перспектива сближения страны с НАТО вплоть до вступления в альянс. Этот вопрос интенсивно обсуждается как внутри властных кабинетов так и среди широких масс общества.

Но, как известно, для танго нужны двое, и поэтому, абстрагируясь от внутриукраинской дискуссии (а также от российской реакции на нее), стоит задать вопрос, как к возможному членству Киева относятся внутри самого НАТО – вопрос непраздный так как для сближения (не говоря уже о формальном вступлении) требуется консенсус всех стран – членов.

Отношение к Украине в странах НАТО неоднозначное, что интересно, оно не зависит от национальности, географического положения, исторического опыта, партийной принадлежности и идеологической ориентации. Во всех странах в разном соотношении встречаются политики, готовые рассматривать предоставление Украине ПДЧ на ближайшем саммите, как и те, кто откровенно высказывают мнение, что сближение с Украиной не только технически невозможно, но политически нецелесообразно и стратегически вредно.

К примеру, Польша и Венгрия, которые по историческому опыту последних семидесяти лет чуть ли не близнецы, сильно расходятся по вопросу оптимального устройства восточного фланга НАТО, роли восточной границы альянса («жесткая» или «мягкая» граница, т.е. изоляция стран постсоветского пространства или наоборот, их притягивание) и желаемой модели отношений НАТО с Украиной. Среди немецких социалистов или французских консерваторов есть как энтузиасты, так и скептики расширения на Восток. Даже внутри американской политической элиты, традиционно подозреваемой в стремлении сделать военный блок глобальным и превратить его в инструмент продвижения интересов США в Восточной Европе, встречаются прямо противоположные мнения.

Основной тезис данной статьи: внутри НАТО отношение к Украине и ее возможному членству в альянсе не является автономным фактором принятия решений. Это производная отношения тех или иных политиков к самой НАТО, роли этой организации в обеспечении национальных интересов страны. Другими словами: независимо от риторики и аргументации «за» или «против», в Вашингтоне, Берлине, Варшаве вопрос сближения (с разным пониманием его конечной цели вплоть до полноправного членства) с Украиной рассматривается, во-первых, с точки зрения интересов самого государства, во-вторых, с точки зрения собственного видения целей и задач блока. Постараюсь представить обобщенные позиции разных групп внутри НАТО, исходя из их отношения к роли самой организации.

Сегодня можно идентифицировать три основные группы политиков, между ними существует равновесие, что отражается как в тональности обсуждений (публичных и кулуарных) украинского вопроса, а также в отсутствии консенсуса в области отношения к проблеме сближения с Украиной.

Первая группа – идеалисты-атлантисты. С их точки зрения, существование НАТО как юридического и институционального оформления союза Европы и Северной Америки – ценность сама по себе и самоцель. Идейные корни этой группы уходят во времена формирования НАТО после трагедии двух мировых войн – организация видится в качестве наилучшего инструмента продвижения основных целей западной цивилизации (демократия, права человека, мирное сосуществование), которые недостижимы для каждой страны по отдельности. По их убеждениям, демократии не воюют друг с другом и существование НАТО нужно как намордник национализма, шовинизма и экспансионизма. Его наличие дисциплинирует политические элиты стран-членов и нейтрализует потенциальные вспышки опасных тенденций. С их точки зрения, НАТО должна существовать, потому, как только она исчезнет, Европа вернется к игре с нулевой суммой – боясь за собственную безопасность, страны начнут попытки самостоятельно ее обеспечивать без оглядки на других, а то за их счет.

Следуя такой логике, НАТО решает не только сугубо внешние, но и внутренние проблемы стран-членов. Предоставляя гарантии безопасности, блок снижает беспокойство населения и сводит к маргинальным экстремистские компоненты политических элит, оберегает от безответственного популизма и агрессивного национализма. Используя экономическую терминологию, НАТО обеспечивает общественные блага в виде безопасности от внешних угроз, мира между странами-членами и стабильности внутри их. Чем больше стран-членов, тем больше эффект масштаба. Следовательно, с точки зрения атлантических идеалистов, сближение НАТО и Украины – логическое продолжение процесса расширения зоны мира и благополучия в Европе. Успешная интеграция бывших стран соцлагеря является практически доказанным доводом в пользу того, что зоне демократии и свободного рынка нет пределов. По этой логике, членство Украины в НАТО – не цель, а средств воплощения в жизнь более общих, универсальных ценностей и определенной модели развития.

Вторая группа – национал-реалисты. Они считают, что наднациональные структуры в виде НАТО или ЕС не могут и не должны существовать сами по себе или иметь автономные от стран-членов интересы или политику. Для этих людей, курс НАТО является суммой интересов стран-членов, разделенной на существующие между ними противоречия. И количество членов, и глубина интеграции (пропорция суверенных полномочий, переданных общим наднациональным органам, и полномочий, зарезервированных для национальных правительств и парламентов) – задачи, структура и динамика действии Альянса составляют компромисс между интересами разных государств. С их точки зрения НАТО – функциональный союз, инструмент реализации тех и только тех задач, которые невозможно выполнить в одиночку, поэтому сама институциональная и правовая структура, географические рамки действия должны быть строго ограничены, и каждый раз согласованы на основе консенсуса. Другими словами: у НАТО нет ни «ценностей», ни отдельной «политики», а сама организация вместе с генсеком является всего лишь техническим персоналом (и ни в коей мере политиками имеющими право на собственные решения).

Согласно этой точке зрения, у НАТО нет «ценностей» а ее деятельность должна быть основана только на интересах. Поскольку никакая «цивилизационная миссия» не существует, а свободный рынок, демократия и права человека являются внутренней проблемой отдельно взятых стран, состояние отношений НАТО с Украиной должно отражать интересы стран Союза, если они не противоречат интересам любого из них. Исходя из этой позиции, для сохранения интегральности и оперативности НАТО необходимо воздерживаться от идеологически мотивированного миссионерства на постсоветском пространстве, которое создает больше новых проблем чем решает старых.

Если Украина хочет стать членом НАТО, она имеет на это полное право, но только если ее принятие в альянс обещает конкретные стратегические бонусы и лишены каких-либо рисков и обязательств, не оправданных интересами. Если идеалисты считают, что само членство в НАТО решит проблемы Украины, то реалисты строго придерживаются позиции: страны с проблемами являются, используя банковскую терминологию, токсичными активами: они как «плохие кредиты», позволяют отчитаться о «наращивании участия» на рынке безопасности в краткосрочной перспективе, но со временем снижают авторитет кредитора, и, что еще важнее, требуют от остальных клиентов компенсации затрат на «проблемные активы» снижая их прибыль от участья в сделке.

Третья группа – выразители взглядов, которые можно определить как европейский автономизм, причем с четким разделением на европейцев-прометейцев и европейцев-охранителей.

Осью мышления евро-автономистов о НАТО является констатация того факта, что интересы всего союза и особенно его европейской компоненты разошлись с национальными приоритетами Соединенных Штатов и уже несовместимы с глобальной американской повесткой. Другими словами, в силу исторически сложившейся диспропорции потенциалов (не только военного, но также экономического и финансового) между США и Евросоюзом, внутри НАТО углубляется диссонанс между заявленными целями и практикой действий Альянса – в силу своих преимуществ, США склонны подменять цели и интересы союза своими собственными, заставляя остальных членов участвовать в инициативах, цель которых для них либо не очень понятна, либо вообще вредна. Сторонники автономизации Европы – это не обязательно представители европейских государств, влиятельные сторонники такого мышления есть в рядах Республиканской партии, а самым ярким примером является Дональд Трамп со своим дискурсом о стратегических «халявщиках» и восприятии НАТО как тормоза распространению американского влияния.

Европейские прометейцы убеждены, что западная система безопасности (в виде реформированного НАТО или вооруженного ЕС) должна продолжать расширение на Восток и в этом контексте считают стратегическую зависимость от США тормозом собственной повестки безопасности. С их точки зрения, обеспечение территориальной целостности и нерушимости границ стран постсоветского пространства – необходимое условие обеспечения собственной безопасности. если не «замкнуть» восточный фланг, безопасность всего альянса будет перманентно под сомнением. А поскольку, с их точки зрения, ситуация на Украине не влияет на безопасность Соединенных Штатов и политика Вашингтона к этой стране является разменной монетой в игре за более приоритетные интересы, включение Киева в западную систему возможно только на основе действии стран, для которых украинский кризис является непосредственной угрозой, то есть европейских.

К примеру, с точки зрения Польши, глобальные интересы Америки мешают сближению Украины с Европой. Поскольку для США безопасность Восточного фланга ЕС и тем более Украины имеет второстепенное значение по отношению к проблемам глобального характера, любое предложение России в этой сфере способно свести на нет все инициативы по привлечению американского внимания и присутствия к региональным проблемам. Стоит обратит внимание, что и покойный Лех Качинский, и его брат Ярослав активно поддерживали любые инициативы создания автономного от США военного потенциала в рамках ЕС и сегодня сильно огорчены попытками маргинализации страны в процессе формирования европейской армии. Прометейцы (конечно в рамках диктуемой реализмом политкорректности по отношению к Вашингтону, поскольку на сегодняшний момент, по Леониду Кравчуку, «маємо те, що маємо» и создание самостоятельного военного потенциала ЕС является отдаленной перспективой) весьма обеспокоены перспективой «нового Мюнхена» или «новой Ялты». Ведь в случае выбора между выполнением союзнических обязательств и глобальной сделкой с Россией (например в области стратегических вооружений) США, вероятно, пожертвуют региональной повесткой в пользу глобальной.

Европейцы-охранители тоже выступают за создание независимого от США военного потенциала ЕС, но видят для него противоположную роль. Для этой группы европейских политиков приоритетом является не расширение, а углубление интеграции, которое видится как реакция на очевидный кризис европейской идеи и неэффективность общих институтов, в том числе в сфере обеспечения безопасности. С их точки зрения, расширение НАТО на постсоветский Восток не только несовместимо с европейским проектом, но прямо противоречит стремлениям к консолидации Евросоюза в его нынешних границах. Расширение зоны ответственности на потенциальных новых членов размывает уже существующее гарантии и снижает – и так невелик – защитный потенциал Союза.

Украина является в таком случае для ЕС проблемой внешней и никак не внутренней. И лучшим способом огородится от исходящих с ее территории угроз является полная институциональная и юридическая, а то и физическая изоляция и сосредоточение на внутренней повестке. Охранители считают, что европейская безопасность несовместима с интересами США, которые ради своих глобальных целей втягивают страны ЕС в решение второстепенных а то и несуществующих для них проблем.

Таким образом, внутри НАТО отсутствует консенсус на предмет не только желаемых форм взаимоотношений с Украиной, но прежде всего по поводу стратегической идентичности, целей существования и форм практического действия Альянса. Внутренняя дискуссия продолжается, набирает обороты, и нет ясности, какая из вышеуказанных групп влияния сможет превратить собственные взгляды в официальную политику Союза. Очевидно, отношение НАТО к Украине будет слагаемой разных точек зрения, а конкретные формы взаимодействия с этой страной (или их отсутствие) будут оформлены в виде привычного для западной политической культуры компромисса. Дискуссионная площадка открыта, пространство для лоббизма широкое, очевидно, вопрос сближения Украины с НАТО еще долго останется в подвешенном состоянии.

Рейтинг публикации:

0

Ключевые теги: Кризис Украины
Комментарии (0) | Распечатать

Добавить новость в: