Полагаем, ни для кого не будет новостью тот факт, что фигура главы исполнительной власти в США во многом является проекций определенных политических сил в истеблишменте Соединенных Штатов, выразителем воли и устремлений которых она, по сути, и предстает. С этих позиций противостояние Хиллари Клинтон и Дональда Трампа следует рассматривать как противостояние двух частей политико-экономической элиты Америки за право диктовать и реализовать то видение политического, экономического, социального и идеологического мироустройства, которое они считают максимально удовлетворяющих их интересам как на территории самих США, так и в любом ином уголке мира. Данный аспект был весьма подробно освещен в наших предыдущих рассуждениях. Напомню, что мы, абстрагируясь от навешивания всевозможных ярлыков вроде таких популярных у публицистов категорий, как неотрацксисты, глобалисты, империалисты и так далее, провели их градацию в соответствии с теми представлениями, которые доминируют во взглядах противостоящих друг другу элементов американской управленческой элиты. Первую категорию условно отнесем к сторонникам создания мировых финансовых регуляторов (приоритет именно экономической компоненты в данном ключе во многом является производным из крылатого изречения Майера Амшеля Ротшильда: «Дайте мне возможность печатать и контролировать деньги страны, и мне будет все равно, кто пишет её законы»), вторую — к адептам, разделяющим представления о необходимости диверсифицировать (насколько уместен этот термин в данном ключе) мировую капиталистическую мир-систему на нескольку крупных относительно автономных регионов, черпающих источник экономического роста в более интенсивном освоении внутренних рынков. Как следствие, артикуляцию позиций первых физически воплощает в своей предвыборной программе Хиллари Клинтон, вторых — Дональд Трамп. Именно противостояние двух категорий истеблишмента США мы можем наблюдать в борьбе этих двух кандидатов за пост президента.
Между тем, необходимо понимать, что никакого вопроса о пересмотре места и роли Америки в мировом политическом процессе ни перед первой категорией, ни перед второй, в сущности, не стоит, ибо и те, и другие сходятся в желании сохранить существующее положение Соединенных Штатов в качестве доминирующего субъекта международно-правовых отношений. Расхождения же между ними коренятся преимущественно в наборе тех способов и методов, что мыслятся разными категориями элиты наиболее оптимальными для достижения озвученной цели. Так, если Хиллари Клинтон безапелляционно заявляет об особом статусе Америки, о её инаковости, что, по всей видимости, означает личную её (Хиллари) приверженность текущим идеалам функционирования однополярного мира, то Трамп, исходя из его утверждений, готов снизить степень контроля над некоторыми «проблемными» регионами мира, делегировав их кураторство иным представителям международного сообщества, но при этом сохранив свое влияние на тех направлениях международной деятельности, которые представляются наиболее приоритетными. В общем и целом обе позиции не подразумевают исключения Америки из мирового политического процесса в качестве мирового жандарма, разнится лишь сфера его компетенций, которую, впрочем, мировой гегемон волен определять сугубо индивидуально. Таким образом, именно методологические разногласия в реализации данного положения, без преувеличения, являются ключевыми для понимания самой сути дифференциации как американской, так и мировой политико-экономической элиты в целом.
Стоит отметить, что ещё совсем недавно вопрос о необходимости регуляции капиталистических отношений как таковой отсутствовал. Окрыленные успехом в борьбе со своим главным оппонентом — социально ориентированными государствами коммунистического толка, капитализм и порожденные ими общественные отношения, воспетые в работах Фрэнсиса Фукуямы, казались незыблемыми. Однако логика кризисного существования, в коем сегодня находится мировая капиталистическая система, вынуждает обращаться к тем формам его разрешения, которые прежде казались неприемлемыми.
Начать свой экскурс в американский выборный процесс хотелось бы прежде всего с Хиллари Клинтон — кандидата от Республиканской партии. Как известно, ещё до начала праймериз госпожа Клинтон отметилась тем, что размер её избирательного фонда составил невиданное доселе число — 2,5 миллиарда долларов США. Но оценить подлинный размах всей мощи агитационной машины демократов в полной мере не удалось: уже на начало сентября избирательные фонды кандидатов в президенты от обоих конкурирующих сторон примерно сравнялись, составив примерно 250 миллионов с носа. О чем это говорит нам? Прежде всего, о том, что Хиллари Клинтон, несмотря на столь широкую рекламу своей персоны, также не является фигурой, в максимальной степени устраивающей политический бомонд Соединенных Штатов. Иначе как объяснить тот факт, что львиная доля средств госпожи Клинтон, по всей видимости, ушла на преодоление первичного голосования, где оппозицию ей составил не имеющий столь внушительной финансовой базы, но обладающий значительным авторитетом внутри Демократической партии ветеран политических баталий Берни Сандерс. Безусловно, глупо было бы утверждать, что все из этих средств напрямую были задействованы в ходе избирательной компании. Зная специфику российского выборного процесса, который по уровню коррумпированности и черным схемам едва ли концептуально отличается от аналогичной процедуры в США, можно с уверенностью говорить о том, что в рамках избирательных процедур можно с легкостью захоронить абсолютно любой по размеру бюджет. Впрочем, не будет ничего удивительного в том, что часть из этих средств в конечном итоге окажется в семейном бюджете четы Клинтон. Как бы то ни было, можно смело утверждать, что на процедуру праймериз у госпожи Клинтон ушло как минимум аналогичное количество средств, что была предусмотрено на основной этап компании, однако уже в качестве действительного кандидата в президенты страны. В этой связи ещё большее уважение вызывает персона Берни Сандерса, который, повторимся, сумел, имея весьма ограниченный потенциал, оттянуть значительное количество ресурсов и, по всей видимости, здоровья у главного фаворита на должность президента США, тем самым значительно подорвав инициативу последней, ибо недвусмысленно продемонстрировал тот факт, что даже в стане однопартийцев госпожа Клинтон является хоть и меньшим, но все же злом.
Что же касается непосредственно агитационного периода последних двух месяцев, то, если верить прайсу на данные цели, у миссис Клинтон оставалась всего лишь жалкая четверть миллиарда. Как же распорядились ими в предвыборном штабе демократов?
Как следует из аналитической статьи Александра Никишина (https://topwar.ru/102073-ssha-predchuvstvie-grazhdanskoy-voyny.html), чуда не произошло: данные средства, как и предыдущие финансовые затраты, по-прежнему использовались крайне неэффективно. Отчасти это аргументируется плохим состоянием здоровья Хиллари Клинтон, которое она подорвала в рамках первичного голосования, однако лично нам представляется ситуация, что госпожа Клинтон после получения «одобрямса» в среде однопартийцев настолько уверилась в собственной победе, что просто пустила ситуацию на самотек. И надо отметить, что на тот момент времени надежда на реализацию столь благоприятного исхода выборов для кандидата от демократов имела под собой весьма веские основания.
Между тем, паузу в агитационном массиве госпожи Клинтон охотно заполнил её антагонист из лагеря республиканцев Дональд Трамп. Ориентируясь главным образом на свои персональные средства, а не на совокупные бюджеты частных инвесторов и политических-объединений, он сумел, воспользовавшись передышкой команды Клинтон, значительно укрепить свои позиции, сократив разделяющий их разрыв до минимума. Однако его агитационная кампания также не лишена недостатков. Прежде всего, главная и, как представляется, концептуальная ошибка Дональда Трампа, которая может стоить ему президентского кресала, заключена, как бы ни парадоксально это звучало, в самом Дональде Трампе, точнее, в его эгоистичном желании единолично выступать выразителем интересов той части политического бомонда США, которая понимает необходимость глубокой трансформации существующих политических институтов. Следует понимать, что данная категория людей отнюдь не полностью отождествляется с Республиканской партией и вообще партийной системой Соединенных Штатов, более того, подавляющее большинство этих людей предпочитает не участвовать в публичной политике напрямую, используя широкий набор лоббистских инструментариев для артикуляции своих мнений и позиций. Однако, по всей видимости, данный институт перестает в полной мере соответствовать своим функциям, поскольку «заказ», назревший в среде промышленных магнатов, во многом продиктованный кризисными явлениями в экономике, не может быть транслирован через данные каналы коммуникации — в силу того, что направлен на перестройку ключевых положений американской политической модели, которую эти каналы обслуживают. Все это в совокупности и привело к персонализированному появлению на политической арене Дональда Трампа, в то время как в предыдущие электоральные циклы он предпочитал выступать исключительно в роли спонсора угодных ему политических акторов.
Однако, как мы уже отметили, это было ключевой ошибкой Дональда Трампа, который, несмотря на весь свой эпатаж, посредством которого доносит весьма понятные, а главное, созвучные чаяниям и желаниям как рядовых американцев, так и части политической элиты США, идеи и смыслы, остается во многом «темной лошадкой» американского политического процесса. Кроме того, то, что, с одной стороны, обеспечивает пристальное внимание к фигуре Трампа и тем идеям, что он озвучивает, с другой играет против него, поскольку вызывает серьезные опасения касательно того, что в критической ситуации эмоциональный позыв не возобладает над рациональным компонентой. С учетом этого представляется, что наиболее удачной конфигурацией политической компании условно Республиканской партии стала бы ситуация, когда Дональд Трамп уступил бы место в президентской компании более осторожному кандидату, который мог бы тщательнее взвешивать свою позицию и свою риторику. Причем данное утверждение вовсе не обязательно означает полное устранение Трампа с политической сцены и, более того, из президентской компании. Оптимальным видится присутствие такой незаурядной фигуры, как Дональд Трамп, также выступающей в избирательной гонке, но уже в качестве кандидата в вице-президенты при более умеренном кандидате на высший государственный пост. В сущности, при таком раскладе Трамп не только обзаводился бы реальной должностью, функционал которой незначительно уступает президентской, но и сохранял бы свое влияние на принятие ключевых решений политических решений. Именно подобный (да простит нас читатель) «тандем» был бы весьма уместен в сегодняшних политико-экономических условиях Соединенных Штатов, поскольку, с одной стороны, гарантировал бы взвешенное рассмотрение вопросов, а с другой — обеспечивал бескомпромиссность относительно тех действий, которые требуют радикального и безальтернативного вмешательства.
Безусловно, подбор альтернативной Дональду Трампу кандидатуры в качестве соискателя на пост президента во многом осложнялся бы не столько высокой моральной планкой, которая задается к возможным претендентам, сколько готовностью беспрекословно подчиняться тем требованиям, что выдвигаются политическим истеблишментом, физическим воплощений которого и является персона кандидата в президенты. На первый взгляд, идеальным вариантом для 100% победы над оппонентами из демократической партии могла бы стать фигура Теда Круза, сенатора-республиканца из штата одинокой звезды, удовлетворяющим целой совокупностью параметров, которыми не обладает Дональд Трамп или с которыми у него есть явные проблемы: достаточно молод, примерный семьянин (в отличие от Трампа, который хоть и прожил со своими избранницами довольно долгий период совместной жизни, все же был четырежды женат, что характеризует его как «увлекающегося» человека, а это не есть хорошо для весьма набожного американского социума) и, что немаловажно, имеет значительный опыт государственной законодательной деятельности в качестве сенатора. Однако при всех своих плюсах он имеет и ряд недостатков, которые, по всей видимости, не удовлетворяют представлениям той части политической элиты, что номинировала кандидатом в президенты Дональда Трампа. Из наиболее очевидных следует назвать амбициозность (ранее уже предпринимал попытку стать кандидатом в президенты) и относительную финансовую самостоятельность техасского ковбоя, что автоматически превращало его в весьма сложную для манипуляцию фигуру, поскольку предложение о сотрудничестве со стороны все того же Трампа, хоть и формально на условиях последнего, было бы интерпретировано со стороны сенатора-республиканца как слабость его оппонента-миллиардера, что лишь усугубило бы схватку между ними в ходе праймериз. Кроме того, по всей видимости, сегодняшние условия политической сферы требуют от кандидата в президенты не только и не столько слепой исполнительности, сколько наличие веры в транслируемые им идеалы. С этим у Теда Круза тоже, как видно, проблемы, поскольку он позиционировал себя скорее в качестве воплощения представлений о классическом президенте-республиканце наподобие Буша старшего, в то время как сегодняшняя политико-экономическая ситуация требует скорее президента-реформатора, чем крестоносца.
Однако тот, кто говорит о том, что фигур, полностью отвечающих заданным параметрам, в американском политическом бомонде нет, все же глубоко заблуждается. Как показывают события последних дней, связанные с именем директора ФБР, такие кандидатуры вполне можно отыскать. И, согласитесь, было бы очень интересным посмотреть, как Джеймс Коми идет в хозяева Овального кабинета, чувствуя за спиной моральную и материальную поддержку такого неоднозначного, но, бесспорно, умеющего акцентировать на себе внимание обывателей вице-президента, как Дональд Трамп. Однако этого не произошло. Причины подобного развития ситуации для нас остаются загадкой, поскольку лежат скорее в плоскости индивидуальных предпочтений, нежели в сфере объективных причин.
Между тем главный оппонент Дональда Трампа, Хиллари Клинтон, обладает не только «подушкой безопасности» в размере двух миллиардов американских рублей (и прежде всего не столько непосредственно в финансовом плане, сколько в лице тех меценатов, что выделили данные средства на её предвыборную кампанию, а потому всеми силами будут пытаться защитить свои инвестиции, даже если это потребует дополнительных финансовых вливаний), но и мощным щитом в лице всевозможных феминистских и правозащитных организаций, отстаивающих права «угнетаемых» меньшинств. Несмотря на то, что данных категорий граждан совокупно значительно меньше, нежели подавляющего большинства «традиционных» избирателей, их отличает высокая степень консолидированности, сплоченности и «заряженности» на борьбу до окончательной победы. Такая категоричность во многом проистекает из неудачи 2008 года: тогда пока ещё только первая женщина, претендент в кандидаты на пост президента Соединенных Штатов, проиграла своему сопартийцу Бараку Обаме. Однако если в ситуации 2008 года на противоположной чаше весов находился кандидат от не менее угнетаемого и многочисленного чернокожего населения Америки, что несколько сглаживало горечь поражения, не говоря уже о самой процедуре праймериз, отнюдь не равноценной полноценным выборам президента, то сегодня на другой стороне находится так презираемый данными категориями представитель противоположного пола, к тому же известный своей откровенно сексистской позицией, что априори служит базисом для того, чтобы в случае развития самого неблагоприятного для демократической партии сценария объявить о признании выборов не соответствующими конституции и недействительными. И можно не сомневаться, что голос данных ущемленных категорий американской общественности обязательно будет услышан и подхвачен целой плеядой СМИ, особенно в том случае, если они выйдут на улицы с целью публично заявить о своем несогласии с итогами прошедших выборов. В связи с чем полагаем, что именно эта часть американского социума имеет все шансы стать той движущей силой, что будет спущена с цепи в случае, если перевес в ходе голосования достанется кандидату от Республиканской партии. В то же время Дональд Трамп подобным инструментарием не обладает, что делает его и так не слишком уверенную позицию ещё более непредсказуемой, поскольку даже в случае своей победы он не может быть уверенным в том, что кресло президента Соединенных Штатов достанется ему, как того требует американское законодательство.
Категоричная риторика, изобилующая в предвыборных речах обоих кандидатов, делает развитие подобного рода сценариев весьма правдоподобным, поскольку пространство, необходимое для формирования единого консенсусного поля или хотя бы вариативности идеологических парадигм двух частей американской политической элиты, как таковое отсутствует. Таким образом, очевидно, что исход выборов президента Соединенных Штатов решит не американский народ как таковой. И даже пресловутый русский фактор в том ключе, в котором его преподносят западные СМИ, не окажет здесь концептуального влияния. Исход американских выборов будет зависеть исключительно от одной переменной, выражающийся в том, хватит ли политической воли у той части экономико-управленческого истеблишмента, который ратует за углубление глобализации современного миропорядка, апеллировать к массам с призывом выйти на улицы, дабы утвердить его мировоззренческие парадигмы в качестве ключевых как для самих Соединенных Штатов, так и для всего мира.
