Сам того не подозревая, в своих интригах Дэвид Кэмерон осуществил против слабых членов Евросоюза, в первую очередь стран Балтии, операцию «шок и трепет». Элиты Латвии, Литвы и Эстонии — в плохо скрываемой панике. Правда, не клеят британскому премьеру ярлык врага, хотя по прогнозам экспертов, Breхit может нанести такой же серьезный урон экономике, как эмбарго России в ответ на санкции Запада.
Тут стоит заметить, что недемократичное вмешательство лидеров ЕС в геополитические процессы, включая уничтожение Ливии, обман Виктора Януковича, которому обещали переговоры с оппозицией, но поддержали госпереворот, санкции против России с получением ответного эмбарго, потоки беженцев-мусульман, возникшие не в последнюю очередь и из-за позиции лидеров ЕС, стимулировало нестабильность в сообществе и тоже могло повлиять на выбор британцев.
Но что сделано, то сделано, и кашу придется расхлебывать им самим. Как говорится, за что боролись, на то и напоролись.
Министр экономики Латвии Арвил Ашераденс прагматично прикинул последствия Breхit. Напомнил: Туманный Альбион является седьмым крупнейшим рынком латвийского экспорта. Высказал тревогу по поводу будущего экономического сотрудничества с Лондоном.
Тут следует отметить, что плач по экспорту в Великобританию в размере 5% общего объема экспорта «почему-то» не сопровождается рыданиями из-за потери российского рынка: на нашу страну в прошлом году, уже в период действия санкций-эмбарго, в Латвии приходилось 8,2% экспорта. А важнейшими партнерами были среди стран ЕС Литва (17,8% общего объема экспорта), Эстония (12,6%), Германия (6,7%) и Польша (6,3%). Понятно, что в конце этого года в Риге подсчитают падение экспорта в Россию и прослезятся, но злобно промолчат. МИД Латвии недавно сам подбросил цифры, но без стенаний: из-за плохих отношений с Россией потери республики уже составили 0,85% ВВП.
А Арвил Ашераденс напомнил про Великобританию: в прошлом году объем экспорта латвийских товаров на остров составил 488 млн евро, что на 6,75% больше 2014 года. Правда, по мнению министра, в краткосрочной перспективе существенных угроз экономическому сотрудничеству с Великобританией он не видит, разве что на экспорт может негативно повлиять падение курса британского фунта.
Его идеи поддержал экономист банка Citadele Мартыньш Аболиньш, тоже заметивший, что в краткосрочной перспективе Breхit не должен серьезно повлиять на экономику Латвии, но при плохом сценарии страна может почувствовать негативное влияние в 2019 году, а к 2022-му потерять несколько сотен миллионов евро.
Но сам же экономист подчеркнул: прогнозировать влияние Breхit на ЕС и глобальные процессы невозможно, хотя и высказал уверенность, что с экономической точки зрения оно явно будет негативным. Ну так вот: у президента соседней страны — Литвы — Дали Грибаускайте, которая разбирается в экономике, так как была еврокомиссаром по бюджету и финансам, иное мнение. Она считает: «В краткосрочный период Евросоюз ощутит последствия этого решения». То есть быстро, а не с 2019 года.
Да, прогнозы — дело неблагодарное, но все же нельзя не отметить: в целом общий взгляд на будущее ЕС в странах Балтии — негативный. Полное ощущение, что элиты этих стран испытали шок, не ожидали такого результата референдума. Лишь президенты пытаются делать хорошую мину. «Мы уважаем волеизъявление жителей Соединенного Королевства. Соединенное Королевство является и останется важным партнером Литвы в сферах безопасности и экономики», — говорит Даля Грибаускайте. «Позднее мы найдем общую модель сосуществования Европейского Союза и Соединенного Королевства», — уверена она. Президент Латвии Раймонд Вейонис заявил: «Ясно, что выход Великобритании изменит ЕС и повлияет на него. Страны Евросоюза должны сделать все возможное для того, чтобы сохранить достигнутое в процессе интеграции, и в то же время стимулировать экономический рост, глобальную конкуренцию и поддержку общества». Правда, и подчеркнул: «Это небывалый случай в истории ЕС, поэтому трудно предвидеть, насколько долгим будет процесс и каким — результат». А президент Эстонии Тоомас-Хендрик Ильвес призвал, словно перед войной: «Лучше всего сейчас сохранять спокойствие, принять случившееся». И взялся уговаривать соотечественников: «В какой-то степени можно даже порадоваться за то, что в ЕС и его странах действует демократия».
Однако элита «этажом пониже» ведет себя откровеннее. Экс-президент Латвии Вайра Вике-Фрейберга сказала агентству BNS, что у нее «ощущение, как на похоронах хорошего друга или знакомого». «Для Европы все это грустно», — заключила она. Глава МД Латвии Эдгар Ринкевич написал в социальной сети Facebook: «Это тревожный звонок для европейцев в Европе». По мнению МИД Латвии, произошедшее — «беспрецедентный случай в истории Евросоюза».
Кстати, это не совсем так. Больше 30 лет назад в Гренландии состоялся референдум о выходе из ЕС. 53% поддержали тот Greneхit. Однако Гренландия является датской автономией, и стала «специальной территорией» ЕС.
Эстонский премьер Таави Рыйвас заявил: «Решение выйти из состава Европейского союза неизбежно разочаровывает». Бывший министр иностранных дел Эстонии, европарламентарий Урмас Паэт встревожен: выход Великобритании из сообщества ослабит позиции, которых придерживается Таллин, в том числе по политике в отношении России. Кроме того, его волнует уменьшение бюджета Евросоюза и возможный «эффект домино» среди других государств-членов ЕС. Ослабление Евросоюза не в интересах Эстонии, учитывая геополитическое положение страны, утверждает экс- глава МИД Эстонии.
А ведь о ситуации предупреждали те европарламентарии, которые помудрее. Когда Литва собиралась вводить евро, экс-президент, лидер партии «Порядок и справедливость» Роландас Паксас уговаривал этого не делать из-за того, что, на его взгляд, у Евросоюза — неясные перспективы. Разделявший ту же точку зрения лидер Избирательной акции поляков Литвы, европарламентарий Вальдемар Томашевский в канун референдума заявил: «Такой бюрократии, как сегодня в ЕС, уже давно не было на нашем континенте. Власть оторвалась от реальной жизни, не слышит голоса своих граждан. Возможно, результат этого референдума будет холодным душем для евробюрократов».
Правда, похоже на ситуацию в позднем СССР?
