Журналист Сергей Филатов — о том, что голосование по вопросу о нахождении Великобритании в составе ЕС может обернуться референдумом о доверии премьеру
На 23 июня в Великобритании назначен референдум по поводу будущего — власти захотели услышать от народа его мнение по поводу членства в Евросоюзе: остаться стране в рядах ЕС или покинуть их?
Проблема в том, что в так называемой конституции Евросоюза — «Лиссабонском договоре» — абсолютно не прописан механизм выхода из состава ЕС. Когда в конце ХХ века вырабатывался этот документ, Объединенная Европа не только росла, как на дрожжах, благодаря кредитной экономике, но и впитывала в ряды евросчастливцев все новые страны, прежде всего — отколовшиеся от соцлагеря после его краха на рубеже 1990-х. И «все росло, цвело и благоухало».
Однако лишь только мировой финансово-экономический кризис постучал в двери, выяснилось следующее:
— что предыдущий рост был во многом искусственным, накачанным кредитами — у всех там долгов теперь под 100% собственных ВВП, и что с этим делать, еще не решили;
— что пора «цветения» европейской экономики миновала (во всяком случае, до завершения мирового кризиса) и опавшие лепестки напоминают о прошлом яркими цветами вечно-веселых витрин и усыхающими социальными пособиями для растущей среды безработных — кривая спроса, который и стимулировал рост лет этак 20, нырнула вниз;
— что оставшиеся в наличие ресурсы на всех (из числа членов ЕС) рассчитаны не были, а лишь только на тех, кто входит в «золотую дюжину». Вон, на флаге Евросоюза
— до сих пор лишь 12 звездочек, хотя в ЕС уже входят 28 государств. Но флаг никто менять и не собирался со времен еще первого расширения состава, демонстрируя тем самым, что в ЕС есть «белая кость» и «черная кость» и путь звездочкой на флаг «новообращенным» заказан;
— что некоторые оттенки «благоухания» вообще дурно пахнут — одни только разоблачения «панамского скандала» ударили, например, по неколебимой, как казалось, позиции премьер-министра Великобритании Дэвида Кэмерона.
Причем эти разоблачения вышли наружу именно в ту пору, когда Дэвид Кэмерон раскрутил маховик агитации англичан «за», то есть чтобы Британии остаться в рядах ЕС. Прежде он многие месяцы доказывал прямо противоположное — что «надо выходить», но стремительно за сутки поменял свой курс на 180 градусов в феврале с.г., когда нежданно получил от руководства Еврокомиссии все необходимые Лондону уступки. Видно, и сам не чаял, что всё так получится, но европейцы ему просто подыграли, потому что лишиться Великобритании, судя по реакции Еврокомиссии, они не хотят.
Но референдум-то проводить всё равно надо — есть обязательства, а здесь — при таком развороте с «панамой» — он получается для Кэмерона совершенно не к месту.
Посудите сами: кем сейчас становится премьер-министр в глазах общественности? То-то же... И еще — «против» пребывания Британии в ЕС, то есть против позиции Кэмерона, подняли голоса уже очень многие, включая часть его однопартийцев-консерваторов во главе с мэром Лондона Борисом Джонсоном.
Ведь разбор полетов вокруг факта присутствия отца Дэвида Кэмерона в панамском офшоре и факт наследования премьером этих офшорных бумаг уже стали козырями Джонсона в борьбе за место руководителя Консервативной партии. А теперь, в преддверии референдума, нельзя исключить раздувание скандала уже вне стен партийной бюрократии.
Премьер-министр полагал, что ему удастся провести голосование «по-своему» и получить народное «за». Но именно «панамский казус», похоже, может качнуть ситуацию в совсем неблагоприятную для него сторону. Это как порыв штормового ветра, который способен развернуть корабль под парусами. А бритты знают толк в галсах...
В результате сам референдум 23 июня может стать своеобразным плебисцитом по вопросу о том, поддержат ли подданные ее величества позицию попавшего под удары скандала премьер-министра или — как вариант протестного голосования — они выступят против дальнейшего пребывания в ЕС только по той причине, что им не нравится некрасивая история с офшорным наследством Кэмерона.
Так что сам вопрос о пребывании Британии в ЕС уже сейчас не выглядит, как единственный и у референдума проявляется «второе дно».
При этом на единство своей правящей партии Кэмерону рассчитывать при таком раскладе не придется — Борис Джонсон имеет в среде консерваторов-партийцев массу «евроскептиков», которые на сей раз сыграют даже не против ЕС, а против Кэмерона и за смену партийного руководства.
Кончено, Кэмерон может сказать на одном из партийных мероприятий: «Борис, ты не прав!», но рок раскручивающихся событий способен увлечь наследника отцовских офшоров прочь от политической деятельности. Такие проколы там не прощают.
