Журналист Максим Соколов — о том, почему голландцы не готовы полагать душу за Украину
Отказ голландцев одобрить на
референдуме соглашение об ассоциации Украины с Европейским союзом — за
было только 38,1%, против — 61,1% — оказался репримандом довольно
неожиданным. Накануне референдума даже наблюдатели, нимало не
симпатизирующие нынешнему киевскому режиму, прогнозировали результаты
голосования с превеликой осторожностью — и «да», и «нет», и «всяко
бывает». При том, что итоговый разрыв в 23% достаточно серьезен, в одну
ночь перед голосованием он не возникает, предпосылки явно были и раньше.
Так
что голландцы впали в сугубое диссидентство, поставив и свое
правительство, и его брюссельское начальство в деликатное положение.
Строго говоря — на что тут же поспешил указать получивший гарбуза П.А.
Порошенко, а вслед за ним и весь киевский агитпроп — на итоги плебисцита
можно вообще не обращать внимания и неуклонно продвигать Украину
европейским шляхом, поскольку мероприятие 6 апреля носило не
императивный, но сугубо консультативный характер, обязывая власти лишь
принять к сведению мнение народа. Менеер Рютте и герр Туск могут его
принять — после чего всё пойдет по-старому. Закон это дозволяет.
Но,
с другой стороны, на что сам голландский премьер немедленно и указал,
«столь убедительный перевес нужно учесть, а результаты референдума без
спешки обсудить с властями Евросоюза в Брюсселе». То есть нидерландские
власти пока что реагируют на референдум не так, как это им рекомендует
Порошенко.
Позиция менеера Рютте скорее апостольская —
«Всё мне позволительно, но не всё полезно». Закон не запрещает
игнорировать народное мнение, выражено на плебисците, но при
неустойчивом большинстве в парламенте и при выборах на носу такое
игнорирование может выйти боком.
Добавим к тому ряд обстоятельств — как специфически
голландских, так и общезападноевропейских, — говорящих сильно не в
пользу украинского сватовства. Крайне темная (или уже не темная, а
вполне прозрачная) история с малайским Boeing, вылетевшим из Амстердама и
сбитым над Донбассом. Ограбление украинскими парубками голландского
музея и попытки получить выкуп за похищенные картины. Сама агитация
перед референдумом — Украина высадила в Голландии целый пропагандистский
десант, но крайне простодушная манера щирых агитаторов произвела
эффект, скорее обратный желаемому, — примерно как северокорейская
агитация на заграницу не всегда дает тот результат, которого ждут в
Пхеньяне. Добавим к тому, что два с лишним года, прошедших со времени
«революции достоинства», — срок, может быть, слишком небольшой, чтобы
продемонстрировать зримые изменения к лучшему, но достаточный для того,
чтобы очертить устойчивые тенденции будущего развития. Киевскими
политиками они были очерчены, и гражданам Западной Европы не сказать
чтобы понравились. По крайней мере полагать душу за вiльну Украину и
закладывать ради нее последнюю (да даже и не последнюю) рубаху охотников
не находится.
В Нидерландах таких охотников, возможно,
еще менее, чем в прочей Европе, по причине сильного исторического
контраста. В X веке арабские купцы дали территории, на которой стоят
нынешние Нидерланды, краткое определение «себша» — «соленая грязь».
Голландия — из тех немногих стран, которым изначально не досталось
никаких природных богатств, даже твердая почва была в изрядном дефиците.
Голландия — это земля, построенная вручную. Из соленой грязи.
Украина
— земля природно богатейшая, а в 1991 году при распаде СССР ей
достались самые лакомые куски промышленности. За четверть века не все
бывшие союзные республики преуспели, но только Украина профукала все что
можно и чего нельзя, так и не достигнув с тех пор уровня 1991 года.
Голландцы, построившие землю из морского дна, наверное, должны
специфически относиться к украинцам, пустившим по ветру свой природный
парадиз.
Но кроме сантиментов и культурных переживаний
есть еще одно, быть может, главное соображение, давно уже занимающее
граждан Западной Европы. Еще в 2004 году, когда ЕС прирастал Восточной
Европой и Прибалтикой, процедура приращения смущала своей
односторонностью. Страны — кандидаты на вступление подтверждали свое
желание различными электоральными мероприятиями. Граждан этих стран
спрашивали, желают ли они вступить в великий, могучий Евросоюз. Но
граждан Старой Европы отнюдь не спрашивали, желают ли они видеть в своем
тогдашнем союзе также эстонцев, латышей, поляков etc.
Это
при том, что, казалось бы, старые члены союза имели право высказать
свое отношение к расширению — тем более что платить за это удовольствие
предстояло именно им. Если бы еще тогда в Старой Европе были проведены
плебисциты, результат их задним числом предсказать уже невозможно, но
совершенно не факт, что ответ на вопрос, желают ли западноевропейцы
слиться в радости одной с восточноевропейскими (и бывшими
социалистическими) братьями, был бы однозначно положительным.
Теперь
благодаря голландским диссидентам создан прецедент — на примере
(конечно, примере весьма специфическом) Украины выяснено, что
шиллеровская «Ода к радости» недостаточно воодушевляет сердца европейцев
на новые расширения. Не будет чрезмерной смелостью предсказать, что как
ссылки на голландский прецедент, так и попытки повторить его в других
странах Западной Европы станут излюбленным приемом возрастающих в силе
евроскептиков.
Рейтинг публикации:
|
