После
распада Советского Союза и образования новых независимых государств,
число прикаспийских держав одномоментно выросло с двух до пяти. Каспий
перестал быть внутренним водоемом России и Ирана, к которым прибавились
Азербайджан, Казахстан и Туркмения. Вслед за этим внутри "каспийской
пятерки" обострились противоречия вокруг сырьевых богатств, биоресурсов и
безопасности на море. Воспользовавшись неурегулированным статусом
Каспия, свою политику здесь активизировали Соединенные Штаты,
предложившие собственное видение будущего региона, в котором к минимуму
сводилась роль Тегерана и Москвы.
В начале 1990-х
гг. ключевым для Запада на каспийском направлении стал вопрос о нефти.
Американские и европейские кампании массово устремились во вновь
открывшиеся кавказские и центральноазиатские республики, высоко оценивая
перспективы Каспия как одного из немногих малоосвоенных районов мировой
нефтегазодобычи. В 1993-1994 гг. ими были подписаны первые крупные
контракты с Казахстаном (Тенгизшевройл) и Азербайджаном (Контракт века).
Движение
в регион корпораций широко поддержала администрация президента Б.
Клинтона. Стимулируя коммерческий интерес западных ТНК,
правительственные структуры, пресса и экспертное сообщество США
распространили явно завышенные прогнозы о сосредоточении на Каспии
запасов нефти, сравнимых с ресурсами Персидского залива. Они, как
оказалось позже, были сделаны без необходимых геологических исследований
и впоследствии не подтвердились. Сегодня понятно, что нефти в
Каспийском регионе существенно меньше, чем предрекали первые
оптимистичные прогнозы – около 2,3 – 2,4% доказанных мировых запасов, по
западным оценкам 2014 г., вместо ожидавшихся 15% и более.
Но
в середине 1990-х Белый дом предпринимал названные шаги, вероятно, не
столько для расширения доступа к стратегическому сырью, сколько с целью
"дистанцировать" каспийские республики от Москвы, воспользовавшись
центробежными тенденциями, охватившими постсоветское пространство. Через
обещания крупных западных инвестиций у истеблишмента новых независимых
государств формировалась иллюзия того, что разрыв кооперационных связей с
Россией желателен.
Одновременно был выведен за
рамки просто коммерческих интересов американского бизнеса и вопрос о
каналах транспортировки добываемых углеводородов на внешние рынки. Он
тоже стал рассматриваться в Соединенных Штатах как инструмент
геополитической борьбы. В середине 1990-х гг. анализ и разработка
каспийской энергетической политики США была поручена Совету национальной
безопасности. Координация усилий американских ведомств была возложена
на специального советника президента и госсекретаря по энергетической
дипломатии в Каспийском бассейне, должность которого учреждена в
Госдепартаменте в 1998 г. В то же время отраслевые министерства, в
частности торговли и энергетики, в меньшей степени имели возможность
влиять на принятие решений по данному направлению. В результате внешняя
политика США была сориентирована на создание т.н. южного энергетического
коридора – системы трубопроводов, которая должна позволить
экспортировать каспийскую нефть и газ в обход территории России и Ирана
по маршруту "Центральная Азия – Каспийское море – Кавказ – Турция".
В
интересах реализации данной стратегии Соединенным Штатам удалось
привлечь в качестве союзников страны ЕС, присовокупив свои
трубопроводные проекты к стартовавшим в 1993-1995 гг. европейским
инфраструктурным программам TRACECA и INOGATE и широко растиражировав
тезис о необходимости диверсификации энергопоставок в Европу. В ноябре
2009 г. с целью координации усилий Вашингтона и Брюсселя учрежден
Энергетический совет США – ЕС. Турция, заинтересованная в транзитных
доходах и альтернативных поставках энергоносителей, также выступила на
стороне Белого дома.
При поддержке Европы Вашингтон
претворил в жизнь намеченные в середине 1990-х годов планы частично.
Запущены два нефтепровода (Баку – Супса в 1999 г. и Баку – Тбилиси –
Джейхан (БТД) в 2006 г.), а также Южнокавказский газопровод (Баку –
Тбилиси – Эрзурум в 2007 г.). Тем самым введен в строй кавказский
участок "южного коридора", соединивший с Турцией месторождения нефти и
газа Азербайджана.
Теперь для завершения
масштабного геополитического проекта Соединенным Штатам необходимо
строительство нефте- и по возможности газопровода (Nabocco), соединяющих
Центральную Азию с Кавказом по дну Каспийского моря. К этому их
подталкивает и то обстоятельство, что основные запасы нефти оказались не
в Азербайджане (1 млрд т), как предполагалось, а в Казахстане (3,9
млрд). Без казахской нефти, скажем, БТД при проектной мощности в 50 млн т
в год был задействован лишь на 60% даже в период высоких цен на
углеводороды. Одновременно по доказанным запасам газа Азербайджан
значительно уступил Туркмении.
О намерении
продвигать транскаспийские трубопроводы США официально заявили еще в
1998 г. и с тех пор неоднократно подтверждали эту задачу. Однако
"воплощению в металле" лоббируемых из-за океана транскаспийских
экспортных трасс по-прежнему мешает позиция Москвы, выступающей
категорически против подобного строительства на Каспии.
Параллельно
с проникновением на нефтяной рынок прикаспийских государств возрос и
интерес американской стороны к региональным конфликтам – Нагорному
Карабаху, в нескольких десятках километров от границы которого проходит
БТД, и курдским территориям в Турции, где в октябре 2012 г. в результате
теракта был взорван участок Южнокавказского газопровода. Необходимость
защиты западной энергетической инфраструктуры стала использоваться Белым
домом как обоснование для наращивания военного присутствия в регионе,
включая вовлеченность в набирающий обороты процесс милитаризации Каспия.
Осенью
2003 г. Пентагон выдвинул инициативу "Каспийский страж" по
переоснащению и переобучению специальных, пограничных и береговых
подразделений, в первую очередь Азербайджана и Казахстана, а также
координации их действий под американским патронажем, ориентировочной
стоимостью более 100 млн дол. В мае 2008 г. группа конгрессменов из США,
посетившая Астану, предложила Н. Назарбаеву разместить в казахстанской
акватории Каспия плавучую самоходную радиолокационную станцию в качестве
элемента четвертого позиционного района американской системы ПРО.
Инициатива
"Каспийский страж" должна была обеспечить долгосрочное военное
присутствие США на Каспийском море и, не исключено, могла привести в
будущем к появлению здесь постоянных пунктов базирования.
При
продвижении своих интересов американская дипломатия сделала ставку на
закрытые двусторонние переговоры с Баку и Астаной. Позитивно
отреагировал на предложение США находившийся в напряженных отношениях с
Тегераном Азербайджан, где инструкторы из стран НАТО (включая
представителей частной военной компании Academi) приступили к подготовке
спецназа ВМС и проведению учений GOPLAT (Gas&Oil Platform) по
защите морских нефтедобывающих платформ. Позиция Казахстана относительно
программы "Каспийский страж" была изложена в ходе закрытых консультаций
в Астане в январе 2006 г. и заключалась в том, что ее реализация
возможна, но для этого необходимо согласие России.
В
свою очередь Москва выступила категорически против вмешательства США в
вопросы безопасности на Каспии и выдвинула альтернативную концепцию
"КАСФОР". Позднее подход Астаны был подтвержден в документах саммитов
прикаспийских государств 2007 и 2010 гг., что еще более отдалило
перспективу старта масштабного проекта Пентагона в районе Каспийского
моря и подтолкнуло его сосредоточиться на более локальных инициативах,
связанных с подготовкой спецподразделений.
Окончательно
снять вопрос о возможности военной деятельности НАТО в акватории Каспия
должна Конвенция о статусе моря, подготовка которой ведется
прикаспийскими государствами с 1996 г. Работа по ней особенно
активизировалась в последние годы. Несмотря на то, что принять документ в
окончательной редакции по-прежнему мешают разногласия, связанные с
порядком раздела углеводородных ресурсов морского дна, участникам
удалось прийти к пониманию того, что размещение на Каспии военных
подразделений третьих стран недопустимо. В сентябре 2014 г. на IV
саммите глав прикаспийских государств в Астрахани согласованы принципы
поведения на Каспии. Среди них – неприсутствие на море вооруженных сил,
не принадлежащих сторонам, и осуществление плавания исключительно судами
под местными флагами. Пока данные принципы носят характер политических
деклараций и станут юридически обязательными только после принятия и
ратификации Конвенции. Но даже в таком виде они сужают для Вашингтона
поле для маневра на каспийском направлении.
Отдельно
стоит обратить внимание на одобренный в Астрахани принцип обеспечения
на Каспии стабильного баланса вооружений сторон в пределах разумной
достаточности. Говорить о необходимости такого баланса побудила гонка
вооружений, которая в 2000-е годы, помимо прочего, была спровоцирована
напряженностью вокруг попыток НАТО играть более весомую роль в регионе.
Например, поддержанное США и Турцией увеличение военной мощи Баку
стимулировало на ответные действия не только Иран, где многие восприняли
это как подготовку северного плацдарма для возможного нападения, но и
Туркменистан, оспаривающий у Азербайджана ряд месторождений
углеводородов и приступивший к созданию своей военно-морской флотилии и
базы в порту Туркменбаши.
Автор: Дмитрий Сергеевич Попов
Уральский региональный информационно-аналитический центр, г. Екатеринбург
руководитель центра, кандидат юридических наук |
